Смотрите и завидуйте! Есть что-то, чего не выработаешь в себе никакими тренировками. Оно врожденное. Эта энергичная резкость, это удовольствие от борьбы присуще всем рожденным под огненным знаком Овна.

Правда, астрологи часто изображают Овна несущимся вперед с повернутой назад головой, символизируя этим то, что стремление действовать опережает здравое размышление.

Вот и Ирина постаралась выбросить из головы все мысли, мешающие сосредоточиться на главном — на преодолении резкой ноющей боли, на укрощении и покорении собственного тела.

А думать ей было над чем. Необходимо как можно скорее разобраться в своих отношениях с Владимиром. И с Андреем. И объяснить это дурацкое недоразумение…

Но мысли скакали в голове, опережая друг друга, и ни на одной из них невозможно было сосредоточиться. Кроме одной, самой главной: я вам всем докажу!

Ирина стиснула зубы и ловко повернулась на больной ноге, бросив быстрый торжествующий взгляд на Константина Иннокентьевича.

Ага! Проняло! Неподдельное изумление в маленьких цепких глазках.

Фаворитка Соболева застыла на месте и тоже смотрит на Ирину. По-детски пухлая нижняя губка у нее упрямо закушена. Такая ни за что не расстанется с отвоеванным под солнцем местом.

— Встань в пару! — велел тренер.

Вика с неудовольствием поплелась к Ирине.

Для чего Костику вздумалось устроить им спарринг? Чтобы унизить ее? Ведь Первенцева непревзойденная рапиристка. Вике ли тягаться с ней?! Или, напротив, он хочет показать Ирине, что ее шанс безвозвратно упущен? После таких травм ее «уделает» даже девчонка… Поди разбери, что за мысль шевелится под этой бейсболкой в лысой, как шар, голове…

А Первенцева встретила соперницу холодным голубым прищуром. Костик ждет, что она откажется от схватки? Что заноет просительно: нет-нет, я просто хотела немного размяться… Мне не под силу сразу такие нагрузки…

Не дождется!

Он еще секунду выжидал, глядя на замерших друг против друга девушек.

Они деловито проверили датчики, забросили за спину контрольные шнуры и опустили на лица сетчатые маски. Обе по-кошачьи изогнутые, в одинаковых серебристо-белых костюмах, обтягивающих напряженные икры. И обе — на поводочках, подключенных к электронному табло, словно две марионетки. А он их повелитель…

Две пары глаз напряженно смотрят на него из сетчатых прорезей масок. Только в Ирининых — решимость, а в Викиных — растерянность.

Взмах руки — и белые фигурки пружинисто присели, ощетинившись тонкими рапирами. Выпад — отскок. Финт, поворот и снова выпад…

Соболева пропустила один укол. На табло замигала лампочка.

Ответный выпад — и такой же сигнал зажегся у Первенцевой.

Ирина бросила быстрый взгляд на табло — и Вика тут же воспользовалась секундной заминкой, чтобы нанести еще один укол.

Еще не хватало проиграть схватку этой малолетней выскочке!

Для Ирины не было разницы: тренировка это или соревнования — каждый поединок, словно последний бой.

Она упрямо набычилась, чувствуя, как внутри поднимается знакомое чувство азарта. И злость. Не та, которую осторожно называют «спортивной», а обычная женская злоба… И стоящую перед Ириной соперницу необходимо было уничтожить.

Константин Иннокентьевич усиленно делал вид, что этот бой — обычная тренировка, крутился вокруг Вики с советами, подсказывал под руку, пытаясь предугадать Иринину реакцию на долю секунды раньше.

Все пристойно: чемпионка натаскивает перспективную ученицу. Вот только счет пока не в пользу чемпионки…

…Ирина вдруг вспомнила, как несколько лет назад Константин Иннокентьевич уговаривал ее перейти под его патронаж, бросив прежнюю тренершу Тамару Степановну.

Ну что ж, все наказуемо… Ирина предала тогда Тамару, а теперь Костик готов предать ее.

Еще бы, чемпионат мира на носу, а претендентка явно не успеет восстановиться. О чем говорить, если даже юниорка очевидно сильнее…


От неосторожного движения ногу свело пронзительной болью, так, что даже в глазах потемнело.

Ирина еще не успела осознать эту боль, как уже рванулась вперед, в кромешную тьму, наугад, туда, где за мгновение до этого маячил гибкий белый силуэт соперницы.

Звонок… еще один… опять звонок…

Она наносила стремительные уколы один за другим, не чувствуя сопротивления, даже не понимая, коснулся ли кончик рапиры контрольного щитка на груди Соболевой.

И только резкий выкрик тренера, почему-то, как в боксе, выпалившего:

— Брек!

Ирина продолжала наступать, тесня Вику за край дорожки.

— Назад! Стоп! Хватит!

Константин Иннокентьевич метнулся ей наперерез, словно пытался грудью защитить свою юную ученицу.

Наконечник рапиры уткнулся во что-то мягкое, и тонкая сталь изогнулась, накрепко ухваченная сильной ладонью.

