– Чрезвычайно благодарен за гостеприимство, оказанное вчера и сегодня. С вашей стороны крайне великодушно позаботиться обо мне, - поблагодарил Истлин.

Блэквуд жестом отмел изъявления благодарности.

– Пожалуйста, передай наилучшие пожелания сэру Джеймсу и твоей матери. Кажется, я не видел их целую вечность.

Родители Иста посещали светские приемы достаточно часто. Сам Гейбриел находил их довольно утомительными. Полковник же, напротив, вел затворнический образ жизни. Собственно, поэтому их пути и не пересекались.

– Я непременно передам. Они всегда справляются о вас, полковник, - улыбнулся Гейбриел.

Блэквуд, ничего не ответив, направил свое кресло к двери, чтобы проводить маркиза. В дверях полковник поднял глаза и, сохраняя невинное выражение лица, проговорил:

– Обязательно поставь меня в известность, если после повторного разговора с леди Софией тебе понадобится врач или разрешение на брак.

Глава 3

Леди Фрэнсис Уитни Уинслоу оторвала глаза от вышивания, услышав звук открывающейся двери. Ее глаза вспыхнули, когда она узнала стройную фигуру сына.

– А-а, наконец-то. Сегодня ты хороший мальчик, не заставил меня долго ждать. Я слышала, что ты вернулся в Лондон, но не была уверена, действительно ли так, ведь ты собирался пробыть в Баттенберне по крайней мере две недели. - Приглашающим жестом леди Уинслоу похлопала по диванной подушке рядом с собой и одновременно подставила щеку для поцелуя. - И вот ты здесь, а поскольку сейчас далеко за полдень, я делаю вывод, что визит ко мне сегодня у тебя отнюдь не первый.

Весело улыбаясь, Ист наклонился и поцеловал мать в щеку. Вполне невинный упрек не огорчил его. Ему доводилось переживать бури и пострашнее.

– Ты не права, мама. Сегодня мой первый визит - к вам. А уж если быть точным, я вернулся вчера… - Истлин опустился на диван и откинулся на его спинку.

– Я решила простить тебя, - промолвила она добродушным тоном.

– Очень мило с вашей стороны, хотя, боюсь, слегка преждевременно. Вы еще не знаете всей истории целиком.

Слова сына заставили Фрэнни взглянуть на него внимательнее. В его глазах, по форме и цвету напоминавших ее собственные, она не увидела привычной живости. Сияющая улыбка, которой он встретил ее, немного натянута и выдавала усталость.

– Значит, все именно так, как я и предполагала. Помолвка не состоялась.

Ист кивнул в ответ.

– Где отец?

– У себя в министерстве, а затем собирался к букинисту. Ему в руки попалась какая-то рукопись, и он страшно взволнован. Он предостерегал меня, чтобы я не слишком доверяла слухам, но все равно я очень беспокоилась. Узнать о помолвке собственного сына от подруги, да еще отвечать на назойливые расспросы, толком ничего не зная, мне было очень тяжело. Но любая мать всегда верит в своего ребенка.

Леди Уинслоу отложила пяльцы с вышиванием и опустила руки на колени.

– Может быть, попросить принести чай? У миссис Эдди наверняка найдутся пирожные. Твои любимые.

Истлин знал, что леди Фрэнни доставляло явное удовольствие баловать его. Сказать по правде, в подобные моменты он и сам не имел ничего против.

– Я не мог явиться к тебе, пока не поговорил с леди Софией, - рассказывал Ист. - По прибытии в Лондон я сразу пошел к ней, и мы смогли договориться, как вести себя дальше.

– Полагаю, вдали друг от друга. - Фрэнни бросила на сына выразительный взгляд.

– Да, матушка. Вдали. - Взгляд леди Уинслоу стал ледяным, и Ист подумал, что теперь выражение ее лица соответствует ее глубокому разочарованию. - Хочу вам напомнить, что Кара уже подарила вам троих внуков, двое из которых мальчики. Оба крепкие и здоровые, хотя Саймон и болтает без умолку всякую чепуху. Линия рода будет продолжена, так что нет никаких причин терзать меня.

– О, кажется, ты не в духе? - вопросительно изогнула бровь Фрэнни.

– Извините меня.

– Я бы хотела, чтобы ты остепенился.

– Вы явно вступили в заговор с леди Реддинг. Саутертон жаловался, что его матушка предъявляет к нему те же требования. - Истлин на мгновение закрыл глаза и потер переносицу кончиками пальцев.

– Никакого заговора. Просто мы одинаково смотрим на некоторые вещи.

– А вдовствующая графиня Нортхем?

– И она тоже. - Леди Уинслоу весело рассмеялась, услышав, как сын тихонько застонал. - Тебе придется покориться неизбежному.

На пороге гостиной появился дворецкий, и леди Фрэнни распорядилась, чтобы принесли чай и пирожные. Она вновь присела на диван и легонько похлопала сына по колену.

– Расскажи мне о леди Софии. Должна признаться, я почти ничего о ней не знаю. Правда, что она племянница Тремонта?

– Двоюродная, - уточнил Ист. - Кажется, он кузен ее отца. Так что Дансмор приходится ей еще более отдаленной родней.

– О да, Дансмор. Он не из тех, кто вызывает симпатию.

