— Зачем говорить об этом, — прошептала Джоселин.

Моррел вставил в мундштук новую сигарету и продолжил:

— Должен напомнить вам, что, согласно Уголовному кодексу, статья 18, раздел 1001, за дачу ложных показаний полагается штраф десять тысяч долларов, или лишение свободы сроком на пять лет, или то и другое вместе. — Моррел с улыбкой оглядел зал. — Прошу вас, мистер Айвари.

Курт в сопровождении Артура Кона направился к столу свидетелей. Засверкали фотовспышки, телекамеры проследили каждый шаг Курта. Курт поставил на стол портфель, и со своего места Гонора уже не могла видеть его лица.


Кристал лежала на кровати, утопая в кружеве подушек, и ждала шестичасовой сводки новостей. В роскошном кимоно, с лицом, густо намазанным кремом, она была похожа на актера театра кабуки. Сегодня на обед соберется небольшая компания, и она должна быть во всеоружии. После того как уйдут Митчел и Александр, который теперь жил отдельно, ей предстоит серьезный разговор с главой «Оникс моторс компани» Беном Хачинсоном, считавшимся ее официальным другом. Компания «Оникс» начинала строительство завода большегрузных автомобилей во Франкфурте, и Кристал рассчитывала, что она возьмет в компаньоны компанию «Талботт».

Ведущий теленовостей сообщил: «А сейчас мы предоставляем слово нашему корреспонденту в Вашингтоне».

Кристал приподнялась на локте и стала внимательно смотреть на экран.

— Я, Марсела Вейнен, веду свой репортаж из зала заседаний подкомитета Моррела при палате представителей, где проходит слушание по делу о взяточничестве. Сегодня перед комиссией выступит Курт Айвари, владелец ряда строительных и машиностроительных компаний с общим оборотом капитала в несколько миллиардов долларов. На слушании присутствуют его жена, специально прилетевшая из Лондона, и свояченица Джоселин Силвандер, вице-президент одной компании.

Камера показала Курта, Гонору и Джоселин, пробивающихся сквозь толпу репортеров.

— Айвари свидетельствует, что он давал взятки, — продолжала Марсела Вейнен.

Кристал всматривалась в лицо Курта.

— Мистер Моррел, — говорил Курт, — в некоторых странах принято давать небольшие суммы государственным чиновникам в знак благодарности за оказанную помощь.

В зале раздался взрыв смеха, и председатель постучал молоточком по столу.

— Вы хотите сказать, что все американские компании прибегают к такому способу ведения дел в этих странах? — спросил Моррел.

— Возможно, мелкие туристические компании и обходятся без этого, но, если вы предполагаете начать большое строительство в одной из таких стран, вам не обойтись без мелких подачек.

— Что вы называете мелкими подачками? Какая это сумма?

Лысый человек, сидящий рядом с Куртом, что-то сказал ему на ухо, и Курт ответил:

— Мой адвокат советует мне воздержаться от ответа на данный вопрос, но я хочу сказать, что эти суммы не превышают пятнадцати долларов.

Снова взрыв смеха в зале.

Камера показывает крупным планом лицо Гоноры: большие прекрасные глаза смотрят прямо в душу, рот немного приоткрыт, едва заметные морщинки, слегка осунувшееся лицо, но она все также прекрасна и ничуть не постарела. Кристал потрясена. Отец рассказывал ей, что Гонора живет вместе с Лиззи и официанткой из кафе в тесной, маленькой квартирке и сама зарабатывает на жизнь. Кажется, она работает садовником. Да, точно — садовником. Какая глупость! У Кристал, как в юности, зачесались руки. Ей так и хотелось ударить по экрану телевизора, чтобы раз и навсегда выбить из сестры это ее вечное бескорыстие и самопожертвование. Она правильно сделала, что ушла от Курта. Выходить за него замуж было большой ошибкой с ее стороны, но зачем же отказываться от богатства, которое принадлежит ей по праву! И почему сейчас она поддерживает его? Наверняка Курт просил ее об этом, а Гонора, как всегда, не могла не протянуть руку помощи.

— …Курт Айвари продолжит давать свидетельские показания завтра. Если он будет признан виновным, его ждет пятилетнее тюремное заключение. Репортаж Марселы Вейнен с Капитолийского холма.

Парадная дверь открылась, и Кристал услышала шаги Александра. Вскочив с постели, она бросилась в ванную снимать крем с лица — никто, и особенно Александр, не должен знать, что ее красота теперь нуждается в постоянном уходе.

Приведя лицо в порядок, Кристал вошла в спальню, где перед экраном телевизора уже сидел Александр.

— Я не слышала, как ты подъехал, — сказал она сыну. — Обед будет не раньше восьми.

— Я хочу с тобой поговорить. — Александр подошел к двери и закрыл ее поплотнее. — Местные газеты вновь вытащили на свет дело об убийстве мужа тетей Джоселин. Кроме того, они пытаются докопаться до причины разрыва супружеских отношений тети Гоноры и Айвари. Думаю, завтра страну ждет очередная сенсация.

— Я же предупреждала тебя, что не стоит затевать это дело! Очень сомневаюсь, что они признают его виновным!

