– Вера, нам нужно поговорить. Давай забудем все, что было. Это нелепость, недоразумения… я не хотел причинить тебе боль. Не хотел тебя обидеть, слышишь,– подхожу ближе,– ну как? Как я могу тебя обидеть,– касаюсь её лица, а она замирает с ледяной маской ужаса, мне остается лишь пользоватьсяеё оцепенением,– ты же моя Вера,– очень хочу, чтобы она наконец поняла, чтобы до ее блондинистой головы дошли мои истинные чувства,– Мы же с детства знакомы. Я люблю тебя сколько себя помню. Тогда, в квартире, я вспылил, ну с кем не бывает. Ты такая сладкая. Ты так нужна мне,– распинаюсь в своих чувствах, но она опять все портит, топчет все на корню.

– Ты ненормальный,– все же отходит, а я едва успеваю провести пальцами по её красивому личику,– Не подходи ко мне, слышишь, никогда.

Она пытается отступать, но я следую за ней. Сейчас я быстрее. Всегда быстрее.

– А он, значит, может, да? – в глазах всплывают изощрённые сцены, как он жестко тра*ает ее сзади, как она стонет, словно последняя текущая сука, а потом обхватывает губами его…. Резко притягиваю ее к себе за шиворот,– не дергайся. Просто поговорим,– разжимаю пальцы, немного толкая ее в сторону, – хочешь услышать одну занимательную историю.

– Нет. Не приближайся, я буду кричать,– озирается.

Конечно, я ничего не могу сделать. Вокруг столько людей. Одно неверное движение и мне конец. Но у меня есть превосходство. Волшебный ключик.

– Я и так стою. Не двигаюсь. Как тебе, нравиться с ним? Он хорошо обращается со своей покупкой? – скалюсь, но она, кажется, не понимает. До нее не доходит. Слишком прозрачно, Ребров, слишком…,– ты мне уже давно ничего не должна. Деньги. Те деньги, которые ты занимала, мне давно уже отдали. Причем в тройне. Он купил у меня твой долг. Купил тебя. Купил себе новую игрушку. Поэтому спрошу еще раз, как тебе? Нравиться?

Она молчит. Смотрит на меня во все глаза и молчит. Ей нечего сказать. Одним предложением я отомстил ей за все.

– Что ты несешь? – все еще с долей сомнения.

– Ну ты же не думала, что он к тебе что-то чувствует? У него таких сотни…и все они, словно рабыни. Он делает с ними все, что хочет. Ведь ты не раз уже задавала себе вопрос о том, что ему плевать, правда? – улыбаюсь, давлю на самое больное, потому что знаю, немного знаю о Старкове. Я провалялся в койке девяносто дней. Этого было достаточно, чтобы узнать о нем гораздо больше.

– Придурок,– шипит сквозь зубы, быстро срываясь с места. Она убегает от меня, а я смотрю в ее изящную спину, давясь от победного смеха. Она бежит не от меня. Она бежит от себя, потому что поверила. Не могла не поверить. Моя Верка слишком доверчива. Слишком.


***


Авария...


Оставалось еще четыре секунды. Еще горел зеленый. Она хотела перейти дорогу, точнее быстрее ее перебежать. Все ее сознание было окутано холодным, безразличным голосом Старкова. Его ледяным, вытряхивающим душу взглядом. Он поставил точку. Он сделал то, чего она так боялась. Всегда боялась. Четыре секунды. Но для кого-то этот остаток времени был безразличен. Черная, как самая темная ночь, иномарка пронеслась на еще горящий для пешеходов зеленый. Она была не единственной, кого зацепила эта злосчастная машина. Как минимум их было двое. Она и мальчик, подросток лет четырнадцати, шагавший перед ней. После удара о землю, в глазах еще долго стоял вид его белой шапки забрызганной кровью.

Первые минуты она думала, что ничего страшного нет и она цела, а потом увидела кровь. Слишком много крови. Уже в больнице ей дали понять, что нужно вытаскивать стекло. Откуда там взялись стекла? Откуда в ее ногу успела вонзиться целая шрапнель? Но самым страшным было не это. Вовсе нет. Страшным было то, что все время она находилась в сознании. Все видела, слышала…видела проходящих мимо людей, не желающих вызвать скорую, слышала их глупые вопросы и идиотские крики, они смотрели на все это, как на представление, все это разрывало мозг и сердце. Людское бессердечие рвало на куски, но она ничего не могла сделать. Тело было каменным. Не пошевелиться. Не сказать и слова.

Облегчение пришло в скорой. Ей что-то вкололи, и она, наконец, погрузилась в сон. Теплый, уютный сон.

Все тело ныло. Первые несколько попыток открыть глаза после наркоза не обвенчались успехом, раз на пятый картинка перестала плыть, медленно собираясь воедино. Немного повернув голову, что далось с большим трудом, глаза ухватились за темный силуэт. Артем.

Артем сидел в кресле, слегка запрокинув голову. Спал. Вера жадно пожирала его взглядом, ведь когда она шагала по этому злосчастному перекрестку, то думала, что больше никогда его не увидит. Никогда. В горле запершило. Зажав рот ладонью, она пыталась сдержать кашель, но он не поддавался.