– И все же ему далеко до его папаши. - Ожидая, пока принесут чай, Истлин рассказал все, что знал о семье Софи.

Генеалогические подробности и семейные перипетии не слишком интересовали леди Уитни Уинслоу, она лишь удовлетворяла свое любопытство. Леди Фрэнни заботила не столько чистота их рода, сколько счастье сына. Она задумалась о своем отсутствующем супруге. Что бы он сказал по поводу того затруднительного положения, в котором оказался Гейбриел? Затем она подумала о первом муже. Смог бы человек, ушедший из ее жизни так давно, вообще что-нибудь понять в их сыне?

Гейбриел уже давно взрослый мужчина, а кажется, совсем недавно он еще лежал в детской кроватке, измученный скарлатиной. Худой, изможденный, покрытый красной сыпью. Он плакал и звал маму. Ее неотступно преследует его жалобный крик о помощи. И она не знает, как облегчить его страдания, и терзается от своего бессилия. Она уже потерпела поражение, пытаясь спасти от смертельной лихорадки своего мужа, и готова на любые жертвы, чтобы уберечь и не потерять сына.

Уолтер Уитни ушел из жизни в тридцать пять лет. Он был третьим ребенком маркиза Истлина, рожденным от третьего брака. Никто не предполагал, что Гейбриел унаследует титул своего отца. Безвременная смерть отца лишь подтвердила такие опасения. Однако старшие братья Уолтера прожили ненамного дольше. За неимением других наследников к Гейбриелу перешли титул и земли его деда.

Фрэнни не могла не думать, что целое поколение Уитни ушло из жизни за десять лет, минувших со дня смерти отца Уолтера до момента вступления Гейбриела в права наследования. Старший брат Уолтера принял свою смерть в объятиях любовницы, в ее постели. В семье старались не упоминать об этом прискорбном факте, но, как выяснилось, он стал широко известен и о нем поговаривали в других домах. Следующим наследовал титул его сын, но тот, едва достигнув совершеннолетия, свалился со своего породистого жеребца, будучи изрядно пьян, и сломал шею. Других сыновей в семействе не было, а так как правом на титул обладали лишь представители мужского пола, он перешел к среднему брату Уолтера, Сэмюелу. Новый маркиз Истлин делал все возможное, чтобы обеспечить себя наследником, но, увы, в его семействе рождались одни лишь девочки. Так что после его смерти (он случайно выстрелил в себя, проверяя охотничье ружье) титул перешел к Гейбриелу.

Многие считали, что Гейбриелу выпала большая удача, но Фрэнни не чувствовала себя счастливой. Ей казалось, что на титуле лежит какое-то проклятие, и ее желание защитить сына постепенно превратилось в одержимость. Сэр Джеймс, за которого леди Фрэнни вышла замуж после того, как истек срок ее траура, понимал и угадывал ее тревогу и старался сдерживать особенно сильные проявления ее материнского инстинкта. Он стал настоящим отцом для Гейбриела.

Леди Уинслоу хотела бы, чтобы ее супруг сейчас присутствовал здесь. На него всегда можно рассчитывать там, где требовались спокойствие и здравый смысл. Конечно, Гейбриел и сам в достаточной мере обладал и тем и другим.

– А что говорят твои друзья? - спросила Фрэнни, наливая себе вторую чашку чаю.

– Они всегда на моей стороне и желают мне лишь счастья.

– Готовы на все ради очередной шалости. - Леди Уинслоу поджала губы.

– Их мнение сводится к тому, что леди Софию кто-то грубо использовал, - невозмутимо ответил Истлин и мягко добавил: - А помощь они не предложили, потому что дело и без них полностью улажено.

– Надеюсь, Гейбриел. Но, боюсь, договора с леди Софией недостаточно, чтобы прекратить разговоры о вашем браке.

– Я уже подумал об этом, и мне придется сегодня нанести еще один визит.

– О! - Фрэнни замолчала, не найдя нужных слов. Не в ее правилах уклоняться от беседы, но существуют вещи, которые невозможно обсуждать с собственным сыном.

– Вы что-то хотели спросить, матушка?

Леди Уинслоу опустила глаза и принялась внимательнейшим образом изучать узор из прелестных голубых цветов на своей чашке.

– Ну вот, вы прикусили язычок. Но вы можете смело высказать, что у вас на уме, и избавиться от необходимости идти к отцу и просить его обсудить со мной нужный вам вопрос.

Фрэнни долго молчала и, не глядя сыну в глаза, начала:

– Мне приходит в голову только одна особа, которая способна причинить тебе неприятности, Гейбриел. Ты ведь собираешься нанести визит миссис Сойер, не так ли?

Истлин пожалел, что разговор принял такой оборот. Да ни одна мать не стала бы обсуждать со своим сыном его любовницу.

– Ты удивлен, что я упомянула эту пропащую женщину, не так ли? - спросила Фрэнни.

Джинна выпустили из бутылки, и Истлину оставалось лишь смириться с неизбежным.

– Ее нельзя назвать пропащей, мама. Скорее она несчастная женщина.

– Она заслуживает презрения.

Хотя леди Уинслоу произнесла свои слова тоном, не терпящим возражений, Истлин не смог промолчать:

– Я не бросал ее, мама. Миссис Сойер сама предпочла искать покровительства в другом месте.

– Потому что ей не удалось обвести тебя вокруг пальца.