После вокзала он сразу поехал в офис, где пересекся с Рагозиным. Тот, как и просил Артем, запустил придуманную ими схему, но чуть раньше, чем они готовились (уж очень ему хотелось побыстрее вывести Реброва из игры). В связи с этим сразу позвонил Золотарев, которому, в свою очередь, с угрозами позвонил Алмазов, для которого, как Старков и планировал, Ребров притащил «серьезную» информацию на Виктора Сергеевича и самого Артема. После этого звонка явно нужно было ехать к Золотореву лично, объяснять смысл происходящего, и то, какого черта он его сюда впутал, хоть и формально. Потому как, по большому счету, напрямую про него было не сказано и слова, но если раскинуть мозгами, что собственно и сделал Алмазов…

– Не зарывайся! – Виктор Сергеевич отказывался что-то слышать, потому как находился в самом что ни на есть праведном гневе.

– Успокойтесь вы. Это всего лишь уловка, к вам даже подкопаться никак. Все его слова – это лишь его большое воображение, фантазия. Вот копии,– кинул на стол папку,– тех бумаг, что ему притащили. Читайте,– с вызовом, повышая голос,– читайте-читайте.

Золотарев полистал бумаги, поднимая взгляд на Артёма. Пальцы смяли губы, как бы давая понять, что Золоторев понимает, как глупо выглядит, но сознаваться в этом не хочет.

– Нужно предупреждать.

– Некогда предупреждать. Подвернулся случай.

– Ладно,– выдохнул,– все я понял. А что дальше?

– А дальше Алмазов захочет меня посадить. Пристрелить он меня не может, как бы этого ему не хотелось, а вот посадить с этой информацией, пожалуйста,– улыбнулся.

– Он догадается.

– Вы не знаете дядю так, как его знаю я. Он даже вникать не будет, я перед ним красной тряпкой махнул.

– Думаешь, побежит?

– Сломя голову, не думая

– Возможно…

Все это лишь выглядело устрашающе, на самом же деле, Реброву подкинули нехилую утку, сам Артем, точнее его люди.

Но Алмазов, так яро желающий отомстить, не сразу сообразит, в чем дело, на разбирательство у него уйдут месяцы, но столько времени у него уже не будет. Пока он будет лелеять мысли о триумфальной победе, они приступят ко второму шагу.

А что до Реброва, то его закопают сразу, после того, как он станет не нужен для «благого» дела. Улыбало лишь одно, как он прытко из статуса будущего заключенного переехал в статус будущего трупа, и ведь все сам, своими ручками сделал. Ручками и длинным языком. Но вот язык ему укоротить нужно еще до, потому как он не дебил, и если допрет, что им сыграли, то допрет и то, что весь его конфликт с Веркой был Старкову на руку изначально, но если тогда Артему, по сути, было плевать, кем и как играть, то теперь его терзали сомнения насчет того, что Вера поймет его оправдания из серии «все изменилось». Между нами все изменилось.

В сотый раз прокручивая в голове предстоящие шаги, Артем ехал по уже сонному городу. Недалеко от Веркиного дома в глаза кинулся ночной цветочный магазинчик.


Кораблева проснулась от ощущения присутствия. Открыла глаза, но перед ней все так же простиралась пустая комната. Отмахнув навязчивые мысли, уже хотела перебираться на кровать, но уловила шум. Аккуратно и очень тихо поднявшись на ноги, пошагала на звуки. Заглянув в кухню, расслабилась. Артем стоял к ней спиной.

– Привет,– зевнула.

– Разбудил?

– Чуть-чуть. Ты как вошел?

– Тебе поменяли дверь, ты же не думаешь, что я сделал ключи только тебе?

– Уже нет,– Артем отошел чуть в сторону.

– Это мне? – улыбнулась.

– Поймал себя на мысли, что ничего тебе не дарил.

– Спасибо,– подошла к столешнице, на которой стояла ваза с букетом цветов,– тюльпаны,– вдохнула свежий цветочный аромат, – Ужин не предлагаю, ничего не готовила, не думала, что ты придешь.

– Не заморачивайся. Еда – это не то, чего я сейчас хочу.

Артем стянул с себя футболку, оставаясь в одних джинсах. Вера приподняла бровь.

– Я в душ. Принеси полотенце.

Она лишь кинула, наблюдая, как он открывает двери ванной комнаты. Артем скрылся из виду, заставляя ее ожить. Вытащив из ящика полотенце, Кораблева повесила то на крючок, лишь немного приоткрыв дверь.

Пока Артем мылся, она быстро разобрала кровать, выключила свет, и залезла под одеяло. Отчетливо слыша шум воды, она думала о том, как все изменилось. Она себе даже представить не могла, чем для нее обернется та встреча. Холодная, жестокая…

Повернувшись лицом к стене, подогнула ноги, зажимая одеяло между колен.

Старков лег рядом, когда она впала в полудрему. Сон еще не настиг ее полностью, между сном и явью все еще пролегала тонкая грань.

Артем притянул ее к себе, ладонь замерла на животе, а потом медленно спустилась вниз, пробежав пальцами вдоль резинки трусиков. Вера лишь больше откинулась назад, плотнее прижимаясь спиной к его груди. Не открывая глаз, она сосредоточилась на таких приятных ощущениях, желая получить больше. Она еще не успела додумать, как его пальцы начали ласкать ее там, через тонкую кружевную ткань. Медленные, такие тягучие круговые движения, сводящие с ума, забрасывающие в экстаз. С губ слетел стон, именно в этот момент Артем перевернул ее, просовывая вторую руку под Верину спину. Стянул уже промокшее белье, разводя ее ноги шире.

