Джил Мансел - Все кувырком

В какой-то момент сбежать от скучного дурацкого жениха казалось такой веселой затеей. Жаль, подумала Максин, когда четырьмя часами позже закончился скучный дурацкий бензин, что все оказалось совсем не так весело.

– Ну пожалуйста, только не это, – умоляла она, но пожилой служащий бензоколонки стоял на своем.

– Слушайте, – замученно повторил он, – вы залили бак бензином под завязку на двадцать фунтов. Теперь вы говорите, что у вас только семьдесят три пенса. У нас нет ни кредитки, ни чековой книжки, ни документов. Вы не оставили мне выбора – придется звонить в полицию.

Кредитные карточки, ключи от квартиры и чековая книжка Максин остались в Лондоне, на дне Темзы. Возмущенная этим примером недоверчивости, она не могла понять, каким образом жители Корнуолла заслужили славу дружелюбных людей.

Насколько она могла судить, это была наглая ложь.

– Но я заплачу позже, обещаю. – В ее голосе зазвучали льстивые нотки. – Это просто глупо. Не знаю, почему вы не хотите поверить мне…

У служащего был стеклянный глаз, который тревожно сверкал в солнечных лучах. Явно оставшись равнодушным к чарам несчастной блондинки и ее умоляющей улыбке, он тяжело вздохнул и побрел к телефону.

– Потому что сейчас семь утра, – ответил он, словно она не понимала самых очевидных вещей. – Потому что вы не можете заплатить за бензин. И потому что на вас свадебное платье.

Дженни Синклер в явном замешательстве высунулась из окна спальни и обозревала живописную улицу Трезайля. За двадцать шесть лет ей пора было привыкнуть к бесконечным выходкам Максин, но она каждый раз удивлялась. При этом сама Максин ничуть не смущалась, сонно подумала она, и это на самом деле нечестно.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипела она, молясь, чтобы соседи не проснулись. – Стой там, я спускаюсь.

– Захвати кошелек! – заорала Максин, которой было плевать на соседей. – Мне нужно двадцать фунтов.

По заднице надавать, вот что ей нужно, подумала Дженни.

– Так, – сказала она, открыв дверь и оценив мизансцену. – Дай угадаю. Ты решила тайно обвенчаться с нашим участковым, и тебе нужны деньги, чтобы заплатить за свидетельство о браке. Том, ты уверен, что не совершаешь ошибку? Твоей жене это вряд ли понравится, к тому же моя сестра кошмарно готовит.

Том Лейси, местный участковый, женился десять месяцев назад, и его жена вот-вот должна была родить, но тем не менее он зарделся от смущения. Как мальчишка. Дженни подавила невольный вздох и пожалела, что не держала язык за зубами.

Максин улыбнулась до ушей.

– Я предложила ему, но получила от ворот попорот.

Дженни поплотнее закуталась в свой мятый халат. Да, есть в этой Максин что-то такое, что привлекает к ней всеобщее внимание.

Было не только раннее воскресное утро, но еще и середина июля, разгар курортного сезона. Туристы, которые не желали упускать ни минуты отдыха в Корнуолле и уже спешили к пляжу, тем не менее останавливались, чтобы посмотреть представление у порога цветочного магазина. Что именно происходит, они не понимали, но явно что-то интересное. Один очень загорелый мальчишка в шортах, шлепанцах и с фотоаппаратом на шее даже сделал украдкой несколько снимков.

– Тогда почему ты в свадебном платье? – поинтересовалась Дженни, но потом захлопала в ладоши, прерывая объяснения Максин, обещавшие быть долгими и полными драматизма. – Нет, не утруждай себя. Держи двадцать фунтов. Теперь мы можем войти внутрь? Или ты на самом деле арестована?

Но Максин, выхватив деньги и засунув их за корсаж, уже залезала обратно в полицейскую машину.

– Мою машину арестовали, – весело заявила она. – Том только отвезет меня заплатить выкуп, но мы вернемся минут через сорок. Том, ты так же проголодался, как и я?

– Ну… – Том, который всегда хотел есть, робко улыбнулся.

– Вот видишь. Мы оба просто умираем с голоду, – заявила Максин, обозревая приборную доску в поисках выключателя сирены. Потом, пристегнув ремень и одарив сестру ослепительной улыбкой, она добавила: – Но ты не особенно утруждайся, дорогая. Яичницы с беконом будет более чем достаточно.

Том, к своему разочарованию, был отозван расследовать похищение зонтика с пляжа отеля «Трезайль-Бэй».

– Тосты и мармелад? – Максин явно была разочарована, но тем не менее взяла ломтик. Задрав свои объемные юбки и устроившись на раскладном стуле в залитом солнцем патио, она скинула шелковые туфли и с удовольствием прижала ступни к нагревшимся металлическим ножкам.

– Почему бы тебе не переодеться во что-нибудь менее… официальное? – Дженни, одетая в белые шорты и бледно-желтую футболку, налила в чашки кофе. – Где твой чемодан, в машине?

Максин, быстро расправившись с первым щедро намазанным маслом тостом, наклонилась за следующим.

– Ни денег, ни чемодана, – сказала она, пожимая плечами, – ничего нет. Тебе придется одолжить мне что-нибудь из своего.

