— Гонора, ты в стране, где вечный праздник.

В пятницу состоялся большой прием в честь Гоноры. Приглашенные слетались в дом семьи Пек как бабочки на огонь. Несмотря на ветреную погоду, приехали гости и из Рас-эль-Куна, расположенного на берегу Персидского залива. Из Каира прилетел сам Генлей Лароша, координатор деятельности компании «Айвари» на Среднем Востоке. Присутствовать на приеме в честь жены хозяина компании было большой честью для каждого.

Стол ломился от яств, закупленных специально по этому случаю. Соседи прислали своих слуг в помощь Юсуфу. Перед домом собралась толпа нищих, натиск которых сдерживали нанятые Малькольмом полицейские. Малькольм выходил навстречу каждому гостю и представлял его Гоноре, которая чувствовала себя королевой Елизаветой, принимающей гостей по случаю национального праздника. Для каждого она должна была найти несколько теплых слов.

— Мадам, мы просто счастливы, что ваша сестра находится здесь, — начал приветственную речь один из прорабов компании, — иначе мы бы никогда не удостоились чести увидеть такую прекрасную женщину, как вы.

— Спасибо за комплимент, — ответила в смущении Гонора, — но мне далеко до Софи Лорен.

К восьми часам вечер был в самом разгаре. Раскрасневшиеся женщины обмахивались веерами, мужчины потели в своих деловых костюмах. Гонора убедила Малькольма подать пример и снять пиджак. Мужчины с облегчением вздыхали, вылезая из своих пиджаков. Квартира наполнилась запахами пота, дезодоранта и табачного дыма, смешанными с винными парами. Кондиционеры едва справлялись с нагрузкой — прилив холодного воздуха почти не ощущался.

В ход пошли последние бутылки «Джонни Уокера» и «Смирновской». Джоселин сказала об этом Малькольму, на что тот невозмутимо ответил, что в этом нет ничего страшного и что их прием оказался одним из лучших. Джоселин поцеловала мужа в щеку и решила, что, когда гости разойдутся, она сообщит ему приятную новость.

Беременность вызвала у Джоселин отвращение к сладкому, и она старалась исключить его из своего рациона, но так случилось, что в этот вечер одна из дам уговорила ее отведать приготовленного ею мороженого. Не успела Джоселин проглотить маленький кусочек, как к горлу подступила тошнота. Она бросилась в ванную, но дверь оказалась закрытой. Через черный ход Джоселин выбежала на улицу. Ее вывернуло наизнанку. Рвота была такой сильной, что заболели бока. Дверь открылась, и на крыльце появился Малькольм.

— Джосс, что с тобой? — спросил он.

— Меня тошнит.

— Бедняжка. Сейчас принесу тебе полотенце.

Вскоре Малькольм вернулся со стаканом воды и чистым полотенцем. Джоселин прополоскала рот и умылась.

— Ты не отравилась? — спросил Малькольм.

— Дорогой, неужели ты не догадываешься?

Малькольм нахмурился.

— Прекрасно, — сказал он, — просто прекрасно. Мне следовало бы сразу сообразить, что Гонора приехала сюда не просто так. Но какого черта о нашем ребенке первой узнает его будущая тетка?

— Я искала подходящего момента, чтобы рассказать тебе, но на прошлой неделе ты был в плохом настроении.

— В этом причина? Просто ты решила, что в ее присутствии я не посмею сказать тебе, чтобы ты отделалась от этого ублюдка.

— О, Малькольм, — взмолилась Джоселин, — как ты можешь так говорить?

— Если бы ты рассказала мне первому, я бы объяснил тебе, что у меня и так проблем по горло. Руки Малькольма сжались в кулаки.

Инстинктивно Джоселин прикрыла живот руками.

— Джосс! — услышали они голос Гоноры. — Где ты?

— Я решила немного подышать свежим воздухом, — ответила Джоселин.

— А я составляю ей компанию, — добавил Малькольм.

— Как ты себя чувствуешь, Джосс?

— Наша маленькая мама только что открыла мне свой секрет.

— Правда, это чудесно, Малькольм? — спросила Гонора.

— До сих пор не могу прийти в себя, — ответил Малькольм, обнимая жену. — Я просто счастлив, — голос Малькольма сорвался.

Не веря своим ушам, Джоселин посмотрела на мужа и увидела в его глазах слезы, самые настоящие, искренние слезы. Джоселин стало стыдно — Малькольм просто обиделся, что она не открылась ему первому.

— Ты правда рад? — прошептала она ему на ухо.

— Больше всего на свете мне хотелось иметь ребенка, — ответил он. Джоселин нежно поцеловала мужа в щеку.

— Ты будешь самым лучшим отцом на свете.

Глава 31

Малькольм совершено переменился с тех пор, как узнал, что скоро станет отцом. Он звонил Джоселин по нескольку раз в день, чтобы справиться о ее самочувствии. Он был очень осторожен, когда они занимались любовью. Когда ребенок впервые зашевелился, Малькольм непрерывно прикладывал руку к животу жены в ожидании следующего толчка. Он старался ничем не расстраивать Джоселин и требовал, чтобы она почаще отдыхала. Он выписал множество книг по уходу за ребенком и читал их вслух, стараясь ничего не упустить из виду. Было интересно наблюдать, как два молодых инженера готовились к вступлению в жизнь нового члена их семьи.