Услышав шум, Артем открыл глаза. Их взгляды встретились мгновенно. Он смотрел на нее пристально, хватался за каждую черточку лица. Ведь он почти похоронил ее. Похоронил, когда ехал сюда через весь город. Наверное его только сейчас подотпустило, именно в эту секунду. Именно когда посмотрел в ее серые, печальные глаза. Печальные, но живые. Им вновь предстоит разговор? Возможно, но с него хватит. Хватит этих тупых и никому не нужных разговоров. Хватит… Сегодня он понял гораздо больше, чем за все время их отношений. Он чуть не потерял ее. Снова чуть не потерял. Из-за чего? Из-за своего самолюбия, мнительности, страха…из-за всего вперемешку. Он всегда жил с одной единственной мыслью – не привязываться. Не привязываться ни к кому. Но она… К ней он не просто привязался. Он в нее влюблен. Она стала ему дорога, дорога настолько, что он любого размажет, кто к ней приблизится. И если в тот раз он пощадил Реброва, то теперь его ждет долгая и мучительная смерть.

Перевел глаза на моргающую лампочку стоящего у кровати торшера.

– Ты пришел,– ее голос был тихим, но он старался на нее не смотреть,– я дура,– продолжила, после затянувшейся паузы. Откинула одеяло, пытаясь встать с кровати, но Артем остановил ее глупый порыв. Словно ветер, он пересек это небольшое расстояние, отдаляющее их друг от друга. Сел рядом.

– Не пугай меня так больше,– сжал ее ладонь.

– Я наговорила тебе сегодня всякого…

– Даже не хочу во всем этом копаться. Я тебя попрошу об одной вещи, верь тому, что я говорю тебе, слышишь?! – Кораблева кивнула, прижимаясь щекой к его плечу,– я не хочу тебя потерять,– обнял ее подрагивающие плечи,– ревешь что ли?

– Нет,– пробурчала куда-то в его шею.

Коридор наполнился шумом. Повышенными тонами, цоканьем каблуков.

– Что там происходит? – с опаской посмотрела на дверь.

– А, это,– усмехнулся,– мать твоя приехала.

– Мама? – глаза округлились,– Откуда она узнала, что я здесь?

– Я дал Вике команду сообщить.

– Что сейчас будет…

– Ну, санитаров и Серегу она уже построила,– улыбнулся.

– Мама,– поджала губы, падая на подушку.

Дверь распахнулась.

Людмила Сергеевна замерла в проеме, прижимая свою сумку к груди. Волнение и страх все еще гуляли по ее лицу, как бы она не старалась их скрыть. Осмотрев дочь пристальным взглядом, еще раз убеждаясь, что с ней все хорошо, быстро перекинула его на Старкова.

– А, это опять вы?!

– Доброй ночи,– встал с Веркиной постели.

– Вера, – смотря на Артема,– может быть, ты наконец-то познакомишь меня со своим молодым человеком?

– Мне уже пора,– склонил голову чуть в бок, с явным интересом наблюдая за реакциями, стоящей напротив женщины.

– Артем,– Вера встрепенулась.

– Значит, Артем.

– Артем-Артем, давайте перенесем наше с вами знакомство в более благоприятное место. Скажем… в ресторан!? В пятницу, – Людмила согласно кивнула, но удивилась, подобному приглашению.

– Отлично,– едва улыбнулся,– я ушел,– наклонился к Верке,– не трусь,– на самое ухо,– я тебя тоже,– пальцы быстро пробежали по ее щеке, и он испарился. Ушел настолько быстро, что она ничего не успела понять, или же находилась под действие его слов? Он ее тоже…он ее тоже любит.

» Глава 24.3


– Доброе утро! – Людмила Сергеевна, словно птичка, впорхнула в палату.

– Доброе, мамуль.

– Я за тобой. Сергей Анатольевич сказал, что мы можем ехать домой. Справку тебе написал для учебы, но сказал еще пару дней побыть дома, и не нагружать ногу.

– Отлично,– поджала губы, не зная как тактичнее подвести к разговору,– мам, я хотела поговорить…

– Вера,– мама улыбнулась, сжимая в руке ее ладонь, – доченька, не переживай ты так. Я не монстр, да и ты девочка давно взрослая, я принимаю любой твой выбор, и если он остановился на Артеме,– поджала губы,– то так тому и быть. Это твоя жизнь, я свои двадцать лет уже пережила,– коснулась плеча.

– Я не об этом,– вытянула свою ладонь из материнской,– не знаю, насколько это правильно, и должна ли я это говорить…в общем, Артем сложный человек, ты, думаю, это уже поняла, но тут дело немного в другом…как бы это… Девять лет назад у него погибла девушка. Артем буквально недавно познакомил меня со своими родителями, и его мама сказала, что за все эти годы, я первая, кого он с ними познакомил…а я его люблю,– словно в свою защиту,– очень.

Ведь ей так хотелось показать, рассказать маме, что Артем хороший. Что за этой маской горделивости и жесткости, скрывается добрый и отзывчивый человек.

А Людмила же смотрела на дочь, пытаясь скрыть то, что чувствовала, то, о чем ярко-красным сигналом кричал ее внутренний голос. Она всегда знала, что ее дочь вырастет, знала, что ей предстоит первая любовь, отношения…Но всегда думала, что это будет мальчик из класса, одногруппник, партнер по танцам, но никак не мужчина, взрослый мужчина, с трагичным прошлым.. Все в ней кричало остановить дочь. Запереть дома и не выпускать пару лет, пока эта болезнь не закончится, пока все это не пройдет. Почему-то ей не давала покоя одна мысль, одна единственная и до смерти пугающая ее мысль, все это не кончится просто так, не кончится хорошо. Не будет долго и счастливо, да и вообще никак не будет.