Пальцы выводили, какие-то сумасшедшие, безумные движения, заставляющие ее тело сжиматься, покрываясь мурашками. Он методично несколько раз подвел ее к самой черте, не позволяя перешагнуть.

– Я так не могу,– простонала в полной растерянности и беспомощности.

Но он смолчал. Убрав руку, повис над ней, целуя в губы. Глубокий, ласкающий поцелуй, его руки с силой сжимают ее талию, и он в один миг стаскивает с нее майку, припадая губами к острой, возбужденной груди.

– Иди ко мне,– шепчет в ее губы, подтаскивая к себе.

Он сжимает ее тело в своих руках, и медленно сходит с ума. С ней все чувствуется острее, ярче. Она затмевает абсолютно все. Ее хочется целовать, хочется сделать хорошо. Но особенно хочется довести ее до сладостного сумасшествия, полной беспомощности. Он раз за разом сворачивает почти на самом пике ее оргазма. Не давая кончить. Мучает ее, упиваясь стонами, в которых проскальзывает блаженство и дикая злость. Эта злость побуждает ее прижиматься теснее, кусать его губы, извиваясь под ним, в попытках взять хоть что-то под свой контроль.

– Я убью тебя,– со всхлипом,– я просто убью тебя, если ты…

По его лицу проскальзывает довольная улыбка. Ладонь сжимает ее грудь, в то время как губы спускаются ниже. Пальцы пробегают вдоль нежных складочек, раздвигая их. Язык, выводящий узоры на плоском животике, спускается ниже, пока не касается нервно оголенного клитора. Его мягкое прикосновение поднимает волну судорожных мурашек. Вера вздрагивает, руки сами тянутся к его голове в безнадежной попытке остановить. Артем лишь сильнее вбирает в себя возбужденный бугорок, пальцы входят ее лоно, продолжая нежную пытку. Слыша ее стоны, он усиливает напор, действует немного грубее, заставляя ее выгибаться ему на встречу.

Комнату заполняет крик. Пальцы сжимают уже влажную от их тел простынь в кулак.

Артем отстраняется, словно в завершении, проводя пальцами по возбужденной плоти.

Она обвивает руками его шею, ее трясет от удовольствия, но это не конец, всего несколько секунд, чтобы Вера выдохнула.

На этот раз он входит в нее резким, глубоким толчком. Без нежности, с долей звериной грубости и страсти. Подхватывает ее под спину, переворачиваясь.

Усаживает ее поверх себя, ладони ложатся на ее талию.

А она никак не может избавиться от ощущения своей дикой неопытности, находясь в таком положении. Так ей кажется, что все ее жалкие попытки доставить ему хоть какое-то удовольствие сводятся к полному нулю. Он держит ее талию, подталкивая, направляя, но стоит ему отпустить руки, как все ее движения становятся ужасающими. Мысли сжирают ее сознание, и хочется разрыдаться от собственной ничтожности.

Артем притягивает ее к себе, его жадный поцелуй вселяет в нее некое успокоение. Его руки обхватываю ее, заключая в крепкие объятия. Он входит в нее до основания. Быстрые, грубые толчки, на фоне мокрых тел и громких стонов. Он содрогается, прижимая ее к себе, спустя пару минут тишины, Вера аккуратно укладывается рядом.

– Я тебе люблю,– шепчет, утыкаясь носом в его плечо.

– И я,– целует в лоб, а потом быстро уходит в душ.


Неясно, сколько бы они еще проспали, если бы не яркое обеденное солнце, светящее в окно.

Старков лениво перекатился на живот, сталкиваясь с Вериным взглядом.

– Доброе утро,– нежно улыбнулась.

Артем ничего не ответил, лишь коснулся ее губ.

– Надеюсь, сегодня мы будем что-нибудь есть? – вопросительно посмотрел на Кораблеву, вытирая мокрую голову.

Вера, расположившаяся на кухне с ноутбуком, задумчиво посмотрела на Артема, озираясь в сторону холодильника.

Старков открыл дверцу хмурясь.

– Ты вообще ешь что-нибудь, кроме йогуртов? – взял с полки баночку.

– Нужно идти в магазин,– пожала плечами.

– Пошли тогда.

– Ты пойдешь со мной за продуктами? – с недоверием и ноткой смеха в голосе.

– Придется. Иначе мы здесь с голоду сдохнем. Сколько у тебя еще больничный открыт?

– Три дня.

– Вот–вот.

– Ты собрался сидеть здесь со мной все три дня?

– Что-то вроде этого. Считай, у меня отпуск.

– Ты сам это сказал

– Пошли уже.

Они спустились в магазин у дома.

– Артем, не бери это,– забрала из его рук какой-то непонятный торт, – там одна химия, смотри состав.

– А твои йогурты, можно подумать, натуральные?!

– Натуральные, и я их не здесь покупала,– положила в тележку авокадо.

– Ну пи*дец просто,– убрал руки в карманы пальто.

– Что ты вообще хочешь на ужин?

– Мне все равно,– пожал плечами.

– Рыба или мясо? Лучше рыбу в пароварке, с овощами, да,– пошла в отдел с рыбой.

– Еще сои возьми, чтоб уж наверняка.