Вера прильнула к матери, заключая в крепкие, теплые объятия. Радовалась, что мама воодушевилась, перестала хандрить и всерьез взялась за восстановления мужа. Мама боевая, поэтому своего добьётся, в этом Верка была уверена.

– Люблю тебя, все будет хорошо,– чмокнула в щеку,– это моя вам установка, чтобы приехали здоровыми, и уже на своих ногах.

– Пока, дорогая, звони, – коснулась ладонью щеки,– и, пожалуйста, -глаза блеснули, а после стали мягче,– не держи все в себе, я всегда готова тебя выслушать, понять и дать совет, не замыкайся в себе,– сжала Верину ладонь,– я очень тебя люблю, и очень за тебя переживаю.

Вера только кивнула, боялась что-то говорить, предательские слезы были так близко. Не могла она спокойно обсуждать с мамой свои переживания, всегда подступали слезы. Она так ценила мамино отношение, отсутствие грозных нравоучений и безграничное доверие. И вот это самое доверие она очень боялась потерять, всегда жила с этим доверием, порхала. Еще в школе многие одноклассницы завидовали таким ее отношением с мамой, которая никогда не ставила интересы и доводы дочери по тому или иному вопросу на последнее место. Мама умела слушать, прислушиваться, понимать, и от этого было тепло, она всегда чувствовала ее поддержку, некую защиту, от всего, от всех.


» Глава 12

Ноябрь.


Ночь сменилась утром. Ранним. Холодным.

Этот холод, словно призвал к действию, закручивал гайки с невероятной силой. Ожидая от него полной отдачи.

Хлопнув Семена по плечу, Артем вышел на улицу, запрокидывая голову вверх. Шел снег. Первый, ноябрьский. Он словно очищал, закрывал старые двери, открывал новые.

Заброшенный ангар на окраине города успело прилично занести снегом. Оглянувшись, мужчина сжал руки в кулаки, отчего надетые на них кожаные перчатки тихо скрипнули. Рука юркнула в карман, вытаскивая еще не открытую пачку сигарет. Закурил. Вдохнул в себя этот убивающий яд, но он таковым не казался. Даже наоборот, словно открылось второе дыхание. Взглянул на часы, восемь. Уже бы пора…показательная казнь, вот она – тонкая грань. Грань, которую ты вечно переступаешь, превращаясь в заядлую отморозь.

Сказал бы кто ему пару тройку лет назад, что убить человека, причем собственноручно, для него не будет проблемой, он бы ударил, теперь лишь ухмыльнулся.

Все течет, все меняется. Иногда совершенно неясно, где найдешь, а где потеряешь. Затянулся, за спиной скрипнула дверь, послышались грузные шаги.

– Едут,– пробасил Семен, Старков выкинул сигарету, возвращаясь обратно.

Почти целая, она упала в снег, медленно догорая. Не погасла от воды и ветра, а продолжала гореть, преодолевая любые преграды. До последнего. Вот и Старков, не жил, а догорал, подобно этой сигарете. Не жалел ни себя, ни кого-то вокруг. Максимум жесткости, максимум отдачи.

Вскоре на месте окурка образовался след от протектора шины, из авто вышло трое мужчин, они не оглядываясь прошли внутрь.

Оскалы, волчьи, беспощадные. Ледяные глаза. Они смотрели на Старкова, а он – на них. Это короткое приветствие утихло, так и не успев начаться.

– Здравствуйте, милы люди!

– Утро доброе, привезли?

– Привезли. Теперь мы в расчете? – мужчина сузил глаза, внимательнее всматриваясь в собеседника. Артем кивнул.

– Можете забирать, хорошего дня.

Мужчины скрылись, а Старков напрягся, ожидая, когда здесь окажется тот, кому осталось жить пару минут.

– Арт…,– мужчину кинули на колени, тот в страхе озирался по сторонам,– я не виноват. Они бы убили меня, я не виноват! – кричал уже не своим голосом.

– Не они, так мы. Я предупреждал тебя, не раз. А ты, что сделал ты? – взгляд Старкова заледенел. Голос пропитался металлом.

– Я не ви-но-ва-т, – вновь повтори мужчина, захлебываясь собственной кровью.

Как же, не виноват! Ему еще месяц назад предоставили все, чтобы считать его виновным, Семен предоставил. Разложил все по полочкам, не дав закрасться не единому сомнению.

– Закончи с ним,– кивнул Семену,– все что хотел, я увидел. Ничего нового, все тот же старый спектакль.

– Стой,– мужчина закашлялся, харкаясь кровью,– ему веришь, да? Поникший, но в то же время яро желающий жить взгляд кинулся к Семену, а после мгновенно вернулся к Старкову. – А то, что это он, – ткнул пальцем в Семена, – он и Горелый девку твою отымели и грохнули, знаешь? Знаешь? Дядя твой все знает, а ты с ним работаешь, с убийцами работаешь!

Семен сразу ускорил шаг, доставая из кобуры пистолет.

– Стой! – Артем вытянул руку с распрямленной ладонью,– говори дальше!– прикрикнул, а внутри онемел.

– Это они тогда приезжали в наш город, им было велено убрать Соколова, убрать, чтобы Алмазов смог поставить на его места тебя! Он давно за тобой наблюдал,– Артем незаметно пошевелил пальцами, после чего ребята медленно стали окружать Семена,– а девку твою они просто…просто ради развлечения, они были не в курсе, что она своя…Алмазов все замял, и забрал тебя к себе, ведь, если бы он оставил тебя там, на месте Соколова, ты бы уже все знал…а так, держи друзей близко, а врагов еще ближе,– поднял на Артема жесткий взгляд, харкнув в сторону кровью.

