— Джосс решила оставить работу.

— Джосс? — удивился Курт. — Ребенок?

— Нет, — ответила Гонора, — Курт, может, я чего-то не поняла, но мне кажется, что она решила оставить работу из-за Малькольма, чтобы не быть бельмом у него на глазу.

— Это с ее-то амбициями и мужским складом ума?

— Мне тоже кажется это странным.

Курт нагнулся и сорвал цветок.

— По-моему, она сошла с ума.

— Я думаю, что у них не все в порядке.

— Она говорила тебе об этом?

— Нет, конечно, ты же знаешь Джосс. Просто я это чувствую. Ей непременно хочется, чтобы Малькольм сделал карьеру.

— Помнится, на барбекю он говорил, что ему очень хочется поехать в Лалархейн. Но, Гонора, там все только усложнится. У нас уже развелись несколько пар после совместной поездки туда.

— Но она просила меня об этом, а ты знаешь, что значит для нее просить кого-то об одолжении. Она считает, что работа в Лалархейне поможет Малькольму сделать карьеру.

— Хорошо, Прекрасная Елена, я подумаю над этим, — ответил Курт, втыкая цветок в волосы Гоноры.

Глава 29

Сквозь шум работающего на всю мощность кондиционера Джоселин услышала легкий стук в дверь. Сон сморил ее, когда она писала письмо. Она быстро вскочила с кушетки и направилась к двери.

— Ах, это ты, Юсуф, — Джоселин с облегчением вздохнула. Хотя кто еще мог здесь быть? Джоселин была одна в маленьком домике, и только египетский мальчик Юсуф прислуживал ей. Религия запрещала женщинам работать вне дома, поэтому все слуги в частных домах были мужчины.

Низко кланяясь, Юсуф сделал несколько осторожных шажков внутрь комнаты. Его босые ноги были грязными, лицо, со спадающими на него спутанными волосами, темным, напоминающим кору дерева, а все его тело, худое и маленькое, было похоже на виноградную лозу.

— Чио мне готовить? — спросил он на ломаном английском языке. — Вечерний пища?

— Я все сама сделаю, — ответила Джоселин.

Сегодня был четверг, канун исламского саббата, и Юсуф должен был уехать домой, но зато вечером с трассы нефтепровода возвращается Малькольм. Джоселин припасла ему на ужин банку консервированной ветчины, присланную Гонорой. Уважая религиозные чувства Юсуфа, Джоселин никогда не заставляла мальчика прикасаться к пище, запрещенной шариатом, и даже не позволяла ему разливать вино и прислуживать гостям, чем отличалась от других жен инженеров, работавших в этой стране.

— Мне есть время, — ответил слуга.

— Ты можешь уйти прямо сейчас.

— Спасибо, мадам, — слуга поклонился. — В холодильнике есть свежий морковь и пирог.

В обязанности Юсуфа входило снабжать их продуктами. В первый день после приезда в Лалархейн Джоселин сама отправилась по магазинам. Одевшись в просторную кофту и длинную юбку, скрывающую ноги, она подрулила к главной площади Даралама и, сопровождаемая удивленными взглядами мужчин и многочисленных мальчишек, вылезла из своего красного «пинто», переправленного Куртом сюда вместе с другими вещами. Джоселин вошла в крытый лабиринт маленьких лавчонок с самыми разнообразными восточными товарами. Повсюду сновали нищие, бродяги, мужчины в черных халатах, как тени, мелькали закутанные с головы до пят местные женщины. Смесь самых невероятных запахов затрудняла дыхание. Крики уличных торговцев и зазывал слились в один оглушительный вой. Из лавок выглядывали бородатые торговцы и весело ей подмигивали. И вдруг кто-то невидимый ущипнул ее. Сначала один раз, потом второй. Щипки сыпались со всех сторон. Щипали все тело — грудь, ягодицы, руки, ноги, и когда она вернулась домой, на ней не было живого места. Как ей впоследствии объяснили, эти щипки выпадали на долю всех женщин, чье лицо было открыто. Малькольм, который не бил ее с того самого вечера после барбекю, пришел в ужас и запретил ей ходить по магазинам. С тех пор за провизией ходил только Юсуф.

— Спасибо, Юсуф, — ответила Джоселин, — ты свободен. Увидимся в субботу.

— Если Аллах позволит, в субботу. — Юсуф сложил ладони и поклонился.

Джоселин слышала, как хлопнула дверь, мальчик сел на велосипед и уехал. Джоселин подняла жалюзи и посмотрела в окно. Мимо проезжала телега с клеткой, в которой сидела обезьяна. Асфальтированная дорога шириной в двадцать три фута была началом дорожной сети, постройка которой когда-то разлучила Курта с Гонорой в первый месяц их совместной жизни. Здесь, в трех милях от города, первые строители компании «Айвари» поставили стандартные блочные дома, по десять с каждой стороны дороги. Из-за отсутствия воды зелени почти не было, только чахлая, пыльная трава да несколько жалких кустиков.

