Джо Гудмэн - Все, что я желал

– Когда же ты возьмешь меня, Мэттью?

Индия ужаснулась, услышав свои собственные слова. Сгорая от стыда, она пробормотала:

– Прошу прощения, милорд, я вовсе не собиралась… Я…

Саут наклонился и прижался губами к ее губам. Затем с улыбкой спросил:

– Так ты этого не хочешь?

– Нет, я не то…

Тут ноги ее раздвинулись еще шире, и он вошел в нее. Вошел очень медленно, с беспредельной осторожностью. И это совершенно не походило на их первое соитие. В этот раз была только нежность. Нежность и осторожность. Он боялся причинить ей боль. Стараясь ни о чем не думать, Индия снова закрыла глаза и тихонько вздохнула.

– Ты жалеешь? - спросил Саут, вглядываясь в ее лицо. - Неужели жалеешь?

– Нет-нет, я только хотела…

– Я знаю, что ты хотела сказать.

Почувствовав, как она шевельнула бедрами, он начал двигаться, и Индия, почти сразу же уловив ритм его движений, стала раз за разом приподниматься ему навстречу. Сейчас она ни о чем не думала, чувствовала лишь, что эти мгновения совершенно ни на что не похожи. И сейчас ничто не имело значения - только наслаждение, только желание принадлежать ему, Сауту.

Она то и дело стонала, однако пыталась сдерживать зарождавшиеся в ее груди стоны. И Саут, очевидно, почувствовал это, пробормотав:

– Не надо сдерживать себя, Индия, я хочу тебя слышать.

Наконец тела их содрогнулись одновременно, и казалось, что даже стон вырвался у них в один и тот же миг. Потом они затихли и довольно долго лежали неподвижно. Отдышавшись, Саут приподнялся и заглянул Индии в глаза. Затем склонился над ней и, прикоснувшись губами к ее шелковистым волосам, с улыбкой подумал: «Словно поцеловал солнечный свет…»

– Я не хочу отпускать тебя, - прошептал он. - Если ты не против. Ты ведь не против?

Она покачала головой:

– Нет, конечно. А знаете… раньше мне это часто снилось. Снилось то, что сейчас произошло. Но реальность лучше снов, милорд.

– Милорд?

– Я хотела сказать… Саут. Вернее, Мэттью.

Виконт тихонько рассмеялся, и она, смутившись, добавила:

– Но признаюсь, вас не было в моих снах.

Он снова рассмеялся.

– Было бы странно, если бы ты видела меня во сне. Ведь ты меня тогда не знала…

– Зато теперь я вижу только вас, - прошептала Индия. И тут же, приподнявшись на локте, пробормотала: - О, простите меня, мне не следовало…

Саут прижал два пальца к ее губам:

– Ты всегда должна говорить только то, что думаешь. И не стоит извиняться. Знаешь, от твоих слов я иногда лишаюсь дара речи, а прежде со мной такое не случалось.

Она улыбнулась, а он продолжал:

– Представляешь, однажды мне пришлось провести восемь месяцев на борту французской плавучей тюрьмы, набарже. Я уверен, что сумел выжить лишь благодаря силе своего воображения…

Виконт ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

– В те дни, лежа на грязной палубе, я старался забыться и мечтал о том, что было мне хорошо знакомо и дорого. Я вспоминал прежнюю жизнь, вспоминал своих близких, друзей, любовниц… К счастью, это было совсем нетрудно. Некоторые из узников отчаивались, когда им на ум приходили такие воспоминания, но меня они, напротив, умиротворяли.

Индия слушала, стараясь не пропустить ни слова; ей казалось, что испытания, выпавшие на долю виконта, чем-то напоминали ее собственные жизненные невзгоды.

Она кивнула и опустила голову ему на плечо.

– Вы полагаете, это провидение? Полагаете, нам суждено было встретиться?

– Провидение? - Виконт нахмурился. - В таком случае Господь признал полковника Блэквуда своим пророком.

Индия ударила его локтем под ребра.

– Это же богохульство, - сказала она с улыбкой.

Саут рассмеялся и, потирая бок, проговорил:

– Ох, я забыл, что когда-то ты была гувернанткой. Наверное, ты была чрезвычайно строгой.

– Возможно. Но к вам я готова проявить снисхождение.

А иначе вы весь будете в синяках.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

– Скажи, как долго ты

– служила

– гувернанткой?

– Всего лишь несколько месяцев.

– Значит, тебе эта служба не подошла?

Индия покачала головой и попыталась встать с постели, но Саут удержал ее.

– Камин… - сказала она, чтобы как-то объяснить свою попытку подняться. - Камин уже совсем…

– Не беспокойся, - перебил Саут, - я все сделаю.

Не обращая внимания на свою наготу, он встал с постели и, вытащив из гардероба ночную рубашку, быстро надел ее. Вскоре в камине снова запылал огонь, и Саут, вернувшись к кровати, тотчас же забрался под одеяло. Индия прижалась к нему покрепче, чтобы согреть его. Покосившись на нее, он спросил:

– Где ты служила гувернанткой?

– В Котсуолде. В доме мистера Роберта Олмстеда, торговца шерстью.

– Он вдовец?

– Нет. А почему вы так подумали?

