Пение моментально прекратилось, и Джеф посмотрел на нее снизу вверх. Он лежал в огромной, напоминающей бассейн мраморной ванне, которая вполне подошла бы для сераля. Хитро поблескивая темными глазами, он нежно произнес:

– Знаю, я говорил, что неподражаем, но тебе совсем не обязательно было врываться сюда, чтобы послушать. На сцене я гораздо выразительнее, чем в ванне.

Сначала Кори растерялась, увидев его в этой ванне из мрамора с голубыми прожилками. Казалось, в позе султана Броуди ждет своих любимых наложниц. Она невольно порадовалась, что над горой пены видна была лишь верхняя часть его бронзовой груди, покрытая курчавыми волосами, и тут же вспомнила, зачем она пришла.

Она сделала шаг вперед.

– Я не буду смотреть твое выступление ни в ванне, ни вне ее, – сказала она, крепко сжав кожаный футляр. – Я только пришла вернуть тебе вот это.

Джеф взял губку и не спеша стал тереть грудь, лениво рассматривая раскрасневшееся лицо девушки и ее горящие глаза. Разгневанной она была очень привлекательна.

– Ты сердишься, – сказал он насмешливо. – Так что я натворил за эти десять минут, чтобы заслужить твое неудовольствие?

Кори открыла футляр и, держа ожерелье двумя пальцами, словно ядовитую змею, вытянула вперед руку.

– Вы, кажется, хотели произвести на меня впечатление этой безделушкой? – спросила она. – Так вот, на мой взгляд, эта вещь столь же кричаща и вульгарна, как человек, который ее выбрал. Мне она не нужна, так что отдайте ее какой-нибудь из ваших женщин. – С этими словами она уронила ожерелье в ванну, а за ней бросила кожаный футляр. С мрачным удовлетворением она повернулась, чтобы уйти, и вдруг почувствовала, кгк железная рука схватила ее за лодыжку.

– Э нет, принцесса, – произнес Джеф. – Ты никуда не пойдешь, пока я не доберусь до сути.

Другой рукой он обхватил ее вторую лодыжку, сделал рывок, и она полетела спиной в ванну. Джеф успел подхватить ее, когда она погрузилась в мыльную воду, но Кори, испугавшись, не сразу пришла в себя.

– Ты с ума сошел! – закричала она, отдышавшись. – Я же одета!

– Вижу, – сказал Джеф, небрежно взглянув на ее мокрый наряд. – Я бы дал тебе время раздеться и присоединиться ко мне, но боялся, что ты не согласишься.

– Еще бы! – воскликнула она, стараясь вырваться из его объятий. Джеф с легкостью взял ее за запястье и усадил напротив себя, так что она могла опереться головой о край ванны.

– Ну вот, – произнес он лениво, – так гораздо удобнее. Гораздо лучше, чем если бы ты удалилась, исполненная ледяного презрения, а я догонял бы тебя в чем мать родила.

– Так ты выпустишь меня отсюда? – прошипела она. Девушка чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она могла удерживать голову над водой, только если не шевелилась, а любое движение приводило к тому, что мыльная вода попадала в рот.

– Рано или поздно, – спокойно ответил Броуди. – Но только когда ответишь, из-за чего ты вдруг на меня взъелась. Я так понял, что из-за ожерелья. Тебе оно не понравилось?

– Да, не понравилась, – передразнила его она. – И одежда не понравилась, и уверена, что машина мне тоже не понравится.

– Вижу, что Скотти был разговорчив против обыкновения, – вздохнул Джеф. – Я-то надеялся, что сам расскажу в свое время.

– Не сомневаюсь. И ты наверняка считал, что из благодарности я сразу брошусь к тебе в постель. Так вот, Джеф Броуди, я не содержанка, за которую ты меня принимаешь. Возьми свои подарки и засунь их себе сам знаешь куда!

Джеф сжал губы, на лбу появились суровые морщины.

– Знаешь, мне временами очень хочется тебя утопить, – сказал он. – До чего противные мысли возникают в твоей хорошенькой головке. Я не принимаю тебя за содержанку, и эти небольшие подарки вовсе не были задуманы как подкуп.

– А чего ты от меня ждал? Такие подарки говорят сами за себя. Можно даже сказать, они довольно банальны.

– И поэтому ты сразу вообразила, что я решил купить твою благосклонность, как злодей в старинной мелодраме. Я думал, ты поймешь, что с тобой я никогда бы не пошел на такое. Признаю, что время от времени мои отношения с дамами включали взаимно оговоренный обмен ценностями, но уж поверь мне, я достаточно хорошо разобрался в особенностях твоего характера, Кори, и не отношу это к тебе.

– Тогда почему? – спросила она, воинственно задрав подбородок. – Не думаю, что мистер Оливер угадал и что ты подбирал это чересчур дорогое ожерелье под цвет моих глаз.

Джеф смутился:

– Знаешь, это, в общем, так и было. Я не сразу додумался купить ожерелье. Вдруг вспомнил твои глаза в ту ночь на террасе, они блестели, словно… драгоценные камни, и представил себе, как красиво на тебе будут смотреться аметисты.

Кори даже рот раскрыла от удивления. Сомневаться в его искренности не приходилось.

– А как же спортивный автомобиль и новая одежда? – слабым голосом спросила она. Он пожал плечами.