– Не складывается, тех, кто это сделал уже давно нет,– голос был замогильным, впрочем, как и состояние, Артем пристально смотрел на кричащего парня, а в голове творился полный хаос.

– Конечно, а кто тебе их предоставил, а? Дай угадаю, дядюшка твой…он же, конечно, ему исключено было допускать утечки, иначе потасовка между своими. А ты,– презрительно хмыкнул, – все это время с убийцей по одну руку шел,– раскатистый выстрел прогремел на все здание захудалого амбара. Семен опустил пистолет, из дула которого еще шел дымок.

Тишина. Старкову она показалась вечностью, как в замедленной съемке, но на деле это были всего лишь несколько секунд…пара секунд. Не раздумывая, достал пистолет, крепко сжимая рукоятку в руке, и вот палец уже легко лежит на курке. Прицелился.

– Значит, правда,– Семен отступил на шаг, Артем смотрел ему в глаза и не видел в них ничего, ничего человечного, впрочем, как и у него самого.

Выстрелил. Один раз. Точно в голову. Точно…

Уже на улице стянул перчатки, направляясь к машине. За спиной прогремел еще один раскатистый выстрел, но он даже не вздрогнул, лишь на миг прикрыл глаза. Над головой, словно воронка, закружилась стая перепуганных птиц. Он без каких-либо эмоций сел в машину, вывернув руль, направился в город.

Где-то на подъезде свернул на обочину, выскочил из машины, растирая лицо ладонями. Яркое солнце отражало на асфальте его черный силуэт. Как быстро, словно по веленью, изменилась погода. Лучше бы снег. Сейчас лучше бы снег. Закурил, опираясь спиной на дверь машины.

Выстрел все еще громыхал в ушах, но он не был удовлетворен, не был доволен. Сегодня они подняли все его чувства, раскроили от макушки до пят, разворотили плоть, превращая ее в кровавое месиво.

"Восемь лет, восемь лет предательства…восемь гребанных лет."

Выкинул окурок, собираясь с мыслями. А в голове – его взгляд. Он понял, он понял все с первых слов. Знал, что его убьют, знал, что уже труп, он знал это с того самого дня, когда убил ее. Знал, и был верным псом. Наверное, сейчас Артем уже ничего не чувствовал, был лишь холод. Слишком тяжело признавать верного тебе человека, друга…предателем, тем, кто искалечил, уничтожил твою жизнь, но Семен был именно им.

Внутри всегда было чувство чего-то неправильного. Он всегда чувствовал, что-то не то, связанное с этим человеком, но никак не мог понять что…теперь понял…не обрадовался.

Сел в машину, до города всего пять километров. Пять километров до оставшихся двух целей.

Артем ворвался в кабинет Олега, словно дикий зверь, ему было плевать на все, на растерянную Ларису, которая от ужаса сползла по стенке от вида оружия в его руках, на детей, мирно играющих в саду, на все…сейчас он пришел сюда с одним единственным желанием, посмотреть в глаза этому человеку.

Он знал, что вряд ли увидит в них сожаление или хоть какое-то подобие скорби. Они будут холодны и пусты. Но он не дурак, Олег прекрасно знает, кого вырастил из Артема. За эти годы он вырастил себе достойного противника…

– Я ждал тебя,– Алмазов сидел за столом в массивном кресле, обтянутом белой кожей,– полчаса назад позвонили,…не думал, что ты сделаешь это, не поговорив со мной, ошибался…

– Ты во многом ошибался! – двинулся к окну, убирая пистолет, подпер плечом стенку, смотря в окно. На лужайке играли двое детей, им было лет по пять. Эта картинка встала, зафиксировалась в глазах, на заднем фоне, словно шум радио, был слышен голос Алмазова, какая-то душераздирающая речь, видимо. Он ее не слышал, выхватывал лишь отдельно взятые слова, понимая, что приехать сюда было ошибкой, глупостью. Он не убьёт Олега, не сейчас…резко развернулся, поднял тяжелый взгляд, фиксируя его на глазах оппонента…противника…врага…

– Отдай мне Горелого, сейчас, это меньшее что ты можешь сделать, и еще, – уходя,– поставь свечку, может, зачтется!

Вышел уже медленно, будто расслабленно. Тихо прикрыл за собой дверь, ухмыльнулся подбежавшей к нему охране, даже театрально поднял руки вверх.

– Долго бегаете, при других обстоятельствах могли бы уже искать другую работу,– открыл дверь машины.

По дороге домой, чувствовал дрожь пальцев. Притаенную. Глухое, почти неслышное, биение сердца. Закурил. Пока добрался до квартиры, выкурил больше половины пачки. Первым делом принял душ, хотелось смыть все произошедшее, хотя, от такого не отмоешься, никогда. А сейчас, как никогда, ему была нужна холодная голова и предельно четкий план действий. На столе среагировал мобильный. Короткое смс: «у нас».

– Отлично. Очень хорошо,– проговорил тихо.

«В ангар и до утра не трогать», ответил текстом, параллельно застегивая пуговицы черной рубашки, сунул телефон в карман джинсов. Быстрым, до автоматизма отработанным движением, застегнул часы, на секунду замирая напротив Аленкиной фотографии.