К концу рассказа она как будто прошла все круги ада. Из нее будто бы выкачали воздух, выпустили кровь... А может, так оно и было. Сдирая пальцами струпья с ран, ей, наверное, нужно было к этому быть готовой. А она не была... Лия глупо надеялась, что ей станет легче, а легче не стало. Она чувствовала себя опустошенной и обескровленной. Неживой.

- Лия...

- Не нужно ничего. Не нужно сейчас...

- Хорошо. Ты хочешь прилечь?

- Да, пожалуйста. Мне что-то нехорошо.

- Я посижу рядом, пока ты не уснешь. Ты не против?

Лия промолчала и отвернулась к стене. Сжалась в комок. Прижалась лбом к худым коленям. Как с этим жить? Разве это вообще возможно? Как не умереть прямо сейчас, как вытерпеть эту изнуряющую агонию? Саша... Сашенька... Сынок. Говорят, что имя определяет характер человека. Вранье. Маленький Александр и большой - отличались, как день от ночи. Ее мальчик был совсем другой. Задорный, жизнерадостный, нежный и внимательный. Настоящий маленький мужчина. Она любила его, как только мать может любить свое дитя. Любила преданно, беззаветно... Ради него она перемахнула бы сотню гор, переплыла бы все моря, преодолела бы пустыни... Ради него она умерла. Ради него - воскресла. А теперь ей всего лишь нужно было заново научиться жить. Она справится. Разве у нее есть выбор?


Глава 9


Лия решила сконцентрироваться на работе. Это был самый лучший способ убежать от себя. Точнее, иного способа не было вовсе. Да и клиенты ждали, что она сдаст фотографии в срок. Люди, как правило - эгоисты. Их мало заботят чужие проблемы. Ее проблемы со здоровьем никого тоже не волновали. А она и не жаловалась. И не делилась ни с кем. Погружаясь в работу, она отстранялась от всего происходящего. И, по крайней мере, могла дышать. Неглубоко... Но все же.

В связи с болезнью, Лия потеряла много клиентов. В последний момент они были вынуждены искать другого свадебного фотографа. А это всегда стресс - у хороших мастеров своего дела все расписано на несколько недель вперед. Нанимать кого-то, менее профессионального - дело довольно рискованное. Совершенно того не желая, Лия подвела заказчиков, и поэтому стремилась хотя бы не выбиться из сроков сдачи уже отснятого материала. Для любого фотографа профессиональная репутация была далеко не пустым звуком. Ее же доброе имя сейчас подверглось серьезному испытанию.

Когда она переделала все, что планировала, и загрузила в гугл-фото последний альбом (на что у нее ушла целая неделя), Лия вышла снимать на улицу. Она щелкала кадр за кадром, опускала и поднимала штатив, ловила редкие лучи холодного зимнего солнца и согревала дыханием озябшие пальцы. А потом долгими декабрьскими вечерами, самыми долгими вечерами в году, рассматривала полученные кадры. И думала. Думала о том, что ещё немного - и ей придётся покинуть уютные больничные стены. И значит, нужно будет вернуться в свою привычную жизнь, а она не представляла, как это сделать. Как вставать с кровати, умываться, завтракать, куда-то идти, общаться с кем-то, заниматься другими привычными и обыденными вещами, зная, что где-то там... так близко и так далеко... живет ее сын. Живет без неё. Делает успехи в школе (наверняка ведь делает!), общается с друзьями, смеётся и грустит, возможно, даже влюбляется... А ее нет рядом, чтобы разделить с ним эти моменты. Она даже не знает, а счастлив ли он? Вспоминает ли о ней? И если да, то чем наполнены эти воспоминания? Догадывается ли он, как сильно, как отчаянно она его любит? Или Чалый заставил Сашу ее возненавидеть? Что вообще он ему сказал относительно ее исчезновения? Лия то и дело прокручивала в голове варианты... догадки, как это могло бы быть. Их разговор... Саша ведь наверняка спрашивал, куда подевалась мама? Очевидно, он был напуган и находился в смятении. Вполне возможно, он даже плакал тайком. Когда Чалый не видел... Потому что плакать было запрещено. Александр учил сына тому, что настоящие мужчины не плачут, в каком бы возрасте они не находились, и что бы с ними не произошло. Она представляла своего маленького большого мужчину, его несчастные, полные недоумения и влаги глаза, его одиночество и потерянность и... медленно сходила с ума. Это было самое страшное из всего, что с ней происходило до этого.

Благодаря разговорам с Евгением Павловичем Лия поняла простую истину - она так долго бежала от прошлого, лишь бы не отвечать на вопрос, а где же будущее. Она его просто не видела. Как бабочка в янтаре, она застыла между вчерашним и завтрашним днем в призрачной безопасности дня настоящего.

- Лия...

- Да? - Лия вскинула голову и посмотрела на вошедшего к ней в палату Евгения Павловича. - Что-то случилось?

- Да, нет... Ничего особенного.

- Что ты там рассматриваешь? - заинтересованно покосился в ее ноутбук мужчина.

Лия пожала плечами:

- Мои работы. Я пыталась снять утренний свет.

