Когда они тронулись в путь, казалось очевидным, что идти можно только в одном направлении, ибо вершина горы казалась такой острой, что взобраться на нее можно было лишь с одной стороны. Но по мере того как они поднимались, уступы становились все шире и шире, открывая перед ними все новые и новые заросли диких, нетронутых кустарников, источавшие запах шалфея и простирающие во все стороны свои кровожадные шипы, обманчиво закрывая собою страшную крутизну склона, на котором они росли.

– Если бы ты был францисканским монахом, какой бы дорогой ты пошел? – спросила Джез у Кейси.

– Если бы я был францисканским монахом, я был бы одет в длинный балахон и сандалии и я бы не был здесь! Ни по какой дороге, никоим образом, моя леди.

– Прекрасно, что ты сохраняешь оптимизм даже перед лицом неприятностей, – заметила Джез.

– О да, я оптимист. И эти Три Стража где-то здесь. А я радуюсь тому, что мы в высоких ботинках.

– Гремучие змеи? – спросила Джез. Она была готова встретить горного льва, но змею?

– Гремучие змеи. И тарантулы. Но кожу они не могут прокусить. Кроме того, койоты, куропатки и очень недружелюбные кактусы.

– Я все пытаюсь отыскать нечто похожее на тропинку, дорожку, протоптанную ногами паломников, – грустно сказала Джез. – Можно подумать, что мы первые, кто решил подняться на Портолу.

– Мы знаем наверняка, что в 1806 году Теодосио поднимался сюда с шестью монахами, а вот потом? Это тебе не прогулка по парку.

– Да нет, Кейси, наверняка были и другие паломники. К тому же я помню, когда была еще маленькой, отец говорил мне, что его дед, старый Хью, поднимался на Портолу... Может быть, это было сто лет назад. Да, пожалуй, ты прав, от этого следа не останется.

– И все же... – Кейси устало потеребил своим посохом нечто, лежащее перед ним на земле. – Смотри... Это явное свидетельство недавнего посещения.

– Не может быть, – медленно сказала Джез, переводя взгляд на банку от пепси, которая была покрыта слоем пыли. – Это совершенно невозможно.

– Но ведь не я ее сюда принес.

– Тогда кто?..

– Это мог быть только какой-нибудь турист, сбившийся с традиционного маршрута. В конце концов, со всех сторон здесь заповедники. Уж поверь мне, тот, кто ее здесь оставил, шел вниз, а не наверх.

– Мне надо это сфотографировать! Ларри Буш никогда в это не поверит.

– Кто это?

– Один мой приятель, он работает в компании «Пепсико» – начальник отдела по связям с общественностью. – Джез наклонилась как можно ниже, частично стерла пыль с банки и сделала несколько снимков, так чтобы, кроме жестянки, видна была фантастическая панорама гор, садов и на заднем плане – океан. – Он получит от этого настоящий кайф. У нас небось банки с пепси и по орбите летают. Что есть универсальная человеческая черта? Выбрасывать мусор где попало!

– Ну, знаешь, если у тебя хватает сил фотографировать, значит, ты еще в состоянии искать эти скалы. Вперед!

И они продолжили свой тяжелый и медленный путь сквозь заросли, Кейси впереди, то и дело останавливаясь, чтобы окинуть взором окрестности. Скал вокруг было много, но они не подходили к описанию. Всякий раз, как они останавливались, Джез бросала взгляд назад, к дому. Он становился все меньше и меньше, пока не исчез вовсе в массе деревьев, а теперь он был целиком скрыт каменным выступом, поросшим мескитовыми деревцами.

До Джез доносились звуки мелодии, напеваемой Кейси на ходу, и она вдруг осознала, что у нее в голове тоже звучит какой-то мотив. Она придумала к нему слова и слабо улыбнулась. «Как дела там в Глокка-Мора?» – звучало у нее в мозгу. Глокка-Мора – это название деревни в «Бригадуне», которая появлялась только раз в сто лет, а затем снова исчезала в ирландском тумане. А может быть, эта Бригадун была деревня в «Финианской радуге», которая исчезала в шотландском тумане? Это не имеет значения. В такую жару понять это было невозможно. И то и другое не имело никакого смысла.

Но Три Стража были не мистический поселок, а совершенно определенное, реальное место, точно указанное в собственноручной надписи Бернардо Валенсия на карте. Бернардо Валенсия был дедом Хуаниты Изабеллы Валенсия Килкуллен, что делало его по меньшей мере прапрапрадедом Джез, подумала она смутно, а если уж прапрапрадеду нельзя доверять, тогда кому вообще можно? И ведь эта карта была подписана еще и Миллардом Филмором. Почему-то это обстоятельство вселяло в Джез особую надежду. Что-то было необыкновенное в самом этом имени, которое волею фонетики должно было бы стать объектом насмешек, но звучало в то же время как-то особенно по-президентски.

– Кейси, что ты там бурчишь?

– Тему из музыки к «Африканской царице». Привязалась.

– Кейси, а мы можем сделать привал и перекусить?

– Ты проголодалась?

– Надо же поесть.

– Хорошо, только на несколько минут. Нам надо успеть до захода солнца отыскать эти скалы и спуститься назад, а через четыре часа уже будет темно.

– А что, если мы их не найдем?

– Тогда мы завтра придем опять. Мы будем искать их, пока не обнаружим.

