— Настя…

Я голову опустила и стала смотреть себе под ноги. Понимала, что лучше всего будет сейчас уйти, но я медлила, хотя все его слова в данный момент были для меня пустым звуком.

— Ты меня осуждаешь? — Он, кажется, начал злиться. — Считаешь, что я не имел права?.. Серёга поступил, как мразь. Я верил ему, много лет верил, хотя один умный человек и предупреждал меня… И сейчас я вправе требовать своё.

Я кивнула, не собираясь с ним спорить.

— Требуй. Требуй, Гриша. Надеюсь, это сделает тебя счастливым. Как я понимаю, ты близок к успеху, да? Раз стоишь здесь, передо мной и ничего не боишься? Ты загнал его в угол, ты молодец, хочешь, я тебе поаплодирую? — Я пару раз хлопнула в ладоши. — Но знаешь, в чём проблема? Вы оба одинаковые. Хоть перегрызитесь из-за своих денег, мне всё равно. — Я попыталась уйти, но он схватил меня за руку и вернул на место.

— Ты дуришь, — сказал он и взглянул укоризненно.

А я удивилась.

— Почему? Потому что не собираюсь тебе не шею кидаться? Своему избавителю. Он пришёл меня спасти!.. От мужа тирана. Отпусти мою руку, — потребовала я. — И найди себе другую дуру. Во мне-то как раз дурости и не осталось. Вся на тебя ушла.

— И что, будешь и дальше с ним жить? — Сулима ухмыльнулся. — Дружно сделаете вид, что ничего не было?

— Судя по твоему ехидному тону, понимаю, что у нас вряд ли получится. Ты ведь не упустишь ни единой возможности напомнить о себе, да?

Он наклонился ко мне и проговорил прямо мне в губы.

— Что ты мне врёшь? Думаешь, я Серёгу не знаю? Его самолюбие вперёд него родилось. Не будет он с тобой жить, зная, что я с тобой спал. Уж по-хорошему, точно не будет.

Я смотрела Гришке в глаза и внутренне кипела от гнева.

— Значит, будем жить по-плохому. Я его законная жена, — я раздвинула губы в улыбке, надеясь, что они не столь видимо трясутся. — А это, знаешь ли, куда весомее статуса любовницы Григория Сулимы, даже если я окажусь в первой пятёрке.

— Какой пятёрке, что ты выдумываешь?

— А что, ты меня замуж зовёшь? Ну, зови. Я обещаю подумать.

Он свирепо уставился на меня и молчал. Я выждала ещё несколько секунд, после чего с огорчением кивнула.

— Чего и следовало ожидать. — Я отступила от него, собираясь уйти. — Я больше не буду играть в ваши игры. Не буду, Гриша. У меня семья, и я буду заниматься ею.

— Ах, у тебя семья? — издевательски протянул он, глядя в сторону.

Я снова кивнула.

— Да. И дети будут, и я буду заниматься ими. Это всё, чего я хочу.

На его лице было каменное выражение, он продолжал смотреть в сторону и сурово хмуриться. Только проговорил на прощание:

— Тогда в путь.

Я едва не задохнулась — от боли, обиды и облегчения, что он меня отпускает. Ничего больше не сказала, и почти бегом бросилась к своей машине. Заднюю дверь передо мной распахнули, я нырнула в салон, чувствуя, как кружится от волнения голова. Но так просто уехать не получилось. Гришка вышел навстречу двинувшемуся автомобилю, руку поднял, прося притормозить, Коля, конечно же, остановился, а я в сидение вжалась, даже руку к груди прижала, будто боясь, что сердце выпрыгнет. Гришка подошёл и стукнул костяшками пальцев в моё стекло, я на кнопку нажала, опуская его. Сулима сунул в окошко пакет, наклонился, чтобы видеть моё лицо.

— Забыл тебе отдать, — сообщил он лёгким тоном, видимо, не в пример мне, успел справиться с эмоциями, и проглотить раздражение. Отступил на пару шагов, и машина тут же тронулась с места. А я в пакет вцепилась. Прошло несколько секунд, прежде чем я осознала, что у меня в руках. Для начала ощупала, потом в некотором недоверии заглянула внутрь. Сглотнула.

Ну что ж, по крайней мере, теперь у меня есть деньги.

Охрана, без сомнения, сообщила моему мужу, кто меня сегодня встречал у клуба. Я знала, что воспрепятствовать этому не смогу, и поэтому терпеливо ждала вечера, предвидя грандиозный скандал. Но к моему удивлению, ничего не случилось, видимо,

Сережка счел ниже своего достоинства задавать мне вопросы о встрече с бывшим любовником. Даже не поинтересовался, что тот от меня хотел. Я весь вечер изнывала от беспокойства, а он появился дома ближе к полуночи, не совсем трезвый, и так на меня глянул, что я всерьез удивилась, почему под ноги мне не плюнул. А наутро маялся с похмелья, и опять же, смотрел на меня люто. Я даже предприняла попытку поговорить с ним, внести какую-то ясность, все-таки мы муж и жена, и надо хотя бы попытаться найти общий язык, но Сережа на контакт не шел, и вел себя так намеренно, в этом я уже не сомневалась.

