— Знаешь, Линк, мы, вдовы, иногда можем вызвать раздражение.

— Ничего, Рой. Я зря рявкнул на тебя.

— Мои реплики были неуместны.

— Успокойся, Рой, невелика беда.

— Если ты выбрал Гудрун, она, должно быть, замечательная женщина.

— Так оно и есть. — Прощаясь, он взял Рой за руку. — Мне очень жаль, если это плохо подействовало на тебя.

— Я от всей души желаю всего самого доброго тебе и Гудрун, Линк, — сказала Рой, легко прикоснувшись губами к щеке, от которой пахло табаком и — самую малость — мылом фирмы «Роже и Галле».

Она разделась и стала складывать свой шерстяной розовый костюм в чемодан, когда поняла, что, хотя Мэрилин весь вечер присутствовала в ее мыслях, как, по всей видимости, и в мыслях Линка, ее имя ни разу не было произнесено вслух.

И Рой поклялась, что, когда увидит Мэрилин, она не упомянет имени Линка.

Книга седьмая

Год 1970

«Рейн Фэрберн шоу» завоевывает телевизионную премию «Эмми».

Верайети, 2 марта 1970 г.


Распорядок дня Рейн Фэрберн: Пенни Крейт, эксперт по упражнениям; Джим Хенсон из Маппитс; Жаклин Брискин, автор «Калифорнийского поколения».

ТВ гайд, 1 апреля 1970 г.


Четверо студентов застрелены представителями Национальной охраны в штате Кентукки.

Президент Никсон звонит участникам акции протеста.

Сиэтл пост-интеллиджер, 5 апреля 1970 г.


Изысканные наряды для романтических вечеров в Зимнем дворце вам может предложить «Патриция».

Объявление на всю полосу в журнале «Вог», август 1970 г.


Нью-йоркский банк Койнов под управлением Арчибальда Койна, внука основателя банка Гроувера Т. Койна; в финансовых кругах размышляют, останется ли этот спортсмен и миллионер, которому сейчас 57 лет, верен своему обещанию уйти в отставку в возрасте 60 лет. Во главе банка всегда стоял член семьи Койнов.

Форчун, август 1970 г.

56

Мэрилин сидела на вращающемся стуле в своей уборной, откинувшись на кожаную подушку. Флакон источал резкий запах, пока гример аккуратно наносил клей на кожу за левой мочкой уха и прилаживал узкую резиновую полоску телесного цвета. Затем он проделал ту же самую операцию с правой стороны, после чего прикрепил концы полоски чуть выше треугольного мыска волос на лбу, тем самым подтянув едва намечающиеся морщины за скулами.

— Ну вот, отлично, — проговорил гример. — Тридцать лет — и ни днем больше.

— А вчера вы давали двадцать пять. — Сейчас Мэрилин улыбалась, не испытывая дискомфорта, но если подтяжку через час не убрать, начнется раздражение кожи.

Подобная омолаживающая операция была не очень по душе Мэрилин: образуется суровая складка у рта, натягивается кожа и в конечном итоге появляются новые морщины, однако она отдавала себе отчет в том, что малейшая дряблость лица или еле заметная складка будут многократно увеличены придирчивым оком телекамеры.

В марте 1970 года в восьмой раз вышло в эфир ежегодное «Рейн Фэрберн шоу» — теперь уже на сорока трех рынках. Трансляция по телевидению велась из Лос-Анджелеса с одиннадцати до двенадцати дня с понедельника по пятницу. Мэрилин брала интервью у актеров и актрис, рекламирующих новые фильмы, писателей, проталкивающих новые книги, политиков с белозубыми улыбками, пекущихся о своем переизбрании, комиков с печальными глазами, ищущих работу, — словом, у всех, кто любым способом хотел себя продать. Коммерческий дух шоу смягчался очаровательной улыбкой хозяйки и деликатными вопросами, заданными мягким, серебристым голосом, и все женщины, в чьи дома входил ее образ, искренне считали Рейн Фэрберн своим красивым душевным другом, который представляет им своих друзей. Неизменно высокий рейтинг ателье Нильсен не в последней степени объяснялся тем, что Мэрилин демонстрировала на себе полный ансамбль одежды спортивного покроя. Аналогичная реклама была сделана «Патриции». (После того как Рой стала владелицей магазина, он в значительной мере утратил былую чопорность.)

Когда Мэрилин размышляла о том, к чему лежит ее душа, она склонялась к карьере драматической актрисы. Она не могла жить без размышлений о роли, без перевоплощения в своих героинь. Однако большой экран мало-помалу становился для нее уходящей в прошлое роскошью. Росло число телевизоров, телевидение стало цветным и постепенно вытесняло кино. Студии все больше напоминали впавших в спячку динозавров. Для создания фильма требовались месяцы, даже годы, денег не было, засасывала трясина неоплачиваемых сделок и контрактов.

А семейству Ферно позарез требовался постоянный надежный доход.

