— Это просто уму непостижимо, — говорила женщина. — Пропасть почти на месяц, а потом явиться и привести в дом непонятно кого. Гош, хоть ты ему скажи, что у нас в доме дети! — Словно в подтверждение его слов послышался плач ребёнка, явно маленького. — А он шлюх водит.

— Алён, уймись. Она не шлюха.

— Не шлюха, — подтвердил Гошин голос, прозвучал он весьма флегматично, с женой ему явно спорить не хотелось, но и друга-родственника поддержать нужно было.

— А ты откуда знаешь? — набросилась на него жена.

— Ну, не похожа она на шлюху.

— Ах да, я забыла, ты ведь всех шлюх в области в лицо знаешь!

— Алён, ну ты чего, — хмыкнул Гришка, вступившись за друга. Но понимания не нашёл.

— Молчи. Ты не лучше.

— Мы завтра уедем, — пообещал он.

Повисла пауза, после чего женщина совсем другим голосом пожаловалась:

— Поклянись, что ты ничего не задумал.

— Чем? — поинтересовался Гриша.

— Детьми поклянись.

— Так это твои дети.

— Вот ими и поклянись. Чтоб тебе ещё совестней было!

Гришка, кажется, вздохнул.

— Клянусь. Клянусь, что всё будет окей.

— Да пошёл ты к чёрту! — неизвестно почему снова вспылила женщина. Ребёнок снова захныкал, взрослые замолчали, а потом я услышала шаги, явно женские, направляющиеся к лестнице. Я на цыпочках вбежала по ступенькам наверх, юркнула в свою комнату, но дверь прикрыть не успела, Алёна появилась в коридоре, с годовалым ребёнком на руках, меня увидела и в первый момент удивилась, а после сурово нахмурилась. На вид ей было лет тридцать, жгучая брюнетка, брови вразлёт, взгляд пылающий, и шла, покачивая широкими красивыми бёдрами, всем своим видом показывая, что не слишком рада видеть меня у себя в гостях. Я же сочла нужным вежливо поздороваться.

— Добрый день.

Она кивнула и нехотя отозвалась:

— Здрасьте. — Прошла мимо, и я услышала, как хлопнула дверь дальше по коридору. Я тоже дверь закрыла, немного походила по комнате, стараясь унять беспокойство, а потом решила прилечь, когда поняла, что сил у меня не осталось. Гриша в комнату вошёл минут через двадцать, увидел меня на постели, присматривался пару секунд, после чего устало выдохнул и стал раздеваться. Снял пропылённую футболку, кинул в угол и подошёл к шкафу.

— В душ схожу, и будем обедать, — сообщил он. — Ты голодная?

На вопрос я не ответила, лежала, сложив руки на животе и глядя в потолок.

— Думаю, мне лучше посидеть до завтра в комнате, чтобы никого своим видом не нервировать.

Он оглянулся через плечо. Ухмыльнулся гадко.

— Подслушивала?

— Да, — не стала я спорить. — Я не могу слепо доверять тебе, и должна быть готова…

— К чему?

— Ко всему.

Гришка снова усмехнулся, руки в бока упёр, разглядывая меня. Взгляд прошёлся по моему телу под футболкой, по обнажённым ногам, вернулся к груди, и я, поневоле, начала наливаться пунцовой краснотой. Накинула на себя угол одеяла.

— Хватит на меня таращиться!

— А чего ты, интересно, стесняешься?

Он сделал шаг к кровати, а я его отпихнула от себя.

— Иди отсюда.

Из комнаты он вышел, а я повернулась на другой бок, и поджала ноги к животу. Сердце в груди колотилось неприятными толчками, щёки пылали, а я не понимала, что меня так выбивает из колеи. Гришка, конечно, темнит, и что-то, без сомнения, задумал, а мне остаётся надеяться, что все его замыслы относятся к тому, как мы будем получать деньги в банке, а не к тому, как и кому бы меня подороже продать.

Вниз я всё-таки спустилась. Меня позвали за стол, и я старалась вести себя скромно, голоса не подавала и отвечала, только если ко мне обращались. Алёне я активно не нравилась, и она неустанно приглядывалась ко мне с подозрением, хотя вслух своего недовольства больше не высказывала, и даже не стала спорить, когда я после обеда вызвалась помочь ей с посудой. Мужчины остались за столом, разговаривали о чём-то негромко, а я, как ни прислушивалась, понять суть их беседы не смогла, мешали крики детей. Алиса играла с братом, качала его на домашних качелях, мальчик смеялся, и хотя детский смех меня всегда умилял, сейчас он мне мешал. Я вытирала вымытые тарелки полотенцем, кидала на Гришку задумчивые взгляды, и старательно давила в себе беспокойство.

— Когда вы познакомились? — спросила Алёна, поглядывая на меня с любопытством, а я удивилась, думала, она побрезгует со мной заговорить.

— С Гришей? — Я сглотнула. — Недели две назад.

— Да? — вроде бы заинтересовалась она. — Так он у тебя всё это время пропадал?

Я плечами пожала, не зная, что ответить. А Алёна, кажется, интерес к мытью посуды потеряла, повернулась и теперь, не стесняясь, меня разглядывала.

— И что? — поинтересовалась она после паузы.

Я растерялась.

— Что?

— С Гришкой у вас как, серьёзно?