— Ослепла, Первенцева?!

Он тяжело дышал, сверля Ирину тяжелым взглядом, а за его спиной жалась испуганная Вика.

Если бы он знал, как близок был к истине…

Глухая тьма перед глазами перешла в зыбкий серый свет… нет, это серая футболка Костика, натянутая на объемистом животе…

Ирина рванула с лица маску и оттянула тугой ворот костюма.

Ноги подкашиваются, а по телу струится холодный липкий пот… Кажется, сейчас она потеряет сознание…

Только не здесь. Удержаться хоть минутку… Дойти до раздевалки…

Шаг правой ногой… теперь левой… Надо глубоко дышать и думать только о том, что делаешь.

Еще шаг… Сколько их до дальнего угла спортзала, до двери, за которой длинный коридор к душевым и раздевалкам…

Ирина сцепила зубы и скомандовала себе: «Иди, да поживее! Слабачка! Да не дрожи ножонками, смотреть противно!»

Она терпеть не могла слабость, ни чужую, ни свою собственную. За это недостойное чувство она люто ненавидела хлипкое существо по имени Ирина Первенцева. Это существо не имело к ней ни малейшего отношения…

Дверь… прохладный темный коридор… Здесь уже можно схватиться руками за стену, помогая подтягивать непослушные ноги…

Последним усилием воли Ирина рванула на себя дверь раздевалки и рухнула на мягкий кожаный диванчик. И сейчас же все закружилось перед глазами, поплыло в дурном хороводе, будто с похмелья…

— Ирина! — Тренер деликатно стукнул в дверь.

Она не ответила, и тогда он нахально вперся в раздевалку без приглашения.

— Как не стыдно? — возмущенно забубнил он над ухом. — Нашла кому силу показывать! Загоняла девчонку…

— Сама напросилась, — безразлично выдавила Ирина.

И мир опять погрузился во тьму.


— Ну, как ты на это смотришь? — ласково и проникновенно спрашивал Константин Иннокентьевич.

— На… что?

Ирина открыла глаза и повернула голову. Тренер сидел рядом с ее диванчиком, оседлав стул, и ждал ответа.

Интересно, сколько она была в отключке? Похоже, Костик ничего и не заметил, распинался, думая, что Ирина его слушает.

Она обратила внимание, что машинально приняла позу «нирваны», классического расслабления для аутотренинга.

Да… мастерство не пропьешь…

Ирина усмехнулась и осторожно села.

— Я устрою так, что по старым зачетам, несмотря на то что ты пропустила Европу, нас возьмут в сборную на чемпионат мира…

— Ну…

— Что «ну»! — взорвался тренер. — Надо подавать заявку! Время-то идет!

«Ага! — злорадно подумала Ирина. — Переметнулся… Быстро же ты меняешь свои пристрастия… Ну как, хорошо я вас умыла? Получили? То-то! Вы еще увидите, кто такая Ирина Первенцева! Все увидите!»

А самое главное, это должен увидеть и оценить Владимир…

И у него обязательно будет такая возможность…

Глава 2

БАНАЛЬНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Ну что за идиотская ситуация?! Вечно я умудряюсь влипнуть в историю, оказаться без вины виноватой!..

Дурацкая жизнь! Дрянной характер!

Вот меряю теперь шагами свою крохотную квартирку и киплю от возмущения…

Да как он посмел?! Как он мог такое подумать?! По какому праву отказал мне в элементарной возможности объясниться?!

У каждого человека есть своя правда, своя точка зрения, свой взгляд на события. И я имею право ее высказать. Непременно. Иначе просто не должно быть!

А Владимир, как назло, не звонит. Не появляется, не интересуется мной… Он вычеркнул меня из своей жизни. Ему не интересны мои успехи, мои победы…

Да он даже сегодняшнюю «Спортивную жизнь», наверное, не просмотрел. Не увидел мою фамилию в списке сборной мирового чемпионата…

А ведь должен понимать, чего мне стоило вернуться на свое законное место, продолжить тренировки… Именно по его вине я не смогла попасть на европейский чемпионат…

Ну… пусть по собственной… если честно… Все равно…

Хоть бы позвонил…

А впрочем, у нас равноправие… С какой стати я должна ждать от него милости, снизойдет ли его светлость до беседы? Я вполне в состоянии сама позвонить. Раз мне хочется. Что тут такого?

И я решительно сняла трубку и набрала номер.

— Будьте добры господина Львова…

— Он на совещании, — сухо ответил мелодичный женский голосок. — Вы хотите передать информацию?

— Хочу, — с вызовом заявила я. — Передайте, что госпожа Первенцева ждет его звонка.

— Он вам обещал? Вы договаривались? Минуточку… я проверю… Нет, у меня ничего не записано…

— Так запишите.

— Хорошо… — секретарша помедлила. — Я напомню ему в шестнадцать десять. Вы по какому вопросу?

— По личному.

— Простите, видимо, вам лучше записаться на прием…

— Я сама решу, что для меня лучше, — отрезала я.