Войдя в дом, Джез услыхала потрескивание огня в камине. От неожиданности у нее сжалось сердце, и она чуть не вскрикнула.

В воздухе еще висел запах табака, который курил Майк Килкуллен, но потрескивание огня, который он уже не мог развести, заставило ее окончательно понять: он больше никогда не поднимется со своего кресла у камина, чтобы поцеловать ее, как делал всегда, едва заслышав ее шаги. Она решительным шагом направилась в гостиную. Пока ее миссия не будет исполнена, ей придется забыть этот дорогой образ, высокого седовласого человека с тихой, милой улыбкой.

В любимом кресле Майка Килкуллена развалилась Фернанда; ее ноги, обутые в пурпурные туфли крокодиловой кожи на высоком каблуке, покоились на оттоманке; в руке она держала бокал. В другом кресле, обитом коричневой кожей, которое Джез считала своим, по-турецки, подобрав под себя длинные стройные ноги, сидела Валери; ее бокал стоял на широком подлокотнике.

– Надеюсь, Джез, ты не возражаешь, что мы здесь расположились, – холодно бросила Валери. – Ведь ты не пожалеешь для нас пары поленьев и глотка виски?

– Чувствуйте себя как дома, – ровным тоном ответила Джез, садясь в свободное кресло и наполняя бокал. Она дала себе слово, что будет сохранять спокойствие, как бы Валери ни старалась вывести ее из себя.

– Знаешь, Джез, сколько бы денег ни выделил отец на содержание дома, на них не развернешься. Если тебе удастся хотя бы сменить обстановку, это уже будет большой удачей, даже если ты выберешь самый простой стиль, ну, к примеру, юго-западный. Хотя на твоем месте, прежде чем что-то затевать, я бы проверила, не течет ли крыша. Это так, просто совет.

– Я не собираюсь ничего здесь менять, Валери.

– Но это просто необходимо! Здесь бог знает сколько времени ничего не обновлялось, наверно, с тех пор, как умерла твоя мать. Взгляни хотя бы на это кресло – кожа вся потрескалась!

– Мне и так хорошо.

– Ну, если бы это зависело от меня... – пожала плечами Валери.

– А что ты вообще собираешься делать с таким огромным старым домом? – поинтересовалась Фернанда. – Будешь в нем жить?

– Я еще не решила. Мы ведь одновременно узнали о том, что дом достался мне.

– Отец хотел, чтобы ты не дала умереть этому белому слону, – заметила Валери. – Это твой дом, он так говорил.

– Да, Валери, ты права. Но сейчас мне хотелось бы обсудить с вами назначение управляющего.

– Я думала, об этом позаботится суд, – отозвалась Фернанда.

– Безусловно, – согласилась Джез. – Но я придумала кое-что получше. Мне кажется, нам повезло: Кейси Нельсон согласен взять на себя управление ранчо. Я только что была у него – его выпишут через несколько дней. Он понимает в делах ранчо гораздо больше любого из тех, кого мог бы предложить банк. Согласны ли вы, чтобы он взялся за эту работу?

– Похоже, ты считаешь нас полными идиотками, Джез, – презрительно бросила Валери. – Надо же, Кейси Нельсон!

– Он не просто главный ковбой, Валери, – спокойно ответила Джез, – и даже не обыкновенный ковбой, но еще и удачливый бизнесмен. Ему принадлежит контрольный пакет акций многих предприятий, поэтому он, можно считать, делает нам одолжение.

– Одолжение? Нам?

– Да, всем нам, Валери. А когда Кейси сменит постоянный управляющий, ранчо будет иметь наилучшие показатели.

– В этой комнате три женщины, Джез, – манерно протянула Валери, – но только одна из них трахалась с Кейси Нельсоном.

– Что?!

– По моим представлениям, это дает тебе преимущество перед нами, не так ли, Ферни? И вообще, не много ли преимуществ для одного дня, Джез? Сначала ты обскакала нас, лишив части фамильного имения и сбережений, а теперь хочешь поставить временным управляющим своего дружка! Нет уж, не выйдет!

– Какой же, по-вашему, вред он может причинить? – с горячностью воскликнула Джез. – Делать приписки в расходах на корма? Угонять скот? Или украдет столовое серебро?

– Это и многое другое, чего ты не упомянула. Уж вдвоем-то вы сумеете как следует обчистить ранчо.

– Мы видели, как ты заигрывала с Кейси Нельсоном во время фиесты, – сказала Фернанда, манерно втягивая в себя воздух. – Ты думаешь, мы совсем тупые.

– Нет, ты не права. Я считаю, что это Валери непроходимо тупа, а ты просто безумно завистлива. И полагаю, вам обеим пора паковать вещички.


Джез мерила шагами гостиную в доме Рэд, рассказывая о событиях дня.

– А потом, – с негодованием говорила она, – эта уродина Валери заявила, что я трахалась с Кейси!

– Прямо так и сказала?

– Я и представить себе не могла, что Валери знает такие слова. Ну можно себе представить что-нибудь более возмутительное?

– Уму непостижимо! И откуда она только об этом узнала?

– Господи, и ты туда же!

– Ты хочешь сказать...

– Да никогда! Но они бы мне все равно не поверили.

– Слушай, Джез, а что тебя останавливает?