В 1962 году компания «Парамаунт» не стала пересматривать договор с Джошуа. Как и многие другие крупные кинодеятели, он объявил себя независимым продюсером и стал искать материал, из которого можно было выжать хорошие деньги. За это время он ничего не заработал, однако тратил по-прежнему щедро. Джошуа купил «порши» для Билли, Сари и детей Би-Джей, бриллианты для Мэрилин, всю семью свозил на Гавайи. Он продолжал устраивать экстравагантные приемы в большом особняке «Мандевилль каньон», который они приобрели несколько лет назад. Как и раньше, он не жалел денег на покупку новых пьес или романов.

Когда возникла идея «Рейн Фэрберн шоу», у Мэрилин не было выбора. Она подписала контракт.

Подошел парикмахер, прикрыл резиновые полоски алой бархатной лентой, провел расческой по волосам, подстриженным под пажа, но с более длинными боковыми прядями, — эту прическу теперь называли «под Рейн Фэрберн».

Мэрилин прошла за ширму, сбросила нейлоновый халат и надела нежно-алую блузку и миди-юбку. Дверь распахнулась.

— Хозяйка шоу, добрый день! Вот я и застал тебя! — широко улыбаясь, в уборную вошел Билли.

Ее сын был одним из сценаристов «Рейн Фэрберн шоу», однако никому и в голову не приходило произнести слово «протекция». Билли, едва ему исполнилось восемнадцать, стал активным сотрудником популярного «Карсон-шоу». Проработав пару лет, он, казалось бы, без всякой причины ушел оттуда, после чего его быстрые приходы и уходы стали привычно необъяснимыми. Когда он вернулся в Лос-Анджелес, продюсеры Мэрилин с восторгом ухватились за него.

Ростом Билли был ниже своего отца и единокровного брата — всего пять футов десять дюймов. Это был комок нервной энергии. Он постоянно двигался, без конца жестикулировал, поправлял очки на характерном для всех мужчин из рода Ферно носу. Из богемного киношного ребенка Билли превратился в остроумного, высокообразованного, неугомонного и очень привлекательного мужчину. Кроме носа, от отца он больше ничего не унаследовал. Чем-то он неуловимо напоминал Вуди Аллена, которого знал и которому поклонялся.

Мэрилин вышла из-за ширмы. Продолжая застегивать блузку, она встала на цыпочки, чтобы нежно поцеловать сына в щеку, уже не в первый раз думая, что сказали бы психиатры о ее отношении к трем мужчинам: замужем за отцом, все еще любит сына и по-матерински обожает другого сына.

— Ты вся благоухаешь и выглядишь блестяще, — сказал Билли. — Слишком хороша для сегодняшней толпы.

— Ты уже был в зеленой комнате?

— Это заметно? — Он хлопнул ладонью по обтянутому тенниской плечу. — Может, напряжение в этом месте вызвало активное появление перхоти? Вдруг благодаря перхоти можно получить освобождение от действительной военной службы.

Мгновенный спазм сжал горло Мэрилин, ей стало нечем дышать. Как и других матерей Америки, ее очень беспокоил призывной статус сына. У него не было отсрочки, которую дает колледж, а перенесенное в детстве сотрясение мозга не отразилось на его здоровье. От Вьетнама его спасал лишь относительно высокий призывной номер.

— Я встретил твою собеседницу — даму, которая борется против порнографии. Когда она станет говорить, что человечество деградирует, произнося непристойные слова из трех букв, ты спроси ее, какие слова она имеет в виду.

— Билли, будь посерьезнее, пожалуйста.

Он почесал затылок.

— А «Рейн Фэрберн шоу» выпишет мне чек посолиднев, если я стану более серьезным?

Парикмахер и гример засмеялись, к ним присоединилась и Мэрилин. Она наконец застегнула последнюю пуговицу.

— Ну вот, теперь ты выглядишь вполне пристойно, — сказал Билли. — Я хочу, чтобы ты встретилась с совершенно новым персонажем.

Она изобразила ужас на лице.

— Еще с одним автором комедий?

— Нет. С Карло Фирелли — живым, не с легендой. Он называет себя просто Чарльзом.

Мэрилин вздрогнула, словно рука ее коснулась чего-то мокрого и холодного.

Сын Алфеи…

Она не могла примириться с тем, что Рой возобновила дружбу с Алфеей Каннингхэм Фирелли Уимборн Штольц. Как Рой могла быть рядом с женщиной, которая без зазрения совести разрушила ее семью, а затем довела до гибели ее мужа? Тем не менее Рой — эту неисправимую, упрямую Рой! — можно было нередко видеть с Алфеей, а по телефону они разговаривали едва ли не каждое воскресенье. Алфея учредила галерею Джерральда Хорака в Калифорнийском университете. И — услуга за услугу — когда третий брак Алфеи, с Николасом Штольцем, распался, Рой отправилась на целый месяц в арендованный Койнами замок близ Эйзи-ле-Ридо, чтобы морально поддержать подругу.

Билли распахнул дверь.

— Давай, Чарльз, все в порядке. Заходи.

Чарльз Фирелли унаследовал от матери высокий рост и изящество фигуры. Длинные тонкие ноги его обтягивали серые брюки. Чуть поношенный, хотя и отлично сшитый голубой блейзер подчеркивал ширину плеч. Чарльз позаимствовал у матери и пепельный цвет волос, и черты продолговатого откровенно красивого лица. А широкие скулы придавали ему мужественный вид.