Спокойствие, приказала она себе. Спокойствие имеет первостепенное значение.

Закусив изнутри щеку, так что ощутила привкус крови, Алфея отодвинулась от миссис Каннингхэм.

— Мне стыдно за все произошедшее сейчас, дорогая мама, — сказала она ровным тоном. — Я приношу извинения за то, что сорвалась. Сейчас у всех нас трудное время. Я позабочусь о том, чтобы подобных телефонных звонков больше не было.

Некоторое время глаза миссис Каннингхэм изучающе смотрели на внезапно смирившуюся Алфею; затем она отвела взгляд. На ее лице вновь появилось выражение озабоченности и робости.

— Значит, ты поняла?

— У тебя есть все основания для того, чтобы расстроиться, — сказала Алфея. — Пока папа выздоравливает, он нуждается в душевном покое.

— Я знала, что ты смотришь на вещи так же, как и я. — Миссис Каннингхэм направилась к двери. — До свидания, дорогая. До утра.

Она открыла дверь и вышла.

Алфея оставалась неподвижной, пока не затихли тяжелые шаги матери на лестнице, затем стала мерить шагами уставленную книжными стеллажами комнату.

Мать права. Рой вполне способна сорваться и натворить множество бед. И тогда начнутся разговоры — среди чужих людей, среди друзей, среди всех. Злобные сплетни и противные смешки сокрушат Алфею Уимборн — создание столь же изящное, как пасхальные яйца Фаберже, которые собирала ее бабушка Койн.

Надо выбираться из этой ситуации, подумала она.

У нее не было никаких подсознательных или задних мыслей. Она не испытывала ни злости, ни симпатии к Рой, которая, по всей видимости, дошла до предела.

Выбора не было.

Она не может продолжать отношения с Джерри.

Алфея остановилась возле пианино, открыла его, взяла среднее до. Пока звучала нота, она увидела перед собой широкоскулое лицо Джерри, напряженные складки у рта и в уголках глаз. Однажды он покорил ее своими недюжинными способностями, но сейчас она знала его слабости, главная из которых — его любовь к ней.

Она любила его.

Но какое это имеет значение?

Она не могла бросить вызов всему свету, позволить людям обсуждать ее изъяны и недостатки.

Дедушкины часы стали протяжно отбивать удары.

Наступила полночь. Час ведьм.

Алфея решительно подошла к телефону и набрала номер. Когда Джерри ответил, она пригласила его на ранчо Каннингхэмов на верховую прогулку.


Суровые горы защищают широкую, ровную долину, которая тысячелетия назад была дном моря, приютом мелких морских тварей и водорослей. Перемолотые тяжестью океана, они превратились в богатые нефтяные месторождения. Сейчас качалки извлекают из недр нефть, а необычайно плодородный верхний слой почвы дает богатые урожаи зерновых и фруктов. Обширная низина чрезвычайно живописна. Когда постановщики «Последнего горизонта» искали предполагаемое место обитания мифической Шангри-Ла, они обратили свои взоры к городку Охайо. Каннингхэмы купили здесь ранчо площадью 265 акров, которое предназначалось специально для того, чтобы раз в год приезжающий на несколько дней Чарльз мог со своим дедом — именно так выражалась миссис Каннингхэм — совершать верховые прогулки.

Вчера вечером, принимая решение поставить точку в своих отношениях с Джерри, Алфея подумала, что ранчо будет самым подходящим местом для этого. Джерри никогда не ездил верхом, и нет никакого сомнения в том, что он будет чувствовать себя не на высоте положения. Другого способа разрешить проблему она не видела.

Восседая в светло-коричневых бриджах и серой хлопчатобумажной спортивной рубашке на горячем отцовском арабском жеребце, Алфея держала путь к предгорью, направляя коня по каменистой укромной тропе к кряжу, который носил название Нос Смельчака за то, что в профиль напоминал клюв орла. Был сезон дождей, и крутые, освещенные ярким солнцем склоны пламенели от маков. Там и сям виднелись голубые гроздья люпина, а под сумеречной тенью дубов буйствовали заросли адиантума — венерина волоса. При приближении Алфеи из кустов чапареля выскакивали перепелки.

Алфея бросила взгляд на Джерри. Вцепившись в луку седла, он вглядывался в лазурное небо над серой, похожей на орлиный нос вершиной, к которой они и направлялись.

— Кто это? — спросил он. — Слишком крупная птица для орла.

Алфея приложила ладонь к глазам.

— Это кондор. Тебе повезло. Их редко можно увидеть.

— Значит, они действительно гнездятся на землях, которые принадлежат богатым выродкам? — ухмыльнулся Джерри. Под горячими лучами солнца его переносица и скулы приобрели красноватый оттенок.

Арабский жеребец стал нетерпеливо бить копытом, когда Алфея придержала его, давая возможность Джерри поравняться с ней. Под Джерри была высокая гнедая лошадь теннесийской породы — одно из самых кротких и доброжелательных животных. Она везла своего седока, не ожидая вмешательства с его стороны.

— Я думаю, — сказала Алфея, — что ты должен вернуться к Рой.

Джерри подпрыгнул, словно его поразил заряд картечи. Спокойная, кроткая лошадь под ним тотчас же поскользнулась на гальке.