— Можешь быть в этом уверена. Моррел играет со своими жертвами, как кошка с мышью. У него особая стратегия: сначала он дает им возможность отыграться, а затем наносит сокрушительный удар. — Александр пригладил волосы и пристально посмотрел на мать. — Мне кажется, мы должны дать свидетельские показания.

— Ты что, бредишь? — закричала Кристал. — Ты видел, с каким трудом он держался? И тебе надо, чтобы я тоже прошла через эту муку?

— В конце концов ты можешь сказаться больной, и вместо тебя показания буду давать я.

— Не хочу даже говорить на эту тему!

— Я все-таки советую тебе подумать. Гид возьмет отпуск и прилетит в Вашингтон вместе со своей беременной женой. Представь нас всех вместе — хрупкая, красивая женщина, которая самостоятельно продолжает дело своего покойного мужа, двое взрослых сыновей, поддерживающих ее во всем, беременная калека-невестка, ну просто трогательная картина. Кто усомнится в нашей честности?

— Нет, я не согласна, — ответила Кристал, чувствуя, как у нее холодеют руки.

— Может, ты чего-то боишься? — спросил Александр.

— Мне нечего бояться, — ответила Кристал, но в глубине души она действительно испытывала страх. Она знала, что, как только сядет на свидетельское место, на нее обрушится весь мир, все ее враги — явные и тайные.

Глава 62

В пятницу вечером Гонора, подперев рукой голову, лежала на диване и ела клубнику. Наконец-то она была одна.

Ночью она мало спала, так как Джоселин беспрестанно говорила, обсуждая членов комиссии Моррела и их глупые, несправедливые обвинения против бедняжки Курта.

Когда Джоселин наконец угомонилась и Гонора смогла заснуть, ей приснился странный эротический сон. Даже сейчас, вспоминая его, она краснела. Главным действующим лицом ее сна был Курт, и, разговаривая с ним днем, Гонора не смела поднять глаза. К счастью, в эти два с половиной дня их общение ограничивалось лишь обменом незначительными замечаниями.

На завтраках и обедах присутствовали Артур Кон, несколько его помощников и Марвин Каллаган, руководитель отдела по связям с общественностью. Тема разговоров все время была одна и та же — они инструктировали Курта, Гонору и Джоселин, как вести себя во время слушания, что говорить, когда улыбаться и даже как входить в зал заседаний. Гонора внимательно прислушивалась к их советам, мысленно составляя свой имидж. Ее лицо часто мелькало на экране телевизора, и люди стали узнавать ее на улице. В новостях по всем каналам показывали отдельные фрагменты заседания комиссии Моррела.

Гоноре казалось, что из нее вынули душу. Как только их лимузин останавливался у Рейбурн-хаус, они сразу оказывались в центре внимания, ослепляемые фотовспышками и сопровождаемые градом вопросов многочисленных журналистов. За два дня слушания превратились в злобное разбирательство. В четверг обсуждался непосредственно вопрос дачи взяток, которые арабы считали небольшой компенсацией за услуги. Сегодня, в пятницу, Курт представил комиссии налоговые декларации за несколько прошедших лет. Член палаты представителей штата Мэриленд — демократ — потребовал, чтобы Курт объяснил, каким капиталом располагает его недавно созданный банк; женщина-конгрессмен от штата Айова — республиканка — интересовалась, в какую сумму обошлась Курту его яхта и какие оргии он там устраивает; сам Моррел задавал такие глупые вопросы, что даже Гоноре стало ясно, что он пытается поймать рыбку в мутной воде. Но слава Богу, все наконец-то кончилось, впереди выходные и перерыв в работе комиссии.

Команда юристов Курта разъехалась по домам. Курт уехал по каким-то делам — к очередной топ-модели, как решила Гонора, а Джоселин, покрутившись перед зеркалом и надев новый свитер, уехала к своим старым друзьям в Джорджтаун. Оставшись одна, Гонора поудобнее устроилась на диване и углубилась в чтение.

Послышался звук отпираемой двери. Гонора вскочила и бросилась в коридор. В холле стоял Курт и с удивлением смотрел на нее.

— Портье сказал мне, что вы ушли.

— Нет, только Джосс.

Гонора все еще держала в руке тарелку с клубникой, политой сливками и посыпанной сахаром. Несколько ягод упало ей на джинсы и на ковер. В смущении Гонора принялась оттирать джинсы.

— Гонора, остановись, — сказал Курт.

— Останется пятно.

— Ничего страшного, отдашь в чистку.

— Мне кажется, его лучше замыть, — Гонора сделала шаг к ванной.

— Ради Бога, Гонора, угомонись. Сядь на диван и успокойся. Что ты суетишься? Здесь, в Вашингтоне, ты все время находишься в каком-то нервном возбуждении.

«Он наверняка догадался, что мне снятся эротические сны», — подумала Гонора, но, руководствуясь здравым смыслом, решила, что невозможно прочитать мысли другого человека.

— Ты же знаешь, что я легко возбудима, — ответила Гонора. — Мне казалось, что ты уехал на уик-энд с Марвой Лей.