Индия молча смотрела вслед костюмерше, направлявшейся к двери. Да, ее постоянно одолевал страх, но только не хотелось в этом признаваться. И тут ей вдруг вспомнились прощальные слова виконта: «И все же вы не можете рассчитывать, что я всегда буду приходить вам на помощь, мисс Парр».

Но кто же ей поможет? На кого она могла бы положиться? С бурно бьющимся сердцем она поспешила к задней двери театра, к уединению и убежищу, к анонимности наемного экипажа.

Бервин и Гриссом действовали именно так, как от них ожидали. Хотя они и не знали всего, что произошло в артистической уборной мисс Индии Парр, однако постарались на славу. В тот же вечер, сидя за карточным столом в заведении «У Саймона», они множество раз рассказывали эту историю. За ночь рассказ оброс многочисленными и весьма пикантными подробностями, и уже к восходу солнца вся история приобрела характер восхитительного анекдота и стала достоянием гласности.

Саутертон узнал о своей популярности на следующий день - от сестры. Выяснилось, что Эмма нанесла визит их родителям, и теперь она была так возбуждена, что от нее оказалось не так-то просто отделаться. Смешинки в ее глазах были для него знаком рока. Когда она поднялась ему навстречу, он поцеловал ее в щеку.

– Эмма, - прошептал он ей в самое ухо, - никто не любит сплетен.

Она просияла:

– О, их все обожают.

Сестра покосилась на графа и графиню Реддинг. Заметив, что Саут не смеет взглянуть на родителей, она усмехнулась, а он, чтобы отвлечь от себя внимание, поспешил взять У нее из рук племянника.

– Он испортит твой сюртук, - предупредила Эмма. - Он весь день беспокоен.

Саут тотчас же отстранил от себя младенца и теперь держал его на вытянутых руках.

– Ты хочешь сказать, он пускает слюни?

Уголком глаза Саут заметил улыбку отца. Мать же даже не попыталась улыбнуться.

– Он полненький и хорошенький, - заметил Саут, встретив внимательный взгляд племянника. - Уши у него там, где им и следует быть. Совсем не там, где они были у твоей куклы, Эмма. Помнишь? Ну, у той, что…

Сестра взяла у него ребенка.

– Не стоит говорить о том, что случилось с Кассандрой, Саут. Найлзу не надо об этом знать. - Она поджала губы и с многозначительным видом добавила: - Впрочем, никому не надо…

Саут улыбнулся и, взглянув на мать, проговорил:

– Миледи, вы прекрасно выглядите. - Он поцеловал мать в подставленную щеку, но она и на сей раз не улыбнулась.

Саут посмотрел на графа и понял: на сочувствие отца, пусть тщательно маскируемое, вполне можно рассчитывать. Виконт подошел к отцу и проговорил:

– Отец, ты тоже прекрасно выглядишь.

Графиня Реддинг, казалось, только этого и ожидала, поэтому тотчас же бросилась в бой:

– Конечно, он отлично выглядит. А как может быть иначе? Он уверен, что так будет всегда, и я в том ничуть не сомневаюсь. То же было бы и с тобой, если бы ты не предпочел жить один, отдельно от нас. И если бы не дружил с людьми с подмоченной репутацией, а также не посещал места, о существовании которых женщинам лучше не знать. В первую очередь - матерям. Шутка ли! Вести себя столь не подобающим образом и сделать себя всеобщим посмешищем… А кроме того, - графиня понизила голос, - говорят, ты общаешься с оперной танцовщицей.

Саут покосился на Найлза. Четырехмесячный младенец, казалось, прислушивался к их разговору. Эмма, во всяком случае, прислушивалась; причем на лице ее был восторг.

– Она… - снова послышался зловещий шепот матери, -она ведь распутница.

Тут граф наконец-то вмешался. Положив руку на плечо жены, он произнес:

– Довольно, дорогая, ты слишком возбудишься, а это для здоровья…

– Я уже возбуждена, - перебила графиня. - И ваш сын тому виной, милорд. Он не унаследовал ни ваш здравый ум, ни способность сострадать. В противном случае он вел бы себя иначе.

Саут со вздохом опустился на стул и принялся маленькими глотками прихлебывать чай из своей чашки; он ждал, когда мать истощит свой запас гнева и успокоится.

К счастью, графиня вскоре забыла об оперной танцовщице и заговорила на другую тему. Покосившись на супруга, она сказала:

– Полагаю, нашему сыну пора жениться. Не стоит увиливать, Мэттью, - добавила она, взглянув на сына. - Я только вчера говорила об этом с Селией.

Саут мысленно усмехнулся. Во-первых, он прекрасно знал, что мать почти ежедневно беседовала на эту тему с Селией Уэрт Хэмптон, вдовствующей графиней Нортхем. А во-вторых, мать совершенно забыла о том, что говорила о Норте, одном из его друзей, как о «человеке с подмоченной репутацией». Теперь же графиня была готова расхваливать его на все лады - ведь у того хватило здравого смысла вступить в брак. Правда, при этом ни словом не упоминались запутанные обстоятельства, сопутствовавшие этому шагу.

Лилиан Римз Форрестер продолжала еще несколько минут разглагольствовать на эту тему, испытывая терпение своего доброго сына. Наконец умолкла и с удовлетворением посмотрела на Мэттью, - конечно же, она была уверена, что сразила его своей безупречной логикой и здравым смыслом.