– Ты мой вожак, мой вдохновитель – что я только делала, пока не встретила тебя? – спросила Джез, отыскав камень, чтобы присесть.

Воздух здесь был свежий, хотя солнце еще стояло высоко. Она сняла куртку и вытащила влажную рубашку из брюк. Платок у нее так промок, что она разложила его на камне просушить, а сама подставила лицо, шею и волосы прохладному ветерку.

– Я часто задаю себе этот вопрос – что ты действительно без меня делала? Бьюсь об заклад, ты не теряла времени зря, – сказал Кейси.

– Нет, не теряла, это уж точно, – заверила Джез, протягивая ему сандвич. – Но и не многого добилась.

Глядя на Кейси, распластавшегося на соседнем камне, она удивлялась, как могло так случиться, что она влюбилась в него по уши? Неужели можно влюбиться в человека, который тебе так нравится? Гэйб – вот уж в кого она была влюблена без памяти, кто имел над ней неограниченную власть, кому она была предана до гроба – но разве он ей на самом деле нравился? Нет, это слово к их отношениям никак не подходило. Сэм... Ей нравился Сэм, – кому же он не нравился? Но ее слишком занимало его актерское «я», чтобы она могла его любить. Другие... Ни один из них и близко к этому не подошел.

Пусть даже они не найдут этих скал – все равно восхождение на эту чертову гору вдвоем с Кейси настоящее удовольствие, решила про себя Джез, ибо, несмотря на это пекло, эти колючки и нечеловеческие физические усилия, они вместе, и он ей нравится, и она его любит и доверяет ему. Она нашла мужчину своей жизни. Своего единственного.

Они отхлебнули понемногу воды из фляжки, стараясь оставить как можно больше, и тронулись дальше. Подлесок стал пореже, и идти стало немного легче, зато возросло количество мелких камешков, по которым ноги скользили и ехали вниз. Хотя Джез опиралась правой рукой на незаменимый посох Хью Килкуллена, ей пришлось в конце концов ухватиться левой рукой за Кейси, хотя от этого снизился темп. Пот заливал глаза, мешая смотреть перед собой. Надо было бы им прихватить с собой веревку, чтобы связаться, как делают альпинисты, подумала она, тогда руки были бы свободны.

Ковбойские сапоги, в которые она была обута, начали натирать ноги, но Джез дала себе слово не думать об этом и всеми силами своего воображения стала представлять себя стойкой и несокрушимой англичанкой средних лет, обутой в то, что всегда называлось «прочными ботинками», англичанкой, которая ни при каких обстоятельствах не обливалась бы потом, энергичной женщиной, совершающей пеший маршрут по Озерному краю в Англии, легко вышагивающей многие мили с одной только палкой в руке по изменчивой местности с обширными, загадочными озерами, пышной растительностью и изящными деревьями, с кучками весенних цветов то там, то тут вдоль отлогой, отчетливо видной дороги, по которой прошли уже сотни и тысячи туристов, – и все, конечно, направляясь назад к друидам. Или друиды живут только в Уэльсе? То, что они были ведьмы, прорицатели и колдуны, – это уж наверняка, подумала Джез и в этот момент споткнулась и упала.

Внезапно дернувшись назад, Кейси чуть не упал следом.

– Джез, ты не ушиблась? – спросил он встревоженно.

– Нет, – сказала Джез, садясь на землю. – Кажется. Я просто шла не глядя – и вот... – Она с любопытством и нескрываемой радостью оттого, что можно немного посидеть, оглянулась, ища глазами тот предмет, о который споткнулась. Это было нечто, прикрытое сверху горкой камней, через которые Кейси благополучно перешагнул, она же угодила прямо на них.

– Ну-ка, помоги мне, – сказала Джез, охваченная внезапным волнением.

Вдвоем с Кейси они быстро разгребли камни. Под ними лежал крест, сделанный из двух деревянных сучьев, которые когда-то были частью живого дерева, а теперь были связаны между собой кожаным ремнем, тут и там забрызганным белой краской.

– Он упал, он, должно быть, был воткнут в эту горку камней, а затем упал, и камни засыпали его во время зимних ветров, – сказала Джез, ошеломленная.

– Но что он здесь делает?

– Не знаю. – Джез смотрела на крест в волнении и недоумении. – Согласно легенде, на горе была гробница, но в описании карты нет ни слова о кресте.

Кейси сел рядом с ней и внимательно изучил грубый крест, как если бы он мог взглядом выудить из него ответ.

– Посмотри вокруг, – сказала Джез, поводя правой рукой. – Не кажется тебе, что вон та гора напоминает черепаху?

– Пожалуй, немного. Отсюда – да. Но когда мы шли, мне ничего такого не казалось.

– А вот там? – Она махнула второй рукой.

– Скалы Близнецы! Очень похоже, по-моему.

– А где же тогда Три Стража? – вопросила Джез умоляющим голосом, оглядываясь назад на крутой склон, уходящий вверх, покрытый лишь голыми камнями. Что там, над ним, отсюда не было видно.

– Вставай. Лезем выше!

Пока они преодолевали этот отвесный склон волнистым серпантином, как горнолыжники на опасных спусках, сердца их бешено колотились, но в конце концов они достигли вершины, откуда им открылось небольшое песчаное плато.