Ничего, теперь мы на равных! Нет! Я лучше! Я маленькая, гибкая, тонкая… А она широкая, высокая, массивная…

Хотя, наверное… Ему нравятся именно такие, как она.


— Ирочка, я специально занял вам местечко рядом с собой… — заговорщицки шепнул «жук», галантно подвигая ей стул. — Надеюсь, вы не против…

Не слишком удобное он выбрал место: точно посередине, плохо видно Владимира, на правах хозяина занявшего торец.

Стол ломился от яств, а на сервировочном столике теснилась целая вереница диковинных бутылок.

Боже! Сколько можно пить?!

Ирина незаметно придвинула к себе минералку и плеснула в хрустальную рюмку.

— Ирочка, вам мартини или джин?

— Спасибо, я пью водку.

— Это по-нашему! — одобрительно кивнул ее кавалер.


Интересно, почему гадюка не села с нами за стол? Суетится, носится с блюдами из кухни в комнату…

Вот это муштра! Как у восточного падишаха… Женщина должна знать свое место…

Но со мной у тебя так не выйдет!

А Зинка дура, раз позволила так с собой обращаться. Мне ее даже жалко…

…— Нет-нет, вы непременно должны попробовать этот коньяк, — настаивал «жук». — Настоящий французский, сорок лет выдержки…

Ирина поколебалась и взяла протянутую рюмку. В конце концов, от пары глотков ничего не будет. Интересно, что из себя представляет «сорокалетний» напиток, за что его так ценят?

Ирина ни в чем не могла остановиться на золотой середине. Любить так любить! Кутить так кутить! Один раз нарушив спортивный режим, тут же начинаешь понимать, чего был лишен все это время. Запретный плод сладок.

А сколько она еще даже не знает! В вечной муштре, в постоянной форме проходит ее юность…

Ни прогулок до рассвета, ни сладкого безделья… Даже за границей все тот же жесткий режим и тренировки до потери пульса. Нервотрепка, врачебные комиссии, крики тренера…

А все заманчивые зарубежные красоты — только из окошка мчащегося автобуса.

Конечно, приятно быть первой, отвоевывая в сражениях чемпионский титул. Но хочется блистать, чтобы тебе поклонялись не только на пьедестале… И хочется жить жадно, взахлеб, наверстывая все, что уже упущено…

Коньяк сорокалетней выдержки… Его принято смаковать, чуть согревая во рту, чтобы распробовать неповторимый букет… А Ирина и простого-то никогда не пробовала. Сказать кому — засмеют, не поверят…

Она зажмурилась и лихо опрокинула в рот стопку. Проглотила обжигающую жидкость, не успев понять вкуса, и протянула руку за своим боржоми.

Глоток… и дыхание перехватило. Ирина замахала ладошками, хватая воздух открытым ртом.

— Что случилось? Что с вами? — испуганно захлопотал вокруг нее Иван Алексеевич. — Воды…

Только после большого фужера минералки Ирина сумела прийти в себя.

— Ирочка, кто же коньяк водкой запивает? — укоризненно шепнул «жук», вынимая из ее крепко сжатых пальцев хрустальную рюмку.

— У меня здесь был боржоми… — пролепетала Ирина.

— Как? — изумился «жук». — Вы же сказали, что пьете водку… Рюмка была пустая, я и налил…

Ах, благодетель… Ну, спасибо большое!

В голове начало шуметь, застучали в висках частые молоточки… Все поплыло перед глазами…

Ирина опустила голову на руки. Нет, так еще хуже… Тогда она сделала над собой усилие и поднялась.


Это водка… Вот теперь я точно пьяна… Фу, какое противное состояние… В рот больше не возьму эту гадость… Надо уйти… Пока я еще могу ходить…


На удивление, мысли работали ясно и четко, а не путались, как обычно. Вот только были они короткими и обрывочными, так было проще…

«Жук» чувствовал себя виноватым. Он тоже вскочил и взял Ирину под руку.

— А что мы все сидим? Вы ведь впервые у Владимира Павловича? Хотите я вам что-то покажу? Ты разрешишь, Володенька? Знаете, у него есть такое… Вам, Ирочка, будет очень интересно…

Владимир хотел что-то возразить, но «жук» уже резво тащил Ирину в коридор.

— Пустите, — она резко вырвалась из его цепких лапок. — Я сама ходить умею!

Что он ей хочет показать? Что ей здесь интересно еще увидеть?

Наверное, спальню… На что ей хотелось бы взглянуть — так это на широкое супружеское ложе… Наверное, шикарнее ее продавленного диванчика…

Давай, насмотрись вдоволь.

Она решительно зашагала вперед и наугад распахнула одну из дверей.

Надо же, не ошиблась! Точненько угадала.

Массивная темно-шоколадная кровать, застеленная шелковым золотистым покрывалом, стояла точно посередине спальни. Две тумбочки с двумя настольными лампами ясно говорили о том, что спят здесь все-таки двое… А рядом с огромным, во всю стену раздвижным шкафом стояла «зеленая гадюка»…

Впрочем, она больше не была зеленой. Свой шелковистый костюмчик, свою сброшенную шкурку она как раз аккуратно вешала на плечиках рядом со знакомым светлым костюмом Владимира…

Зинаида Леонидовна натянула на тугое литое тело кокетливое платьице с открытыми плечами почти такого же густо-кровавого цвета, как и у Ирины…

Она испуганно дернулась, оглянулась на распахнувшуюся дверь, словно ее застигли на месте преступления.