Едва заметно улыбнувшись, Саут кивнул и пробормотал:

– Обещаю: я немедленно займусь поисками жены.

Графиня воздела руки к небесам. Потом обратилась к мужу:

– Поговорите с ним, милорд. Мое терпение иссякло. Он предпочитает поднимать меня на смех.

Граф Реддинг прикусил губу.

– Вы правы, дорогая. Саут, перестань разыгрывать мать.

– Да, сэр, - кивнул виконт.

Графиня вздохнула и вдруг наконец-то улыбнулась.

– Что ж, вот и хорошо, - сказала она. Посмотрев на внука, которого Эмма еще крепче прижала к себе, Лилиан снова улыбнулась: было очевидно, что пожилая графиня именно с ним связывает главные свои надежды на блестящее будущее Форрестеров.

Саут с трудом скрыл улыбку - уж он-то знал, что сестра ни за что не даст в обиду своего сынишку. И тут он вспомнил, что именно из-за Эммы ему пришлось выслушать проповедь матери. Взглянув на сестру, виконт проговорил:

– Раз никого не интересует моя версия происшедшего вчера, то мне бы хотелось услышать, как все это дошло до вас. К тому же так быстро. Я ведь только что встал с постели.

Эмма сказала, что муж сообщил ей об этом за завтраком. Он же, в свою очередь, услышал эту историю от лорда Хейстингза, на ранней верховой прогулке в парке. Она не могла бы сказать, откуда тот узнал об этом, но нынче же утром ей нанесла визит леди Ровена Дуглас и рассказала то же самое.

– Критики пишут, что она бесподобна на сцене, - добавила Эмма. - Ты такого же мнения, Саут?

– Да, это справедливая оценка, - кивнул Саут.

Эмма вздохнула.

– Я так хочу увидеть ее. Но теперь… Теперь Уэлсли говорит, что это вызвало бы новые слухи и мы оказались бы в центре внимания. Он хочет подождать, хочет немного переждать. Да, Уэлсли говорит, что нам следует подождать, пока сплетни не прекратятся.

Саут промолчал. Он думал о том, что если полковник не отменит свое задание, то сестре не скоро доведется побывать в театре «Друри-Лейн».

Глава 2

Через пять дней Саут снова оказался в театре «Друри-Лейн». Критики не зря хвалили Индию Парр. Хотя все признавали, что ей прекрасно удавались роли трагических героинь, мисс Парр обладала особым даром изображать все нюансы характеров комических персонажей - даже самые завистливые из ее коллег не могли этого не признать.

Что же касается Саутертона, то он в этот вечер решил не привлекать к себе внимания, поэтому и не занял место в ложе Иста. Виконт сидел в седьмом ряду, между сильно надушенной матроной и денди в ужасном желтом сюртуке. Но ни мускусный аромат, исходивший от соседки, ни вызывающий наряд молодого джентльмена не мешали ему наслаждаться игрой Индии. В какой-то момент Саут вдруг осознал, что обязан снова извиниться перед мисс Парр. Пьеса была очень забавной, и зрители громко смеялись, даже хохотали, ничуть не смущенные тем, что французский драматург затрагивал откровенно эротические темы и издевался над тайными пороками общества.

Когда пьеса закончилась, все истинные ценители театрального искусства поднялись на ноги и в полном восторге принялись аплодировать актрисе. Саутертон тотчас же к ним присоединился. Трудно было поверить, что аплодисменты могут продолжаться так долго; более того, казалось, что они с каждым мгновением нарастали.

И тут Индия Парр совершила невероятное. Сначала она присела в реверансе, а потом, внезапно выпрямившись, шагнула к самой рампе и тоже принялась хлопать в ладоши - было очевидно, что она благодарила зрителей за внимание.

Зал снова взорвался аплодисментами.

Когда актеры скрылись за кулисами, толпа восторженных поклонников тотчас же ринулась в гримерную актрисы. Но Саутертон на сей раз за ними не последовал. Он лишь продвинулся по проходу и уселся в крайнее кресло. Прошло полчаса, и Саут, наконец-то поднявшись, направился к грим-уборной мисс Парр. Однако входить не стал и, прислонившись к дверному косяку, замер у порога. Он терпеливо ждал и в конце концов был вознагражден за терпение.

Вскоре он заметил пробегавшего по коридору мальчика лет двенадцати. Тот держал по паре башмаков в каждой руке, а третью бережно прижимал к груди. Саут, шагнув к мальчишке, остановил его, твердо положив руку ему на плечо. Юный пленник, казалось, возмутился:

– В чем дело, милорд? Простите, но я очень тороплюсь.

Я должен как можно быстрее почистить эти башмаки. Найдите кого-нибудь другого, сэр. Того, кто с удовольствием выполнит любую вашу просьбу.

По- прежнему удерживая юного джентльмена за плечо, Саут с усмешкой проговорил:

– А откуда тебе известно, что я хочу о чем-то попросить? Кстати, как тебя зовут?

– Меня зовут Дубин, сэр. Хотя это не имя, а фамилия.

– А твое имя?… Дональд? Дуглас?

– Нет, милорд. Никто не знает моего настоящего имени. Поэтому все зовут меня Дубином.

– Что ж, прекрасно, - улыбнулся виконт. - Дубин так Дубин. Но ты не ответил на мой вопрос. Так откуда тебе известно, что я тебя о чем-то попрошу?