Девушка задумчиво ее оглядела.

— Все, что вам нужно, — какое-нибудь красивое украшение, простые босоножки и правильная помада. К черному платью нужна помада выразительного оттенка.

Крис все еще смотрел на нее через кухню. Сара почувствовала, как в горле набухает комок, и разозлилась на себя за то, что его слова так ее обидели.

— Моника такая… такая… утонченная. — В захламленной кухне ее слова прозвучали нелепо.

— Брось, Сара, я же пошутил. Где твое чувство юмора? В любом случае, ты должна выглядеть естественно. Тебе гораздо лучше в джинсах и футболке, чем в этом идиотском… — Он махнул кружкой в ее сторону, а свободной рукой почесал живот в том месте, где жирная складка свисала над ремнем. — Оно не идиотское, конечно, но слишком уж выпендрежное. В машине полно кошачьей шерсти, ты вся будешь в ней.

— Я же просила тебя пропылесосить вчера, — сказала она, пытаясь проглотить комок. Если она заплачет, макияж поплывет.

— Послушай, Сара, когда же я мог успеть? — с обиженным видом произнес он. — И тебе нужно залить бензин. Хочешь перед уходом посмотреть, как сохнет строительная пена?

Сара покачала головой. В кухню вошел Джек. Она боялась говорить.

— Мы едем или нет? — У его бермуд был такой вид, будто их сняли с разложившегося трупа, а на растянутой футболке красовалось большое жирное рыжеватое пятно.

— Ты же не собираешься ехать в этой одежде? — изумленно спросила она.

— Я не виноват, что ты ее не постирала, — ответил он, ковыряя пятно.

Позади него появился Чарли в надетой задом наперед бейсболке, которая была ему велика. Он тащил огромный пакет с комиксами, игрушечными машинками и фломастерами.

— Папа сказал, что я поеду на вечеринку для старых занудных теток, — весело крикнул он, усаживаясь на свободную табуретку. — Мы едем или нет?


— Бабушку не расстраивай, — сказала Сара через плечо, проезжая по главной дороге и поглядывая на стрелку уровня бензина. Не может быть, чтобы на десять фунтов залили так мало. Наверное, шланг засорился, подумала она.

Сжимая пакет с сокровищами, Чарли задумчиво посмотрел на нее в зеркало заднего вида и закусил губу.

— Но я так хотел посмотреть на жирных старых теток.

— Не выйдет, — отрезала Сара. — Я сказала бабушке, что когда папа закончит работу у Барри, он приедет за тобой на фургоне, но если будет слишком поздно, останешься у нее на ночь. Хорошо?

До дома своей матери Саре пришлось сделать крюк в двадцать миль, проехав еще пять миль в противоположном направлении до заправки «Бердетс», где она всегда заправлялась по настоянию Криса, потому что бензин там был на два пенса дешевле.

Она не переоделась из принципа, но теперь уже сомневалась по поводу платья. Не слишком ли она вырядилась на новоселье Моники? Что если остальные придут в струящихся туниках из индийского хлопка и платьях от Лоры Эшли? А вдруг окажется, что Моника затеяла барбекю, и все будут в шортах и футболках из экологически чистого материала? На съезде с Хай-стрит Сара одернула юбку на бедрах. Если бы она принялась искать другой наряд, они бы опоздали: правда, куда именно опоздали, было уже сложно сказать.

С тех пор как она получила приглашение на вечеринку Моники, в голове крутились разные мысли, в основном такие: какое бы придумать оправдание, чтобы не ехать.

Джек, который сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, принялся возиться с CD-плеером. Чарли, пристегнутый на заднем сиденье, надулся, как туча.

— А ты, — сказала она, стукнув Джека по пальцам, чтобы он не трогал кнопки, — веди себя как следует у Питера и не забудь сказать спасибо его маме. И не отказывайся от еды. Договорились? Если возникнут проблемы, номер телефона Барри у тебя есть. Если папы там не будет, значит, он или дома, или у бабушки.

Иногда Саре Коулбрук казалось, что семейная жизнь чем-то похожа на организацию военной кампании. Матери, умеющие общаться с маленькими детьми, вполне могли бы организовать высадку десантных войск за чашкой чая, и, можете быть уверены, каждый участник получил бы резиновые сапоги, сэндвичи и какую-нибудь занятную вещь, чтобы не заскучать в дороге.

Джек кивнул:

— Ладно, я не маленький. Ты меня хорошо выдрессировала. — Он принял скучающий и обиженный вид. Она вздохнула, переключила скорость и свернула направо, в поселок, где жил друг Джека — Питер.


Дженни Бек была в саду. Когда Сара вышла из машины, она оглядела ее с головы до ног и сочувственно улыбнулась:

— Девичник?

Сара кивнула.

— Да, — сдержанно ответила она. — Сможешь отвезти Джека домой?

На матери Питера был спортивный костюм пыльно-розового цвета.

— У меня тоже так все начиналось, — мрачно произнесла она, убрав за ухо выбившуюся прядь своих жирных волос.

— Что?

Мама Питера скрестила руки на пышной груди и кивком указала на дом.

— Мой повадился ходить на мальчишники, и я подумала: «Чем я хуже?» Так что мы с подругами с работы стали собираться по четвергам в «Барашке». Там живая музыка кантри, танцы и все такое. Сама понимаешь.