Лидия Генри Стэк Килкуллен нисколько не удивилась, когда Джимми Розмонт пригласил ее пообедать с ним наедине. Уже прошел целый день с момента оглашения завещания Майка Килкуллена, так что ему, человеку, который на каждом углу кричал о том, как он хочет купить ранчо, конечно же, не терпелось выжать из нее как можно больше сведений.

Какое же удовольствие она получит, наблюдая, как осторожно он будет пытаться вытянуть из нее любые крохи информации, думала она, одеваясь. Всегда любопытно смотреть, как такой богач, как Джимми Розмонт, из кожи вон лезет, чтобы стать еще богаче.

Если бы люди, которые в состоянии безбедно существовать на самый минимальный процент от того, что имеют, перестали желать большего, мир лишился бы одного из самых захватывающих зрелищ, размышляла Лидди, оглядывая свои нью-йоркские туалеты расчетливым взглядом палача, осматривающего шею очередной жертвы. Раз уж к ней перейдет по частям крупная сумма, которую она ожидала получить от дочерей, то нет смысла ограничивать себя, решила она. Дело не в том, что она все еще любила хорошо одеться, а в том, что она не могла отделаться от воспоминаний о тех днях, когда ей все приходилось покупать на распродажах.

Перебрав несколько вешалок, Лидди наконец нашла нужный костюм от Билла Бласса. Темно-синие юбка и блузка были сшиты с редкой основательностью – мало кто из современных модельеров умеет так, – и весь ансамбль говорил о том, что его хозяйка каждую весну совершает покупки на Пятой авеню. Покрой был настолько классическим, что никому в голову бы не пришло, что на самом деле эта весна была два года тому назад.

Розмонт предложил встретиться в «Стэнхоуп-отель» на Пятой авеню. Неплохой выбор, подумала Лидди. Ресторан в этой фешенебельной гостинице был весьма изысканным и дорогим, но располагался как раз напротив музея Метрополитен, слишком далеко от центра, чтобы привлекать много богатых клиентов, – обычно они большими группами обедали кварталов за двадцать от этого места. Так что ресторан был самым спокойным изо всех приличных заведений в этом неспокойном городе.

Точно рассчитав время, она прибыла с пятнадцатиминутным опозданием, зная, что он придет ровно в назначенный срок. Не часто доводится человеку потешить свое «я», но сегодня Лидди знала: она может все. Накануне, когда позвонили Валери и Фернанда, она забыла все неудачи, все ошибки и неприятности, случившиеся у нее в жизни. И она знала: победное ликование, так и бурлившее в ней, сделало ее на двадцать лет моложе. Выслушав приветствие Джимми Розмонта, даже не подумала извиниться – она больше не была просителем.

После того как он сделал ей все приличествующие комплименты и заказал обед, она нацепила дежурную улыбку и принялась ждать, готовясь к неизменному разговору ни о чем, за которым последует череда осторожных вопросов. Жизненный опыт подсказывал, что редко кто начинает серьезный разговор до того, как со стола уберут основное блюдо.

– Мы с Джорджиной были так огорчены, узнав, что ваши дочери потеряли отца, – начал он.

– Это так любезно с вашей стороны, – грустно улыбнулась Лидди. Пожалуй, лучше не скажешь, отметила она про себя. Просто ни добавить, ни прибавить.

– Итак, не перейти ли нам сразу к делу?

– К делу?

– Лидди, к сожалению, мы знаем друг друга не так хорошо, как хотелось бы. Мы должны компенсировать эту потерю. Но сейчас главное – не упустить время!

– Неужели? – произнесла Лидди как можно безразличнее – она явно недооценивала этого человека.

– И вы, и я прекрасно знаем, что ранчо Килкулленов рано или поздно будет продано. Вопрос только: кому. Я представляю интересы группы людей, которые готовы заплатить Валери и Фернанде максимальную цену. Но другие тоже не прочь заполучить эту собственность. Чем больше народу будет добиваться ее, тем больше времени понадобится, чтобы ее продать. Это может затянуться очень надолго. Я хочу заранее назвать нашу цену и предварительно обо всем договориться, чтобы мы твердо знали, что ранчо достанется нам.

– А вы даром слов не тратите, – сухо заметила она.

– Возможно, я был бы красноречивее, если бы имел дело не с такой умной женщиной, как вы.

– Видите ли, не мне, а моим дочерям досталось ранчо. И если говорить точно, то всего лишь две трети его.

– Мне это известно. Фернанда вчера звонила Джорджине.

– Понятно, – нахмурившись, произнесла она.

– Мне также известно, какое влияние вы имеете на дочерей. Они прекрасно понимают, что, если бы не вы, не видать им наследства, как своих ушей.

– Это верно, – смягчилась она.

– Могу я говорить с вами откровенно?

– Не слишком ли поздно вы задаете этот вопрос? – Лидди улыбнулась. Она очень недооценивала этого человека.

– В высшей степени откровенно?

– Безусловно.

– Если вы употребите свое влияние на дочерей, чтобы обеспечить мне и тем, кого я представляю, покупку ранчо, мои партнеры наверняка пожелают отблагодарить вас.

– А нельзя ли определеннее? – спросила она, рассмеявшись; он рассмеялся вместе с ней.