— Что ты мелешь? — спросил он.

— Мы прошли нашу дистанцию — и ты, и я. Пристально глядя на нее, он произнес:

— Ты говоришь черт знает что.

Он дотронулся до нее и крепко, до боли сжал ей руку возле предплечья.

Алфея почувствовала возбуждение внизу живота, однако решимость ее не ослабла.

— Ты ее муж.

— Я ухожу от нее и женюсь на тебе, ты это помнишь?

— Она не отпустит тебя… И я ее за это не корю. — Алфея с удивлением отметила про себя, что не испытывает ни гнева, ни злости. Именно такой она мечтала видеть себя в критической ситуации. Беспристрастной и спокойной. Чтобы ее не бросало в жар и пот. Чтобы она могла беспрепятственно высказать свои аргументы. — Она будет сражаться.

— Ты что, умеешь читать ее мысли?

— Дело в том, что она звонила вчера вечером, когда я была с тобой.

— Она знает, что я здесь, в Калифорнии? — перебил он ее.

— Да, это моя вина, — сказала Алфея, которая обычно не любила расписываться в своих ошибках. — Правда, я не знала, что проблема усложняется тем, что она пьет… Когда Рой разговаривала с матерью, она, по-видимому, была пьяна в стельку.

В сухих кустах громко звенели цикады. Джерри вздохнул.

— Бедная девочка.

— Да, — согласилась Алфея. — Стало быть, ты понимаешь, что она превратит развод в цирк, на который набросятся все газеты. Люди вроде меня всегда находятся в центре циркового манежа. Джерри, я не смогу этого вынести… Меня пугает такая шумиха, я люблю покой.

— Я знаю, — он все еще продолжал держать ее за руку, затем резко притянул к себе.

Жеребец под Алфеей поднялся на дыбы. Она стала успокаивать напуганное животное, похлопывая его по холке и бормоча ласковые слова. Когда он наконец успокоился, Алфея сказала:

— Ради Бога, Джерри, кто-то из нас может вылететь из седла.

— Не ты, — с горечью произнес он. — Это исключено.

— Ты пытаешься изображать крутого парня, но ты им не являешься. Ты чувствуешь свою вину и ответственность за Рой.

— Хуже того, — признался он. — Мне тяжело далась наука, что за все надо платить свою цену.

— Дело не только во мне… Есть мои родители… Чарльз…

— Ты заявляешь мне таким спокойным, холодным тоном, что у нас все позади? — Он протянул к ней руку.

Алфея отъехала в сторону.

— Послушай, не следует так вести себя, иначе мы оба окажемся на земле.

Алфея пустила скакуна рысью по тропе. Она сидела в седле непринужденно и грациозно. Джерри последовал за ней. Он чуть подпрыгивал в своем седле западного образца, но все же ему как-то удавалось произвести впечатление, что он имеет некоторое отношение к своей крупной лошади.

Конюх-мексиканец взял лошадей под уздцы и повел в просторную конюшню.

Джерри сделал несколько неверных шагов, словно у него свело ноги, впрочем, так оно скорее всего и было.

Он подошел к Алфее.

— Надеюсь, ты теперь объяснишь мне толком, чего ты хочешь.

Алфея оперлась спиной о белый крашеный забор загона, в котором находились две кобылы с жеребятами. Солнце жгло ей кожу, но внутри она ощущала неприятный холодок. Недавнее удивительное спокойствие покинуло ее. Она почувствовала себя в водовороте любви, жалости, отчаяния. Как может она отпустить Джерри, словно провинившегося слугу, если он стал частью ее?

Несмотря на это, она услышала свой бесстрастный голос:

— Завтра я улетаю в Нью-Йорк, Джерри. И я не желаю, чтобы ты последовал за мной.

— Поганая богатая сучка, ведь ты любишь меня!.. А я люблю тебя!

Она уловила страдание в его голосе и почувствовала, как слабеет ее решимость. Но она улыбнулась ему аристократической улыбкой.

Джерри смотрел на нее прищуренными глазами, как делал это в минуты творческой сосредоточенности, прежде чем прикоснуться кистью к холсту, затем притянул ее к себе и крепко поцеловал, погрузив язык в ее рот.

Она успела ответить на поцелуй, прежде чем вырвалась из его объятий.

Размахнувшись, он сильно ударил ее по щеке.

Удар ошеломил Алфею. Она покачнулась и упала на мягкую землю. Звезды… Ты видишь звезды, подумала она. Глаза ее наполнились слезами, она дрожала.

Он не предложил ей руку и не попытался поднять ее. Взглянув на нее с еле сдерживаемой яростью, он повернулся и быстрым шагом направился к дому по эвкалиптовой аллее. Алфея поднялась, отряхивая бриджи от пыли.

Через пару минут она услышала шум мотора взятого им напрокат «бьюика», а потом увидела, как он помчался по направлению к шоссе.

Одна из кобыл ткнулась носом в Алфею, но та не обратила на нее никакого внимания. Она прижалась лбом к перекладине загона. Алфея не плакала. Глаза ее были сухими и горячими, словно в них насыпали песок, и ей казалось, что жизнь уходит из нее.