Радостное настроение Малькольма сказалось и на его работе: он перестал нервничать по пустякам, уже не боялся мнения вышестоящих начальников и научился принимать правильные решения. Июльская жара была похожа на адское пекло, и многие работники были вынуждены вернуться в Штаты. Образовались вакантные места. Гейнричман, оценив хорошую работу Малькольма, назначил его руководителем пятой насосной станции. Малькольм был счастлив и горд, но чувствовал, что ему не хватает знаний. Видя тревогу мужа, Джоселин списалась с Куртом, и он прислал ей всю имеющуюся литературу по насосам, предназначенным для откачки нефти из нефтяных скважин. Длинными душными днями Джоселин изучала присланные книги и в выходные дни тактично делилась своими познаниями с мужем, подбадривая и направляя его. К концу октября Малькольм уже полностью справлялся с новой работой, и пятая насосная станция стала одной из лучших.

Срок родов приближался. Живот Джоселин стал огромным, и она с трудом носила его. В маленькой больнице компании в Дараламе не было родильного отделения, и жены строителей улетали рожать в Штаты. Гонора предложила сестре поселиться в их лондонской квартире на Брук-стрит и рожать в Англии. «Там будет папа, — писала Гонора, — и я тоже прилечу, как только наступит срок».


Пятого ноября Джоселин прибыла в аэропорт Хитроу. Чета Айвари встречала ее. Гонора в длинной шубе из сибирской рыси, подарке Курта, была похожа на русскую царицу. Она накинула на плечи сестры соболью накидку.

— В Лондоне идет снег, — сказала она.

— Снег? — удивилась Джоселин. — Так вот, значит, что за хлопья летали за окном иллюминатора.

— Я слышал, что беременность отвадила тебя от сладкого, — сказал Курт, целуя Джоселин в щеку и принимая ее дорожную сумку.

К тому времени, когда они приехали на квартиру, первый снег растаял, на улице было холодно и сыро. Курт каждый день ходил на работу в свое лондонское отделение, а сестры, если не считать визита к врачу, сидели дома, перебирая детскую одежду и игрушки, заранее заказанные Гонорой. Почти каждый день наведывался Ленглей, чтобы рассказать последние литературные сплетни. Курт с безучастным, вежливым выражением лица слушал его. Он так и не смог простить Ленглею, что тот оставил его жену без денег, однако это не мешало ему ежемесячно посылать тестю чеки на солидную сумму.

Ребенок должен был родиться не раньше пятнадцатого ноября, но Джоселин уже волновалась, и настроение ее не всегда бывало ровным. Как-то хмурым дождливым утром она поздно проснулась и пришла в столовую, где ее уже ждала Гонора. Служанка подала ей на подносе небольшую коробку в красивой обертке. Джоселин вскрыла коробку и обнаружила розовый шерстяной пуловер отличного качества.

— Это подарок от нас с Куртом. — сказала Гонора приветливо улыбаясь.

— Ну, теперь я не замерзну в Лалархейне, — мрачно ответила Джоселин, засовывая пушистый комок обратно в коробку. — Боже, что я говорю, — спохватилась она через минуту, снова вытаскивая пуловер, — и вот так всегда. Ну что за характер! Спасибо, Гонора, вы с Куртом очень внимательны ко мне.

— Сейчас тебе все прощается, — ответила Гонора, разливая кофе. Некоторое время сестры молча пили кофе с бисквитами, затем Гонора задумчиво посмотрела на сестру и сказала:

— Джосс, я до сих пор переживаю, что ты оставила работу. Ведь ты талантливый инженер.

— Что сейчас говорить об этом, — ответила Джоселин, — Малькольму очень нужна была эта работа. Он уверен, что она откроет для него большие перспективы.

— Я в этом не сомневаюсь, но сейчас речь о тебе.

— Обязанность жены — помогать своему мужу делать карьеру, — ответила Джоселин и подумала: — «Я уже стала цитировать колонку «Советы для женщин», совсем поглупела».

С чашкой в руке Гонора подошла к окну и посмотрела на голые деревья.

— В былые времена ты закатила бы скандал, если б кто-нибудь сказал тебе нечто подобное.

— Просто тогда я была гадким утенком. Мне и в голову не приходило, что я отхвачу себе такого мужа.

— Но ты многим пожертвовала для него. Мало того, что уехала с ним в этот забытый богом Лалархейн, но еще и оставила работу, а ведь ты делала большие успехи.

— Тоже мне — большая жертва, — фыркнула Джоселин, — так поступают почти все женщины, когда выходят замуж.

— Но Курт говорит, что ты необыкновенно талантлива.

— Можно быть талантливым музыкантом или артистом, но не инженером. Жена обязана заботиться о муже.

Гонора опустилась в стоящее рядом с электрокамином кресло.

— Что ты ходишь вокруг да около, — вдруг рассердилась Джоселин, — почему прямо не скажешь, что я превратилась в обыкновенную самку.