А вечером в нашем доме появился гость. Приехал вместе с Сережей, меня же никто о визите не предупредил, и я подготовиться не успела, хотя было заметно, что мой муж перед этим мужчиной заметно робеет. На вид мужчине было лет шестедесят пять, седой, одет хорошо, костюм итальянский, модного покроя, какой, обычно, предпочитают носить мужчины помоложе, в руках трость. Он вышел из автомобиля и принялся, без стеснения, оглядываться, проявляя заметное любопытство. Потом повернулся к моему мужу и что-то тому сказал. Судя по тому, как Сережка старательно заулыбался, я поняла, что похвалил, а у моего мужа не достает выдержки, чтобы искренне поблагодарить. Видно, что волнуется.

Я поспешила спуститься вниз, в коридоре остановившись перед зеркалом, стараясь понять, как я выгляжу. Поправила прическу, застегнула пуговицу на груди, чтобы декольте не выглядело слишком вызывающе. По лестнице спустилась как раз в тот момент, когда входная дверь открылась и появился мой муж в компании гостя. Признаться, я уже догадывалась, кто нас посетил, уж слишком впечатленным выглядел мой муж.

Я тоже улыбнулась.

— Добрый день.

Мужчина уставился на меня смеющимися глазками-щелочками, не спеша отвечать на мое приветствие, а вот Сережка челюсти сжал, да с такой силой, что желваки заходили, правда, это я могла видеть, а не гость.

— Это Настя, моя жена, — представил меня Сережа, когда понял, что пауза затянулась.

Мужчина кивнул, разглядывая меня, да с таким видом, словно только за этим и пришел — посмотреть на меня. Я руку ему протянула, и он небрежно ее пожал, а глаза продолжали смеяться. И сказал, обращаясь к моему мужу, а не ко мне:

— Я так и понял.

Сережка вроде бы смущенно кашлянул, на меня глянул.

— Настя, это Петр Вячеславович.

Я натянуто улыбнулась, чувствуя себя редкой обезьянкой в передвижном зоопарке.

— Очень приятно. Я скажу Кристине, чтобы принесла вам выпить. В кабинет?

— В кабинет, — кивнул Сережка, а Петр Вячеславович его перебил.

— Нельзя мне, красавица, выпивать. Такую радость в жизни врачи отняли. Все зудят и зудят про инфаркт да язву. — Говоря все это, он паршивенько так улыбался, продолжая ко мне приглядываться. — А в молодости, признаться, любил я душу отвести.

— Тогда чай? — быстро сориентировалась я. — Зеленый, с липой. Очень успокаивает.

Петр Вячеславович, не скрываясь, хмыкнул.

— Успокаивает, говоришь? Ну что ж, попробуем. А то ведь никак жить спокойно не дают, твоя правда.

Только когда он отвернулся, я поняла, что до боли сжимаю пальцы. Выдохнула, и услышала, как Петр Вячеславович, на ходу, говорит моему мужу:

— Красивая. Все беды из-за красивых баб, точно тебе говорю.

А мне вспомнились слова Сулимы. Теперь ясно, откуда у него взялось такое убеждение. Как сказал Ефимов: от старших и битых.

Пока Кристина заваривала чай, я стояла у кухонного окна и пыталась решить, как мне себя вести. Может, плюнуть на гостеприимство и отправить в кабинет с подносом добработницу? Или самой показаться? Кто бы намекнул, чего от меня ждут. В итоге, в кабинет я не пошла. Со стороны наблюдала, как Кристина стучит, открывает дверь и входит в кабинет. Я же сидела в кресле, как примерная жена, мужчины при желании могли меня увидеть, для полноты картины мне рукоделия не хватало. Но как только Кристина вернулась на кухню, я скинула туфли и на цыпочках приблизилась к двери кабинета, надеясь услышать что-то важное. Не знаю, можно расценивать полученную мною информацию, как ценную, или нет, но Петр Вячеславович, а в народе Кот, как я понимаю, учил моего мужа уму-разуму. Не говорил, что надо делиться, наоборот, называл это смешным, но в то же время говорил, что долги надо отдавать. Или умело прикрывать свои грешки, чему мой муж, не смотря на возраст, так и не научился. Поэтому и придется ему платить.

— Тебя никто не просит отдавать свое, — говорил Кот. — Отдай то, что принадлежит ему. Так правильно и честно.

— Отдам, — кипятился Сережка. — И пусть проваливает! Вот это будет честно.

Опять стало тихо, они говорили почти шепотом, а потом Сергей возмущенно воскликнул:

— Да ни за что! Я не буду делить бизнес. Тогда все рухнет!

— Если не дураки, договоритесь, — флегматично отозвался наш гость.

И опять тишина. Я еще постояла, потом поняла, что ничего интересного больше не узнаю, и ушла к себе. Через полчаса Петр Вячеславович отбыл, я видела в окно, как его автомобиль выезжает за ворота, а вскоре услышала снизу грохот. Сережка пар выпускал, а страдала, судя по всему, ни в чем не повинная антикварная мебель. Я в комнате затаилась, надееясь, что он побеснуется и про меня не вспомнит, но через некоторое время он все равно в комнату зашел, глянул нетерпимо и сообщил:

— Не жилец твой Гришка, поняла? Кот — не последнее слово, миротворец хренов. За мной такие люди стоят… — Он подошел, глазами по моему лицу шарил, потом вдруг за волосы меня схватил, правда, потянул не больно. — А если я тебя наголо обрею и ему волосы отошлю, как думаешь, он проникнется?

Я осторожно освободилась от его рук и укоризненно проговорила:

— Ты пил.

Сережка кивнул.

— Пил. — Неожиданно схватил меня за подбородок и в глаза заглянул. Потом подался вперед и прижался лбом к моему лбу — Стася, что же ты наделала? — Вздохнул. — Я же все для тебя…