- Толя, есть сигареты?

Удивлённый водитель покосился на хозяина и, пошарив в бардачке, достал пачку помятого Camel. Молча протянул, следом передал зажигалку. Черт! Он четыре года уже не курил! И опять туда же... Горький дым дерет легкие, дым разъедает глаза... Заразное это, что ли? От Лии передалось? Он едва удержал челюсть на месте, когда в первый раз увидел, как она курит. Она... Курит.

- Долго там еще?

- Да нет, уже на подъезде.

Евгений Павлович жил в новой многоэтажке в одном из недавно построенных спальных районов, на шестнадцатом этаже. Чалый ненавидел эти высотки, которые, кучкуясь на слишком маленьких клочках земли, заслоняли собой все солнце. Почему-то мелькнула мысль, что и Сашке, и Лие здесь бы тоже не очень понравилось.

Чалый позвонил в домофон, и практически сразу же дверь открылась. Ну, хоть здесь ждать не пришлось. Психотерапевт Лии встречал его в джинсах, вязаном свитере и с чашкой в руках.

- Кофе? - спросил он вместо приветствия.

- Не откажусь. Черный. Без сахара.

- Так чему обязан? - спросил Евгений Павлович, когда все церемонии были соблюдены.

Чалый откинулся на спинку стула и, медля с ответом, осмотрелся. Еще в коридоре он понял, что психотерапевт Лии живет довольно неплохо, как для врача. Не настолько хорошо, чтобы купить жилье, не влезая в ипотеку, но тем не менее... В его квартире был сделан неплохой ремонт, и мебель была тоже не самой дешевой. Впрочем, неудивительно, учитывая то, сколько сам Александр платил за его услуги. Вполне себе европейские цены. В общем, деньги с людей драть по-европейски они научились, а вот научились ли также хорошо работать -  вопрос, ответ на который он получит прямо сейчас.

- Меня беспокоит Лия, - наконец выдал Чалый.

Евгений Павлович удивленно приподнял брови:

- Я говорил вам, что мне не нравится ее динамика. При выписке. Если вы помните.

- Да. Склерозом я пока еще не страдаю...

- Тогда я не понимаю.

- А что здесь понимать? Ей все хуже и хуже.

- С чего вы взяли? - насторожился врач.

- Вы ведь все знаете, так? - вопросом на вопрос ответил Александр.

- Вы это о чем? - осторожно поинтересовался Реутов.

- Только давайте не будем устраивать вот эти танцы с бубном! Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю.

- Возможно. Но не уверен. Вдруг мои догадки окажутся неправильным? Озвучьте, будьте любезны, что вы имеете в виду?

Чалый скрестил руки на груди. Его взгляд был тяжелым и немигающим, когда он, наконец, посмотрел на Евгения Павловича.

- Так, значит? Хорошо. Тебе ведь известно, почему с Лией случилось то, что случилось, - снова перешел на «ты» Александр. -  Наверное, думаешь, я чудовище? Только плевать мне на это. Плевать! Знаешь, что меня по-настоящему волнует? Не догадываешься? Я сколько денег впарил в лечение Лии? Мммм?

- Не знаю. Эти данные можно уточнить в бухгалтерии. - Евгений Павлович вальяжно откинулся на стуле, все так же сжимая чашку в руках.

- А я знаю. И это непозволительно много, учитывая полное отсутствие результата.

Невозмутимость Реутова дала трещину. Он встал со своего места, нервным жестом схватил со стола чашку, с громким стуком сунул ее в посудомойку.

- Вы думаете, это так просто? Так просто заставить человека жить?! Собрать в одно целое то, что давным-давно разрушено? - негромко спросил Евгений Павлович, не глядя на Чалого. А тот, опустив голову к плечу, сверлил взглядом его спину. В глубине души Александр не мог не понимать, что в словах психотерапевта Лии была большая доля истины. Но это не означало, что он был готов к тому, что эту истину ему в лоб озвучат.

- А не преувеличиваете ли вы, доктор?

Евгений Павлович, наконец, обернулся. И так он на Чалого посмотрел... Как на душевнобольного. Правда. Чалый стиснул челюсти. Ладони, спрятанные в подмышках, сжались в кулаки.

- Она сломлена. Полностью сломлена. Мы стараемся. Оба. И, поверьте, прикладываем максимум усилий. Лия не просто пациент... Она достойная женщина, которой я всей душой хочу помочь.

Пальцы в кулаках хрустнули:

- Ах, значит, достойная женщина? - ласково уточил Чалый.

Реутов вскинул голову:

- Не понимаю, почему вас это удивляет. Вы, как никто, должны ее знать.

- Я-то знаю... А вот ты, Евгений Павлович, губу закатай.

- Да, как вы смеете? Она мой пациент...

- Ты меня понял! - не дал договорить Реутову Александр, и себе вскакивая на ноги. От одной только мысли, что этот... приблизится к Лие... От одной только чертовой мысли... Свет мерк перед глазами. Свет... мерк. - Даже думать о ней не смей. Даже взглядом не задерживайся.

