Впервые причиной их ссоры стала Лиззи. Конечно, ее имя и раньше упоминалось во время семейных конфликтов, но только косвенно: Малькольм упрекал ее в неумении держать ребенка в строгости, его раздражало, что она слишком много разговаривает с девочкой, он старался делать вид, что проблемы глухоты не существует, но чтобы открыто выступить против Лиззи — такого никогда не было.

Эту ночь Джоселин спала в комнате дочки.

За завтраком она молча положила мужу на тарелку яичницу, налила кофе и, повернувшись спиной, занялась дочерью.

— Вчера мы хорошо покутили, — услышала Джоселин голос Малькольма, в котором угадывались нотки сожаления. — Я немного перебрал, — продолжал он все тем же извиняющимся тоном, — ты не находишь?

В другое время Джоселин сразу бы подхватила его игру и моментально все бы ему простила, но сейчас она лишь холодно кивнула в ответ и продолжала разговаривать с Лиззи:

— Сегодня среда. После занятий мы пойдем к тете Гоноре, и ты будешь помогать ей в саду.

Лиззи заулыбалась.

— Оо… Гоо… — сказала она.

— Она все понимает, — заметил Малькольм.

— Оо… Гоо… — повторила Лиззи.

— Гоно, — поправила ее Джоселин. — Точно так же я называла Гонору, когда была маленькой. А я не была глухой.

— Наш ребенок очень умный, — тотчас же подхватил Малькольм. — Голос его звучал виновато.

«Он боится», — решила Джоселин. Обычно после ссоры Малькольм становился нежным, предупредительным, иногда самокритичным, но испуганным — никогда. Джоселин вспомнила свою вчерашнюю угрозу рассказать о его поведении Курту и Гоноре. Неужели именно это так напугало его? Невероятно! Значит, вот он, способ обуздать его.

— Ей есть в кого, — ответила Джоселин, дотрагиваясь до руки мужа.

Он радостно улыбнулся в ответ.

— Я думаю вот о чем — я еще ни разу не был в школе.

— О, Малькольм, Лиззи была бы так рада! Когда ты выберешь время?

— Сегодня, — ответил Малькольм.

— Сегодня?

— А почему бы и нет?


С радостной улыбкой на лице Джоселин наблюдала через окошко за работой класса. Рядом с ней стояли еще две матери и смотрели на своих малышей. Лиззи, с разметавшимися черными волосами и оживленным личиком, вертела головой, стараясь видеть все сразу — и лицо своего отца, и шевелящиеся губы детей.

— У вас прекрасный муж, — сказала Джоселин одна из матерей.

— И необыкновенный красавец, — подхватила другая, — где вы его отыскали?

После занятий семья Пек отправилась в «Макдональдс», любимое место Лиззи. Она указала на гамбургер и сказала:

— Бур…

— Да, гамбургер, — подтвердил Малькольм.

— Бур… — еще громче повторила Лиззи.

Толстая женщина, сидящая за соседним столиком, с интересом посмотрела на Лиззи. Обычно в таких случаях Малькольм отводил глаза и старался не замечать, что необычная речь его дочери привлекает внимание, но на сей раз он так посмотрел на толстуху, что та опустила глаза.

Они приехали в дом Айвари и передали уставшую девочку в руки Гоноры. Джоселин ожидала, что Малькольм отвезет ее домой и вернется к Курту, но, когда они сели в машину, он произнес:

— Наконец-то мы будем одни.

* * *

— Давай, давай, поглубже, — требовал Малькольм.

Он сидел на скамейке в саду полностью одетый и только расстегнул брюки. Джоселин, голая, стояла перед ним на коленях. Они занимались французской любовью. Высокая ограда сада скрывала их от любопытных глаз. Джоселин очень старалась, и вскоре Малькольм без сил откинулся на спинку скамьи.

— Теперь моя очередь, — сказал он, отдышавшись.

— Здесь?

— Ложись на стол, — приказал Малькольм.

Поработав языком, он вскоре забрался на нее, и любовная игра закончилась под их общие крики и стоны. В боковую калитку немедленно постучали.

— Господи, — сказал Малькольм, — неужели она подслушивала?

— Пусть завидует, — беспечно ответила Джоселин, — как мне сегодня завидовали все мамы в школе.

— Шутишь?

— Вовсе нет.

Смеясь, они направились в душ. Им уже давно не было так хорошо.


Джоселин настолько хорошо изучила мужа, что всегда с уверенностью могла сказать, когда у него что-то не ладилось на работе. Она определяла его настроение по повороту головы, щелканью пальцами и по другим незаметным для постороннего глаза мелочам. В такие моменты она старалась быть образцовой женой — тщательно убирала дом, готовила что-нибудь особенное, старалась пореже попадаться ему на глаза и занималась с Лиззи только тогда, когда Малькольма не было дома. Однако в субботу, когда к ним на бридж пришли сослуживцы Малькольма, Лиззи опять стала виновницей их ссоры.