– Потому что трудно понять, как миссис Олмстед согласилась терпеть тебя в доме.

– Возможно, она доверяла мужу, - пробормотала Индия.

– Неужели действительно доверяла?

Индия усмехнулась.

– Если честно, не очень-то доверяла Но она доверяла мне. К тому же я неплохо управлялась с детьми. Во всяком случае, меня дети слушались. А вот свою мать они слушались далеко не всегда.

Саут рассмеялся.

– Может быть, потому, что она не такая ревнительница дисциплины, как ты?

Индия промолчала, и виконт задал очередной вопрос:

– Так что же случилось? Почему ты оставила Котсуолд?

Она тяжко вздохнула.

– Мне пришлось покинуть этот дом, потому что… Мистер Олмстед вел себя не слишком любезно.

– Он обидел тебя, Индия?

– Вы же знаете, что это не так.

– Но что же все-таки случилось?

Она довольно долго молчала, наконец проговорила:

– Я старалась вести себя наилучшим образом, но, очевидно, у меня это не всегда получалось. Полагаю, мистер Олмстед был рад, что я в конце концов оставила это место.

«Слишком уж уклончивый ответ», - подумал Саут.

– И как давно это было, Индия?

– Шесть… нет, семь лет назад.

– Но ты же тогда сама была ребенком.

– Мне было семнадцать, и я едва ли нуждалась в гувернантке.

– Нет, тебе было шестнадцать.

– Да, верно, шестнадцать. Но это не имеет значения.

– И больше ты не нанималась в гувернантки?

– Нет.

– Потому что у тебя нет к этому склонности? Или потому что не желала этим заниматься?

– И то и другое.

Он хотел задать еще один вопрос, но тут Индия приподнялась и, свесив вниз руку, подхватила с пола свою ночную сорочку. Тотчас же надев ее, она отбросила одеяло к Сауту и, вскочив с постели, заявила:

– Я бы хотела позавтракать, милорд. Если вы собираетесь без передышки задавать мне вопросы, вам не мешало бы и кормить меня.

Виконт попытался схватить ее за руку, но Индия ловко уклонилась и, направившись к двери, пробормотала:

– Я должна одеться…

В следующее мгновение она вышла из комнаты.

Саут сел на постели и уставился на закрывшуюся за Индией дверь. Потом покосился на окно и увидел, что стало уже совсем светло. Вечером он не позаботился о том, чтобы задернуть занавески, а у Индии не было причины сделать это, когда она пришла к нему среди ночи. Но вместе со светом дня воцарилась иная реальность, и эта реальность, судя по всему, пришлась Индии не по вкусу. Но почему? Неужели она стыдилась его? Неужто такое возможно? Ведь у нее не было тайн от его губ и рук - она позволяла ему абсолютно все. Более того, она позволила ему обладать ею… Но почему же Индия сейчас так изменилась? Почему так внезапно покинула его?

Саут в задумчивости поднялся с постели. Теперь в комнате стало теплее, и он не спеша умылся. Затем начал одеваться. Одеваясь, он услышал, как Индия вышла из своей спальни и направилась к лестнице. Когда виконт наконец последовал за ней, у него вновь накопилось множество вопросов.

Как только он переступил порог кухни, Индия протянула ему деревянную ложку на длинной ручке:

– Помешивайте овсяную кашу, милорд, чтобы она не подгорела. Нет ничего отвратительнее подгорелой овсянки.

Саут усмехнулся.

– Если это самое гадкое, что тебе доводилось есть, то ты очень неплохо питалась.

Он взял ложку и принялся помешивать кашу. Индия вытащила из печи хлеб и стала разглядывать нижнюю корку. Саут внимательно наблюдал за ней; ему казалось, что она слишком уж уверенно чувствует себя на кухне.

Когда они уселись за стол, виконт спросил:

– Почему ты вдруг решила играть роль скромницы?

– Не хочу вас поощрять, - с невозмутимым видом ответила Индия.

– О Господи… - пробормотал виконт. Он поднялся со стула, но тут же снова уселся и в задумчивости проговорил: -Возможно, ты права… Если бы ты не скромничала, я, наверное, набросился бы на тебя прямо здесь, за столом. Индия едва заметно улыбнулась.

– Именно так я и подумала, милорд. Вас надо держать в узде. Почему вы на меня так смотрите? Почему не едите овсянку?

Саут склонился над тарелкой. Съев несколько ложек каши, он снова поднял голову.

– Индия, мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить. Я прав?

Она молча отрезала себе горбушку хлеба и принялась намазывать его джемом. Наконец проговорила:

– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о плавучей тюрьме. Так вы расскажете?

Саута этот вопрос застал врасплох. Пожав плечами, он пробормотал:

– Рассказать о тюрьме? А что именно?

– Ну например… Когда это случилось?

– Десять лет назад. Я тогда находился у берегов Испании. После мятежа Наполеон захватил Мадрид, и король бежал. А в Атлантике и на Средиземном море почти ежедневно происходили морские сражения. Мне ужасно не повезло - что корабль захватили лягушатники, и я оказался в плену.

– За вас не заплатили выкуп?

– Нет. В то время все было очень неопределенно. Нас перевели на баржу и держали там, пока дипломаты торговались и решали нашу судьбу.