Перед домом Урсулы Уркухарт, или просто У, как все ее называли, стояли велосипеды всех мастей, в том числе и маленький трехколесный. У ждала ее в гости. Обычно женщины, уложив детей спать, собирались у кого-нибудь дома, курили, как паровозы, и пили холодный кофе с хорошей порцией рома — хотя алкоголь и был запрещен в стране, строители нелегально привозили его. Малькольм будет доволен, если найдет ее в компании У, — он требовал, чтобы она общалась с женами его коллег.

Правилом жизни Малькольма было нравиться всем без исключения, и он требовал того же от своей жены. Любя его всем сердцем, Джоселин старалась выполнять его желания, хотя компания жен инженеров не доставляла ей удовольствия. С самого детства терзаемая неуверенностью в себе, она и сейчас испытывала то же чувство: ей все время казалось, что женщины шепчутся за ее спиной, высмеивают ее, завидуя, что она родственница босса их мужей. В подозрениях Джоселин была доля правды — ее не любили из-за острого языка и привычки говорить все прямо в глаза.

Взгляд Джоселин скользнул по коричневым холмам, на которых были разбросаны многочисленные виллы, построенные английскими колонистами в начале века, когда страна была протекторатом Англии. Сейчас все они принадлежали членам королевской фамилии. В стране правила монархическая династия, и власть переходила от отца к сыну. Сейчас трон занимал старший брат Фуада Мохаммед Абдурахман, который одновременно был и премьер-министром.

Джоселин снова посмотрела на дом Урсулы и вдруг почувствовала сильное раздражение. «Если я пойду туда, — подумала Джоселин, — то мне придется поддерживать их глупые разговоры и весело улыбаться, когда они начнут перемывать косточки Айвари, делая вид, что я разделяю их мнение. Да пошли они все к черту», — решила Джоселин и вернулась к недописанному письму отцу.


С наступлением сумерек на дороге показалась вереница машин с сидящими на них строителями. Перед домом остановился большой грузовик с длинной платформой, предназначенной для перевозки труб большого диаметра. Компания Курта завезла в страну различную тяжелую технику и оборудование, предназначенные для строительства нефтепровода: несколько десятков платформ, землеройные машины, тракторы, бетономешалки, бульдозеры, разного вида насосы, компрессоры.

Малькольм спрыгнул с подножки ревущего грузовика.

— Спасибо, старина, — поблагодарил он шофера.

Вбежав в дом, он заключил Джоселин в объятия и поцеловал. Счастливая, она отвечала на его поцелуи. У мужа хорошее настроение — значит, работа ладится.

— Как поживает моя женушка? — спросил он.

— Прекрасно, чудесно, замечательно! — Когда Малькольм вот так обнимал ее, Джоселин забывала и о побоях, и о своих бессонных, тревожных ночах.

— Скучала по мне?

— Гмм, — промычала она, целуя горбинку на его носу, — дай мне подумать. Выпить хочешь?

— Немного попозже, — ответил он, — прежде мне надо помыться.

Малькольм лежал в ржавой воде, которая стоила здесь дороже бензина, а Джоселин, сидя на закрытом сиденье унитаза, слушала его рассказ о том, как продвигаются работы по строительству нефтепровода. Ее аналитический ум быстро впитывал информацию, подмечая просчеты и ошибки, а глаза не могли оторваться от столь любимого ею тела мужа. Его широкие плечи были покрыты бронзовым загаром, а кожа ниже пупка, где застегивались рабочие шорты, была белоснежной, темные курчавые волосы закрывали пенис, который он зажал между ног.

— Мы столкнулись с большой проблемой, — сказал Малькольм.

Джоселин уже привыкла к его вечным проблемам. Укладка труб требовала большого искусства: раз уложенные и сваренные трубы, по которым скоро потечет нефть, уже нельзя будет выкопать и переложить заново, все должно быть сделано точно, без единого просчета. Именно поэтому Курт послал в страну самых опытных инженеров и сварщиков, в подчинении которых находились более семисот местных рабочих. Из всех специалистов Малькольм был самым молодым и неопытным и каждый раз нервничал, когда сталкивался с какой-нибудь проблемой.

— Что случилось на сей раз? — участливо спросила Джоселин.

— Мы начали копать участок, где, по мнению геологов, залегают солончаки.

— Гмм… соль… это плохо, — ответила Джоселин. — Вам придется выбрать другой участок. Вы не можете закопать трубы в землю, где есть соль, иначе металл будет подвергаться коррозии.

— А что я скажу Гейнричману? Он и так всегда ко мне цепляется, а здесь вообще отстранит от работы. — Гейнричман, толстый человек с громким голосом, отвечал за весь проект целиком.

— Малькольм, ты просто объясни ему, что вы наткнулись на солончаки. Он должен благодарить тебя за то, что ты заранее предупредил его.

— Думаешь? — нерешительно спросил Малькольм.

— Я просто уверена в этом. — Джоселин встала. — Давай я потру тебе спину.

— Буду рад.

Джоселин принялась тереть мочалкой плечи и спину мужа, одновременно делая ему мыльный массаж. По мере продвижения вниз ее движения становились все более легкими и нежными.

— Эй! — воскликнул Малькольм, глядя вниз. — Посмотри, что ты с ним сделала.