В самый разгар игры девочка вошла в гостиную. Все головы повернулись в ее сторону. На лицах гостей было написано восхищение. Джоселин вскочила из-за стола. Малькольм спокойно положил на стол карты и сказал:

— Сиди, я сам уложу ее.

Джоселин сидела за письменным столом, прислушиваясь к тому, что происходит в детской. Наконец она не выдержала и, пробормотав извинения, вышла из комнаты.

В детской горел ночник, и в полумраке фигура Малькольма, склонившегося над детской кроваткой, выглядела огромной и страшной. Обеими руками он прижимал девочку к матрацу. Ее голые ножки беспомощно дергались.

Негодование настолько захлестнуло Джоселин, что она сначала не могла вымолвить ни слова. Придя в себя, она закричала:

— Немедленно отпусти ребенка!

Лиззи повернулась в ее сторону и приподняла головку.

— Мах… Мах, — сказала она.

— Закрой дверь, — приказал Малькольм.

Джоселин с шумом захлопнула дверь и подошла к кроватке.

— Ты подонок, — сказала она свистящим шепотом.

— И это благодарность за то, что я выполняю твою работу?

— Какую работу? Ты ломаешь ей позвоночник!

— Если бы ты была хорошей матерью, ребенок бы не врывался в комнату, когда у нас гости.

— Так вот что тебя беспокоит больше всего. Как бы твои сослуживцы не узнали, что у их замечательного начальника глухая дочь!

— Ты не можешь говорить потише? — с угрозой спросил Малькольм, отпуская Лиззи, которая немедленно села в кроватке и широко раскрытыми глазами смотрела на них.

— Моему терпению пришел конец. Ты сводишь на нет все мои усилия.

— Что же ты прикажешь мне делать? Просить у тебя прощения? Или, может, встать на колени?

Взмах кулака, и Джоселин почувствовала острую боль в груди. Впервые Малькольм бил ее в присутствии ребенка, который переводил испуганный взгляд с одного родителя на другого.

Джоселин взяла дочь на руки и стала укачивать ее.

— Предупреждаю тебя, Малькольм, еще раз, если ты дотронешься до моего ребенка, я все расскажу Курту.

Малькольм молча вышел из детской.

Через десять минут, когда девочка уснула, Джоселин вошла в гостиную. Малькольм встретил ее нежной улыбкой, и Джоселин ответила ему тем же. Все видели, что они самая счастливая пара во всей Южной Калифорнии.


Неизвестно, что Малькольм решил для себя за ночь, но его отношение к дочери резко изменилось. Он стал относиться к ней, как к чужому, ненужному ему человеку — достаточно дружелюбно, но без прежней нежности.

В последующую неделю он совсем перестал замечать Лиззи и даже не смотрел в ее сторону, когда она протягивала к нему ручонки.

— Малькольм, почему ты к ней так относишься? — спрашивала Джоселин. — Она ведь только ребенок и не виновата в наших ссорах.

— Ты сама говорила мне, чтобы я оставил ребенка в покое, вот я и следую твоим указаниям. Достаточно с меня и того, что я зарабатываю для вас деньги.

— Можно зарабатывать деньги и быть хорошим отцом. Одно другому не мешает.

— У тебя всегда находятся аргументы, но все-таки прошу не забывать, что именно я приношу в дом баксы. А твоя задача — ухаживать за ребенком, и было бы гораздо лучше, если бы ты перестала носиться с ней.

«Он, наверное, цитирует своего отца», — с горечью подумала Джоселин.

— Малькольм, она хороший ребенок, очень хороший.

— Тогда у меня и вовсе нет причин изображать из себя няньку.

Таким образом Лиззи стала их полем битвы.


Девочка стала плохо есть, сосала палец, мочилась в постель и часто плакала по ночам.

Джоселин пригласили к детскому психоаналитику. Симпатичная пожилая женщина с добрым лицом спросила ее:

— Миссис Пек, не хотите ли вы поговорить со мной? Мне кажется, что у вас дома не все ладно. Какие проблемы вас беспокоят?

— Проблемы?

— Вам, наверное, уже хорошо известно, что глухие дети чутко реагируют на настроение родителей.

Джоселин прекрасно понимала, о чем идет речь, но не могла и не хотела выдавать Малькольма.

— У нас в семье нет никаких проблем, — ответила она с лучезарной улыбкой. — А почему вы меня об этом спрашиваете? Что-нибудь изменилось в поведении Лиззи?

— Она всегда была очень общительным ребенком, а в последнее время стала замкнутой. Да вы и сами должны были это заметить. Она почти не общается с другими детьми.

«Бедная моя Лиззи», — подумала Джоселин, но вслух сказала:

— Мы с ней всегда разговариваем, и я не заметила, чтобы она изменилась.

— Миссис Пек, пожалуйста, я вас совсем не виню, но мне кажется, что вам и вашему мужу надо побеседовать со мной.

— Муж очень занят на работе.

— Да, я знаю. Мы его почти не видим здесь.

— Он совсем недавно приходил вместе с Лиззи.

Женщина-психоаналитик вздохнула и покачала головой.

— Вы знаете, где меня найти, если я буду вам нужна, миссис Пек. Спасибо, что зашли.