Я решила ответить честно.

— Не думаю.

Алёна кивнула, с некоторым злорадством.

— Вот и я о том же. Крутишь мужику мозги.

— Я? — не на шутку поразилась я такому выводу.

— А кто? Ты вон… красивая, — проговорила она с обвинением. — Зачем тебе такой, как он? Ты себе получше найдёшь, а с ним так… погулять. — Она качнула головой в расстройстве и от меня отвернулась. А я подумала, подумала и брякнула, хотя нужно было бы молчать:

— Думаю, Гриша взрослый и сам решит…

— Да что он решит? Что мужики, вообще, решить могут, когда рядом такая, как ты? Другим местом думать начинают. А у него и так вся жизнь наперекосяк. Хотя, — она оглянулась на меня в сомнении, — может, и хорошо, что он на тебя отвлёкся.

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась я.

Она не поверила и вроде бы даже обиделась.

— Всё ты понимаешь.

Ну вот, я ещё осталась виноватой. Но на Гришу, после этого разговора, взглянула по-новому. Мне казалось странным, что о нём, таком внушительном, хамоватом и серьёзном, бандите, что уж тут таить, беспокоится молодая женщина, и говорит о нём, как о близком человеке, которого любой обидеть может. Словно я могу его обидеть. Знала бы, на что способен её друг, родственник или кто он ей, наверное, удивилась бы. И пожалела бы меня, а не его.

Весь оставшийся день я провела в компании детей. Алёна занималась домашними делами, мужчины возились во дворе со стареньким «жигулёнком», а я нянчилась с Ванюшкой и болтала с Алисой. Та всё чаще поглядывала на меня широко распахнутыми глазами и с явным восторгом, особенно, когда я принялась рассказывать ей о показах мод и Европе. Вопросы задавала, а потом принялась дефилировать по двору, от крыльца до калитки и обратно, изображая походку модели. Я смеялась и хвалила её. Замолкала только тогда, когда чувствовала, что Гриша смотрит на меня. Чересчур внимательно и вроде бы недовольно. Я смеяться переставала, голос понижала, а про себя начинала гадать: в чём я снова провинилась?

К вечеру объявилась ещё одна гостья. Без стука и звонка вошла во двор дома, взлетела по ступенькам крыльца и радостно позвала:

— Гриша! Хватит прятаться, вся улица говорит о том, что ты вернулся!

Я замерла у окна своей комнаты, присматриваясь к незнакомке. Как мне показалось, на вид она была ровесницей Алёны, с пышной фигурой, смелое декольте на цветастом платье подчёркивало полную грудь, тёмные кудри лежали на плечах, а задорная улыбка говорила о том, что она явно рада возвращению желанного мужчины. Вон как кричит, даже детей не стесняется. Поддавшись непонятному порыву с желанием подпортить кое-кому сладостный момент встречи, я спустилась вниз, и возникла перед незнакомкой одновременно с Гришей. Тот как раз поднялся из подвала, вытирая руки какой-то тряпкой, улыбнулся в ответ на приветствие, а потом меня увидел и несколько скис. Я же старательно улыбалась, пытаясь казаться приветливой и немного дурочкой, которой и в голову не придёт ревновать к пышнотелой жительнице села. Гриша явно понял мои намерения и взглядом меня сверлил, но особо разозлённым не выглядел, скорее уж развеселившимся. А, обращаясь к гостье, сказал:

— Привет, Свет. Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — немного растерянно отозвалась девушка, а сама всё на меня посматривала.

Я ей кивнула.

— Здравствуйте.

За её спиной появилась Алёна, кинула в мою сторону быстрый взгляд, а подругу подтолкнула в комнату.

— Ты входи, входи. Чего стоишь, как не родная?

Я едва заметно усмехнулась. Теперь мне стала понятна забота Алёны о Гришином личном счастье. За подружку ратовала. А та только в первый момент всерьёз растерялась, и хотя не спускала с меня подозрительного взгляда, но заметно подобрела и снова заулыбалась и даже бюстом колыхнула. Это выразительное телодвижение отозвалось во мне глухим раздражением. — Может, чаю выпьем? — предложила хозяйка. — Гриш, ты чайку не хочешь?

— Чего ж не выпить, если предлагают?

— Насть, а ты…

— Нет, спасибо. Я с детьми посижу.

Встретив язвительный Гришкин взгляд, я отвернулась, отошла к дивану и присела перед детским манежем, протянула Ванюшке руку, чтобы помочь встать. Вида не подавала, но прислушивалась к тому, о чём говорили за столом и украдкой наблюдала. Гриша устроился, вальяжно развалившись на стуле, что было попросту невежливо, но видимо в порядке вещей для его уровня воспитания. Гостья, окончательная опомнившаяся от шока при виде меня, сидела рядом и болтала без умолку. И всё о каких-то глупостях, настоятельно втягивая Гришку в разговор. Тот отделывался ничего не значащими фразами, ухмылялся, интерес к своей персоне поддерживал, но не столь откровенно, как Свете бы того хотелось. Хотя, взгляд в вырез декольте опустить не забыл, и в первый раз заметив это, я лишь презрительно усмехнулась, что, надо сказать, не осталось незамеченным. И если на женское мнение мне было откровенно наплевать, то встретив Гришкин взгляд, я поспешила обратить всё своё внимание к ребёнку.