Дженни всю неделю ждала этого воскресенья, надеясь побить баклуши вволю. Как следует выспаться, думала она, а потом долгие часы не делать абсолютно ничего. И вот что она получила вместо этого.

– Ну тогда давай, – сказала она, пока Максин насыпала в кофе три полные ложки сахара и отгоняла заинтересовавшуюся осу, – поведай мне, что случилось. И помни: ради этого ты вытащила меня из постели, так что рассказ должен быть по крайней мере увлекательным.

Десятью минутами позже она могла с уверенностью заявить, что он оказался интересным. Возможно, три года в театральном институте и не помогли Максин сделать карьеру кинозвезды, но рассказывать истории она научилась. Описывая события предыдущего вечера, она задействовала руки, брови и даже босые ноги.

– … и вот через час нас ждут на этой костюмированной вечеринке, а чертов Морис просто забыл сказать мне об этом. Будучи Морисом, он позвонил своей мамочке, и она примчалась как молния со своим старым свадебным платьем, зажатым в морщинистой руке. Это «Скьяпарелли», можешь себе представить? В конце концов мы притащились на эту несчастную вечеринку в качестве дерьмового жениха с невестой, и все просто попадали от смеха, потому что даже представить, что мы отважимся на это, было смешно до колик. И я вдруг поняла, что они правы – я не хочу прожить остаток жизни, притворяясь заботливой банкирской женой и проводя время с толпой занудных важных шишек. Так что сначала я сказала Морису, что все кончено, а потом сказала важным шишкам и их дурам женам, что я о них думаю. Бедный Морис – для него это оказалось последней каплей. То, что я оскорбила его, он еще мог пережить, но обидеть всех этих деятелей было уже слишком. Дженни, я никогда не видела его в такой ярости! Он выволок меня из отеля и сказал, что я недостойна даже старых тапок его матери, не то что ее прекрасного свадебного платья. А я ответила, что чертово платье должен был надеть он, потому что он настоящая баба. Потом я ударила его, потому что он все никак не отцеплялся, а он обозвал меня испорченной, злобной обманщицей, которой нужны только деньги, и выбросил мою сумочку в Темзу.

Она помолчала, потом мрачно закончила:

– В ней было все. Мои любимые тени «Эсте Лаудер»… все.

Тосты закончились. Дженни, напомнив себе, что это не важно, что она все равно на диете, взяла обеими руками чашку с чуть теплым кофе и заметила:

– Довольно смело для Мориса. Ну а потом?

– Ну, к счастью, мы приехали на моей машине. Ключи, конечно, были на дне реки. Но я всегда держу запасные в отделении для перчаток, а водительскую дверь можно запросто открыть шпилькой. Я просто запрыгнула в машину и умчалась прочь, а Морис так и остался стоять посреди улицы с раскрытым ртом. Но я знала, что не могу вернуться в квартиру – у него там понапихано сигнализации, поэтому я отправилась в сторону трассы М4. И, учитывая, что единственное, что у меня было, – это полный бак бензина, я решила, что поеду и навешу свою большую сестричку. – Максин с улыбкой поправила длинные золотые волосы, и они опять рассыпались по плечам. – Я ищу убежища, дорогая. Можешь называть меня Квазимодо.

– Не называй меня «дорогая», – проворчала Дженни, которая терпеть этого не могла. – И никогда не говори, что я «большая».

Да, плохо дело. Максин явно не собиралась уезжать. И явно не намеревалась ложиться спать, несмотря на то что всю ночь вела машину, добираясь от Лондона до Корнуолла.

Дженни любила сестру, но часто приходила от нее в отчаяние. Вот и сейчас она уныло поплелась за ней наверх и примостилась на краешке постели, пока Максин энергично копалась в шкафу. Она размышляла, откуда у Максин талия в двадцать два дюйма, если она пальцем не пошевелила ради этого.

– Вот это, пожалуй, подойдет, – проткнув новую дырку в кожаном ремне, Максин продела его в шорты цвета хаки четырнадцатого размера, на которых остановила свой выбор, и одобрительно посмотрела на свое отражение в зеркале. Белая футболка, завязанная узлом под грудью, позволяла оценить крепкий накачанный загорелый живот, и ее темные глаза загорелись. – Ну вот, теперь я готова выйти в мир. Или в старый добрый Трезайль. Куда отправимся обедать?

– У тебя же нет денег, – напомнила Дженни с упавшим сердцем, но Максин уже была на полпути к двери.

– Завтра я решу вопрос с банком, – высокомерно ответила она. – Они поймут, когда я расскажу, что эта свинья, мой бывший бойфренд, сделал с моей чековой книжкой. А теперь, Дженни, расслабься и поведай мне, где теперь ошиваются симпатичные парни. Бар «Дюна» еще не сдал свои позиции?

– Он не был твоим бойфрендом, – сказала Дженни, удивляясь легкости, с которой Максин выкинула его из своей жизни. – Он был твоим женихом.

Максин пару секунд удивленно молчала. Потом, подняв левую руку в воздух так, что солнечные лучи блеснули на большом квадратном изумруде, радостно сказала:

– Ну конечно! Какая ты молодец, что напомнила на мне об этом. Если банк принимает в залог имущество, я смогу сбагрить им кольцо!