– Я хотел, чтобы тебе было комфортно. Ты исключительно привлекательная женщина, но в ближайшие недели тебе придется вращаться в кругах, где люди, как бы это выразиться, не стеснены в средствах. – Он иронично усмехнулся. – Там будет достаточно женщин, которые станут точить топор войны, чтобы снять с тебя скальп. Ну я и подумал, что неплохо было бы снабдить тебя дополнительной амуницией. А машина – это просто форма страховки.

Она непонимающе смотрела на него.

– Послушай, я по себе знаю, как тяжело постоянно быть объектом внимания публики. Иногда от ограничений, которые это накладывает на личную жизнь, хочется на стенку лезть. А собственная машина дает хотя бы некоторую иллюзию свободы. Я боялся, что, если у тебя не будет такой отдушины, ты не выдержишь и сбежишь.

– Понимаю, – медленно сказала девушка, удивленно глядя на него. Как ни странно, но если учесть то, что она недавно узнала о его образе жизни, то его логику вполне можно было понять. Он просто решил, что Кори, так же, как и он сам, будет страдать от ограничения свободы. – А вам не кажется, что страховка чересчур дорогая?

– Может быть, – ответил он, – но мне нравится делать дорогие подарки. Когда я был ребенком, наша семья была настолько бедной, что никто не дарил и не получал подарков. А сейчас, видит Бог, у меня достаточно денег, так почему бы мне не делать то, что я хочу?

Кори вдруг почувствовала, как предательски защемило сердце, и сглотнула комок в горле, представив детство Джефа, лишенное радостей. На секунду она ощутила почти материнскую нежность.

– Но нельзя же дарить направо и налево спортивные автомобили, – сказала она. – Так не делают.

– Я боялся, что ты это скажешь. И ожерелье не возьмешь?

Кори молча покачала головой и невольно улыбнулась – уж очень он напоминал разочарованного ребенка, который не понимает логики взрослых.

– Но одежду ты должна взять, – сказал он напористо, и его глаза, обрамленные густыми ресницами, торжествующе заблестели. – Разве ты сможешь защитить меня от навязчивых поклонниц, если сама не будешь полностью уверена в себе? – Кори с сомнением покачала головой, и Джеф добавил умоляющим тоном:

– И кроме того, я купил одежду на распродаже. Магазины не возьмут ее обратно.

Кори запрокинула голову и расхохоталась. Он говорил о вещах торговых домов «Кристиан Диор» и «Ив Сен-Лоран» так, как будто подобрал их на дешевой ярмарке в ближайшем универмаге.

– Боже, какая у тебя прелестная шея, – сказал он внезапно. Он неохотно отвел взгляд в сторону, а потом сказал лукавым тоном:

– Ну, так я тебя уговорил? Одежду возьмешь?

– Только при условии, что ты все заберешь обратно в конце турне, – сказала она нерешительно, удивляясь детской радости на его лице.

– Ладно, посмотрим, – сказал он уклончиво. – А ожерелье не возьмешь?

– Ожерелье не возьму! – сказала Кори твердо, а потом засмеялась. – Тебе не кажется, что ситуация нелепая? Лежу тут в ванне одетая и спорю с тобой о дурацком ожерелье.

– Это очень красивое ожерелье, – с упреком сказал он. Отпустив ее запястье, он пошарил рукой по дну и с торжествующим видом вытащил сверкающую драгоценность. – Раз ты не согласна его принять, дай хоть посмотреть, как оно на тебе выглядит.

Не дожидаясь ответа, он быстро надел ей ожерелье на шею. Оно оказалось довольно тяжелым, и Кори опустила глаза, чтобы рассмотреть камни. И сразу же покраснела от смущения. Грудь ее была так облеплена мокрой шелковой блузкой, что торчащие соски выступали совершенно отчетливо, как если бы она была обнажена. А ожерелье привлекало еще большее внимание к этой части ее тела.

Джеф сделал глубокий вдох, не отрывая глаз от ее мокрой облегающей блузки.

– До чего красиво! – произнес он, и она поняла, что он говорит не об ожерелье.

Ожесточенная перебранка сменилась невыносимым ощущением близости. Кори почти осязала электрические разряды, которые пробегали между ней и Джефом, и тело ее будто плавилось. Впервые с той минуты, как она ворвалась в ванную комнату, она обратила внимание на бронзовую кожу Джефа, на его сильное мускулистое тело, так непохожее на ее собственное, мягкое и нежное. По его затуманенным глазам и напрягшимся жилкам на шее было видно, что он в таком же возбуждении.

– Нет, – прошептала она растерянно, с трудом отводя взгляд от его шеи, сознавая, что говорит это не столько ему, сколько своему собственному телу, готовому ее предать.

– Да, милая, – тяжело дыша, сказал Джеф. – Да, да, да! – Он привлек ее к себе, и Кори охнула, когда теплая твердость его мускулов коснулась ее, обжигая, через мокрую одержу. По всему ее телу пробежал трепет. Джеф прижал ее голову к своей груди.

– Боже мой, детка, – простонал он. – Я так тебя хочу, что чувствую себя, как подросток со своей первой женщиной.

Она не отвечала, погрузившись в чувственную эйфорию, вызванную прикосновением его теплых сильных рук и курчавых жестковатых волос на груди, к которым прикасалась щекой. Терпкий аромат обволакивал ее, и она различила хвойный запах мыла и мускусный запах разгоряченного мужского тела. Сочетание было настолько возбуждающим, что Кори захотелось ощутить его на вкус, и она не в силах была противиться своему желанию. Она осторожно провела языком по его коже, которая оказалась солоноватой, потом повернула голову и, как котенок, потерлась щекой об его грудь, коснувшись языком соска.