- Можно?

- Да, пожалуйста. Так... ничего особенного.

- Я бы так не сказал... Очень сильно. И... очень мрачно.

Лия встала за спиной своего психотерапевта и попыталась взглянуть на фотографии его глазами. Над хищными макушками деревьев розовел восход. Небо было низким и неприветливым. Немного левее солнечного диска черными кляксами взмывали ввысь вороны. Над небольшим прудом поднималась сизая дымка. В ее таинственном мареве терялись черные нехоженые тропы...

- Да... наверное, - была вынуждена согласиться Лия.

- Кхм... Я переживаю за тебя.

- Мне лучше. Я как раз хотела поговорить с вами о выписке. До сорока килограммов мне осталось всего ничего. И вы знаете, что я буду питаться, как следует.

- Потому, что тебе нужно забеременеть?

Лия неопределенно повела плечами и поправила подушку в изголовье кровати.

- Только поэтому, да? На себя тебе наплевать...

- Да какая разница...

- Большая, Лия! Огромная разница. Мы не решили проблему! Мы только лишь ее на время отсрочили. А что с тобой будет, когда твой сын получит донорский материал? Что будет с тобой?

- Не знаю, что будет... Не знаю! У меня будет ребенок, и я буду знать, что сделала для Саши все, что только могла.

- Ты уверена, что Чалый тебя не обманет? Что, если он заберет у тебя и этого малыша?! Он же чудовище, Лия!

Лия опустилась на кровать. Отвела от лица волосы. Страшно поредевшие за время ее отказа от пиши, а теперь потихоньку набирающие свою прежнюю силу.

- Вы призваны меня успокоить или еще сильнее напугать?

- Я не хочу тебя пугать! Я хочу защитить и уберечь от необдуманных поступков!

- Я уже все решила. Именно поэтому я здесь. Мне нужно забеременеть, так? Это моя главная и первоочередная задача.

Евгений Павлович вскочил:

- Ты должна поправиться для себя! Только для себя, Лия. По-другому ничего не выйдет. Он сломал тебя, я все понимаю...

- Не думаю, что это так... Женя... Евгений Петрович... Послушайте! Я не собираюсь умирать. Честно. И я буду! Буду жить... Научусь заново. У меня ведь хорошо получается, правда?

- Не знаю... - устало растер лицо руками мужчина, - меня беспокоит твое состояние. И я никак не могу отделаться от мысли, что ты просто имитируешь свое выздоровление. Мне кажется, что твоя динамика - это всего лишь еще одна сверхзадача, которую ты перед собой поставила. Раны твоей души до сих пор кровоточат... А ты не даешь им зарубцеваться. Боюсь, ты просто вновь нацепила броню, лишь поменяв ее фасон и предназначение...

- Мне нужно это, Евгений Павлович... Мне нужно спасти сына. Разве я смогу дальше жить, если не сделаю этого?

- А если сделаешь - сможешь?

- Я не знаю, - прошептала Лия. - Но я буду стараться.

- Гормонотерапию можно будет начинать не раньше, чем ты закончишь прием антидепрессантов, - снова потер лицо мужчина. - Но я не рекомендую вам спешить. Твой организм слишком слаб. Изможден... Тебе нужно окрепнуть и набрать вес. Лия, пожалуйста... Не торопись. Обдумай все тысячу раз. Я консультировался на предмет болезни Саши. Вполне возможно, что она и не вернется. Таких случаев - сотни. А риск, на который ты идешь... - мужчина неопределенно взмахнул рукой, - ладно... Отговаривать тебя я не имею права. Но, как твой врач, я настаиваю, чтобы ты приезжала ко мне на консультацию хотя бы пару раз в неделю. Я хочу убедиться, что ты действительно в норме.


- Хорошо.

- Хорошо?

- Я буду приезжать два раза в неделю. Если буду чувствовать, что не справляюсь - чаще. Обещаю.

Лия знала, что Евгений Павлович был во многом прав. Она не чувствовала облегчения. Ее поправка была скорее рассудочной, волевой. Раны души... они действительно не зажили. И боль никуда не делась. Просто ненадолго ее удалось обмануть. Притупить лекарствами. И на первых парах они помогли ей. Не будь их... возможно, она бы уже умерла, не справившись с обрушившейся на нее агонией.

- Завтра. Я хотела бы выписаться завтра, - прошептала Лия, собрав в кулак все свое мужество. Она не знала, как будет справляться, но и прятать голову в песок больше не могла.

Покинув палату пациентки, Евгений медленно побрел по коридору. Так уж сложилось, что он был вынужден отчитываться об успехах Лии. Отчитываться даже не напрямую Чалому, которому, по-видимому, не было дела до бывшей жены, а его шестерке! Он терпеть не мог эти ежедневные рапорты, но и по-другому не мог.

- Добрый вечер. Реутов беспокоит.

- Минуточку... что-то зашуршало в трубке, стукнуло, и тут же невозмутимый мужской голос продолжил. - Я вас слушаю.

- Звоню сообщить, что Лия Марсовна изъявила желание дальнейшее лечение проходить амбулаторно, и завтра планирует покинуть стационар.