В одну секунду Ирина женским чутьем поняла, что ей подражают и что соперница потеряла уверенность…

— Вам это не поможет, — с вызовом заявила она.

Но тут «жук» подоспел на своих коротких ножках и опять ухватил Ирину за талию.

— Не сюда, не сюда… Нам напротив…


…Куда он меня ведет? Я хочу лечь на эту кровать… Зарыться лицом в подушку… Нет… Там чужой запах… Там властвует эта женщина…

Все равно хочу… Я уверена, что он тут же прибежит за мной следом, запрет двери… А всех выгонит… И ее тоже выгонит…

Зачем ко мне прицепился этот противный «жук»? Пусть отпустит! Я вернусь обратно…


— Ну как? — «Жук» был горд и доволен тем, что у Ирины глаза зажглись неподдельным восхищением.

Еще бы! Такой коллекции только позавидовать!

И хотя не он, а Владимир собирал эти раритеты, «жук» поневоле чувствовал и свою причастность — ведь именно он продемонстрировал их Ирине.

А она была единственной женщиной, способной оценить драгоценную коллекцию по достоинству.

И Ирина разом забыла и о Владимире, и о его «зеленой гадюке».

Глава 8

ХРУСТАЛЬ И ДАМАССКАЯ СТАЛЬ

В большой комнате, служившей Владимиру кабинетом, на высокой стене висел огромный восточный ковер. Он поневоле притягивал внимание тем, что совершенно не гармонировал с остальной обстановкой дома.

А на ковре, в лучших традициях горских народов, были размещены шпаги, кинжалы, кривые турецкие ятаганы, шашки, сабли.

Да легче сказать, чего там не было, чем перечислять с любовью и знанием дела подобранное холодное оружие.

Ирина подбежала к ковру, протянула руку…

Глаза разбегаются… Хочется тронуть и старинные посеребренные ножны, и длинный, прекрасно сохранившийся клинок с узкой бороздкой на лезвии…

О! По этому углублению должна стекать вражеская кровь после меткого, решительного удара…

Ирина без спросу снимала со стены то червленую тонкую сабельку, то массивный, тяжелый палаш. Прикидывала, взвешивала в руке, примеривала к себе…

Ну почему она не родилась мужчиной?! Сердце поет от восторга, а пальцы крепко и прочно ложатся в отполированные, едва заметные выемки на рукоятках — так привычно, словно это умение всосала она с молоком матери…

Нет, она наработала его тяжелым, изнурительным трудом… И тем приятнее, что труд этот был не напрасным…

Чуть позванивает гибкая дамасская сталь легкой изящной сабельки. Она как раз по руке Ирине… Может, ее делали для девушки? Для отважной амазонки? Или для хрупкого отважного юноши, по заказу, соразмеряя с его еще не великими силенками?

Кто был ее хозяином? Кому этот звонкий точеный клинок помогал в битвах?

На эфесе выгравирован 1837 год и что-то написано незнакомой вязью, видимо — имя мастера…

В этот год погиб на дуэли Пушкин… Глубокая старина для Ирины…

«Я вам пишу, чего же боле? Что я могу еще сказать?»

Интересно, почему только сейчас пришло в голову, что затертый и заученный образ Татьяны Лариной чем-то сродни ей, Ирине? Ведь Татьяна тоже бросилась в бой за свою любовь, сделала первый решительный шаг…

Но у пушкинской Татьяны не было такой острой легкой сабельки…

Выпад… укол… размах…

Со свистом рассекается воздух…

А «жук» почему-то испуганно отскочил в сторону…

Ирина улыбнулась и вложила свое оружие в потертые ножны.

— Не бойтесь. Не задену. У меня хорошая реакция.

— Ну что вы! Я просто отошел, чтоб не мешать… Вы, Ирочка, виртуоз! Просто загляденье!

В его лобастую голову пришла великолепная идея, и он опять потащил ее за собой, не дав вдоволь насладиться коллекцией, рассмотреть ее тщательно и с должным вниманием…

— Здорово… — бормотал он под нос, семеня короткими ножками. — Сейчас все обалдеют! Мы им покажем…


Первое, что Ирина увидела, были глаза Владимира.

Ага! Он невольно выдал свой восторг!

Не слабая нелепая девушка, перебравшая лишку, явилась перед ним, а воительница, амазонка с гордо поднятой головой… Рыжая Жанна д’Арк, сжимающая в хрупкой руке боевое оружие…

Хотя если бы не нелепая мешанина непривычных напитков, Ирине и в голову не пришло бы при всеобщем внимании обнажить свою саблю и сделать решительный взмах над головой…

Это было эффектно. В наступившей тишине раздался тоненький посвист, мелькнула в воздухе стальная молния и с оглушительным звоном высекла из рассеченного пространства тысячи ослепительных искр…