- Я не верю своим ушам! Вы... Вы искалечили ее! Разобрали на атомы, и даже их отравили! Как мы можем говорить о выздоровлении Лии, если вы все так же держите ее на коротком поводке? Манипулируете ею?! Она для вас вообще - человек? Или бесправное домашнее животное?! Поймите же вы! Лия никогда не поправится под вашим колпаком. Знаете, как она вас называет? Знаете?! Своим главным травмирующим фактором!

- Замолчи...

- А разве вы не за этим приехали? Вы ведь хотели обсудить состояние здоровья вашей БЫВШЕЙ жены?!

- Я хочу ей помочь! - проорал Чалый.

- Тогда отпустите! Позвольте ей жить своей жизнью, видеться с сыном, избавьте ее от вашего присутствия. Вы делаете только хуже! Она... не переносит вас.

- Что за бред?

- Ее тошнит от вашего вида. Обычная психосоматика.

Теперь пришел черед Александра поворачиваться к собеседнику спиной. Перед глазами встала картинка из недавнего прошлого. Лия в его руках: «Меня сейчас вырвет... Уйди... Уйди. Мне нужно несколько минут... Уйди, пожалуйста...  Уйди... Меня тошнит от твоего запаха. Просто уйди... и мне станет получше». Уйди... Уйди... Уйди!

- Я прослушиваю записи наших бесед ежедневно... Ломая голову, что еще предпринять, но... Пока вы рядом - все бесполезно.

Чалый на мгновение замер. Медленно поднял руку. Растер ноющую шею, и будто бы невзначай поинтересовался:

- Какие записи?

- Конечно же, записи наших разговоров с пациентом. Да, вы не волнуйтесь. Это обычная практика. Таким образом врач страхуется на случай, если что-то упустит при разговоре. Какой-то важный момент... - пояснил Евгений Павлович и, не удержавшись, съязвил. - Я не стану вас ими шантажировать...

Но Чалый даже не отреагировал на его выпад. Он уже целиком и полностью сосредоточился на другом. На записях... На чертовых записях разговоров Лии со своим психотерапевтом.

- А встречи с сыном? Они благотворно влияют на Лию?

- Сейчас - нет. На данный момент их общение выступает как раз в роли дополнительного травмирующего фактора. К Лие Марсовне приходит горькое осознание того, как много она упустила. Ее преследует чувство вины. Но, конечно, со временем, радость от воссоединения с сыном возымеет свой эффект.

Чалый кивнул. Неспешно встал со стула, поставил свою нетронутую чашку кофе в раковину и молча прошел в коридор. Он услышал не совсем то, на что рассчитывал. Собственно, он вообще не знал, что хотел услышать, но в дальнейшем продолжении разговора Чалый смысла не видел. Сейчас момент его интересовало кое-что другое.

- Вы говорите, есть записи ваших разговоров... Я хочу их услышать.

- Никогда. Вам знакомо такое понятие, как врачебная этика? Так вот, господин Чалый... Для меня это понятие - не пустой звук.

Александр покосился из-за плеча на зарвавшегося специалиста. В который раз мелькнула мысль - обратиться к кому-то другому, и он сделал себе пометку - подумать об этом на досуге. А пока еще раз окинул того взглядом и выскользнул за дверь.

Честно сказать, он не особо доверял всяким психологам и психотерапевтам. В этой жизни он уже вообще никому не доверял... Именно поэтому Чалый решил, во что бы то ни стало, получить доступ к тем чертовым записям. Если и существует человек, способный хотя как-то помочь Лие, то это он сам.

Глава 15

По случаю Нового года Лия надела длинную юбку из черного прохладного шелка и белую блузку с красивым кружевным воротником. С минуты на минуту за ней должен был заехать Сашка, а у нее никак не получалось взять себя в руки. Ее взгляд не отрывался от входной двери, на бледном почти прозрачном лице яркими неестественными пятнами алел лихорадочный румянец. Пальцы, сцепленные в замок, одеревенели от напряжения. С трудом их разжав, Лия провела ладонями по подолу, поправила воротничок и нервно тряхнула головой. Так выглядело ее ожидание... Так выглядел ее компромисс... Ради того, чтобы встретить Новый год с сыном, она была вынуждена согласиться на встречу праздника также и с Чалым. Он шел в комплекте с Сашей...

Резко запищал домофон. Лия подпрыгнула. Рука взметнулась к горлу. Женщина шагнула к двери и толкнула ее ладонью. Она до сих пор не верила, что может в любой момент увидеть своего ребенка. Может ему позвонить... Пожелать спокойной ночи. Или спросить, как дела...

Он возник на пороге, и в который раз за эти две недели ее сердце пропустило удар. Вечно расхристанный. В распахнутой красной куртке... А на дворе такой холод! И то ли снег в окно стучит, то ли дождь... С красивыми чаловскими глазами и ее смешным лягушачьим ртом... Её сынок. Она не привыкла... Она рыдала навзрыд после каждой встречи. Один Бог знал, чего ей они стоили. Но никогда, ни за какие сокровища мира она от них бы не оказалась. Стоит... Улыбается во весь рот. И зубы белые-белые. Ровные. Идеальные. А когда она его видела в последний раз, перед разлукой, Сашка как раз потерял свой центральный резец... Лия не знала, сможет ли она когда-нибудь не думать о том, как многого она была лишена... Мысли об этом были такими болезненными! Иногда казалось, что эту боль ей уже не стерпеть.