Сара ничего не ответила, унюхав ловушку: лишь кивнула, как ей показалось, со спокойным, понимающим и сочувствующим видом.

Дженни рассмеялась гортанным, мрачным, булькающим смешком:

— Началось все с дартса и домино, а через шесть месяцев он сбежал с девчонкой из супермаркета «Взвешивай и экономь». Ей двадцать один. Трофейная жена.

У Сары отпала челюсть:

— Трофейная жена?

Мама Питера горько закивала:

— О да, кажется, так это называется. Об этом рассказывали в дневном ток-шоу. В точности, как мой Тони, подумала я. Успешный мужчина, понимаешь? Обаяние власти. Женщины не могут устоять. Мужчины используют нас, чтобы взобраться на вершину, и когда достигают успеха… — Она пожала плечами, воздев руки, чтобы подчеркнуть тщетность усилий. — На вершине им нужен символ их статуса. Этот человек отнял у меня лучшие годы моей жизни, лучшие годы.

Саре стало очень неуютно. Все это время она лишь кивала Дженни. За их спиной, в заросшем саду, мальчики уже затеяли игру в футбол.

— Мне очень жаль, — смущенно проговорила Сара, ломая голову, как бы поскорее завершить разговор, чтобы не обидеть Дженни. — Чем занимается ваш муж?

— Мистер Креветка.

— Что?

— Это его торговая марка. Нарисована у него на фургонах. Он торгует живой рыбой, креветками, рыбными палочками, готовыми блюдами из морепродуктов. Моя сестра говорит, что в последнее время он занялся обезвоженными продуктами. Наверное, у его новой пассии есть связи: «Взвешивай и экономь» на колесах. — Дженни Бек воздела глаза к небу. — Так что я понимаю, что тебе приходится переживать, — сказала она. — Я привезу Джека к девяти, о’кей?


Сара с облегчением забралась обратно в машину. В ее отсутствие Чарли расковырял дырку на заднем сиденье и добрался до пакета с кремовыми пирожными.

— Дедушка все еще мертв?

— Да, милый. Насколько мне известно, если кто-то умирает, то это навсегда.

— А бабушка? Она тоже умерла?

Сара посмотрела в зеркало и съехала на боковую тропинку, чтобы повернуть направо.

— Нет, нет, она была здорова, Чарли, по крайней мере, когда я разговаривала с ней полчаса назад, все было хорошо.

Сара часто удивлялась тому, как работает женское мышление. Все ее знакомые женщины способны делать одну вещь, думать совершенно о другом, и при этом сохранять часть мозга свободной для того, чтобы объяснять вселенские истины маленьким детям. Она помнила, что ее мать делала то же самое, но не понимала, когда сама научилась этому: возможно, это умение незаметно приходит с наступлением зрелости?

Рядом, под пассажирским сиденьем, лежала сумочка, щетка для одежды, коричневый скотч, с помощью которого она надеялась удалить кошачью шерсть, если не поможет полотенце, которое она положила на сиденье, вместе с приглашением на вечеринку и запиской, как добраться до дома Моники. Она взглянула на часы. Мало того, что она опаздывала, так пыльный грязный фургончик «Астра», тащившийся впереди на скорости вдвое медленнее положенной, явно что-то потерял и через каждые пару ярдов жал на тормоза или переключал скорость. На шоссе, напоминавшем змеиный хвост, с крутыми поворотами и припаркованными по обе стороны машинами, обогнать его было невозможно.

— Что если она умерла после того, как ты позвонила? — предположил Чарли.

— Тогда мы позвоним папе, и он приедет в фургоне и заберет вас. Бабушку положим сзади, а я… Черт!

Фургончик резко и очень неожиданно притормозил.

— Чертов придурок! — закричала она. — Оставь свою долбаную машину и иди пешком! Ты… ты…

Из кабины вышел длинноногий водитель. Ему было лет двадцать восемь — тридцать, пышная копна соломенно-золотистых волос доставала до широких загорелых плеч. На нем был джинсовый комбинезон, надетый на голое тело. Увидев ее машину, остановившуюся в трех футах от заднего бампера «Астры», он улыбнулся. Засунул руки в карманы и направился к ней. Он был умопомрачительно, головокружительно красив. Сара опустила стекло и сделала CD-плеер потише.

— Извините, — произнес он приятным бархатным баритоном. — Я безнадежно заблудился. Вы не подскажете, как проехать на Керсли-роуд?

Сара проглотила комок в горле, глядя, как он с доброжелательным видом облокотился о крышу ее машины. От него чудесно пахло: солнечно-ветреный аромат с примесью мускуса и ванили. Она видела, как он смотрит на ее ноги.

— Мама сказала, что ты чертов придурок, — своевременно заметил Чарли с заднего сиденья.

Сара громко откашлялась:

— Керсли-роуд? Я не очень хорошо знаю этот район, но по-моему, это у подножья холма, после маленького разворота.

Он подмигнул ей.

— Отлично, спасибо. — Потом замолк и пристально посмотрел ей в глаза. — Извините, что задержал вас. — Его взгляд медленно скользнул в вырез черного платья. — Вы мне очень помогли. Увидимся.