— Да. — Он раскатисто засмеялся. — Меня и Лесси. У нас самые узнаваемые лица в истории кино.

— Наверное, я раз сто смотрела ваши старые фильмы.

— Очень приятно, сладкие губки. Только не говорите, какой вы были маленькой, когда впервые их увидели.

Он отвел ее подальше от толпы, и они остановились в коридоре. Здесь было прохладнее и тише.

Вблизи, без сценического грима, без ослепительного платья, она выглядела еще более потрясающе. Ему это понравилось. Значит, то была не просто иллюзия. В ней было что-то свежее, невинность, которая понравится широкой публике.

— Я теперь агент, работаю на таланты, — сказал он, вынимая из кармана визитную карточку. — У вас есть агент?

— Нет, мистер Холбрук.

— Просто Бадди, — поправил он. — Я — агент Клифа Карлсона. Поэтому я здесь. Мне понравилось то, что я видел сегодня на сцене. Я хотел бы работать на вас. То есть в том случае, если вас интересует карьера в шоу-бизнесе.

— Интересует? Я полна решимости ее сделать.

Он увидел изменившееся выражение ее глаз и понял, что принял мудрое решение действовать напористо. Ему не придется прилагать больших усилий. Эта рыбка прямо выпрыгивает из воды за крючком даже без всякой наживки.

— Послушайте, не хочу вас чересчур торопить. Я пробуду здесь два дня. Номер 1178. — Он написал его на карточке, хоть и не сомневался, что она не нуждается в подобном напоминании. — Позвоните мне. Поговорим о деле.

Когда он уже уходил, Алекс дотронулась до его руки:

— Мистер Хол… Бадди?

Он обернулся.

— А как насчет ребят из группы?

Он пожал плечами:

— А что насчет них?

— Вы их тоже будете представлять?

— А вы согласны только вместе с ними?

Она резко кивнула:

— Непременно. Если бы не они, меня бы здесь не было.

Преданность. Это ему тоже понравилось. Редкое качество в том садке с акулами, где он работал.

— Ладно. Почему бы и нет. Обсуди это с ними и возвращайся ко мне, сладкие губки.


— Тебе еще не надоело?

Услышав над ухом низкий голос Мэтта, Алекс медленно повернулась. Клиф как раз рассказывал веселую историю, и все вокруг животики надрывали, но она способна была думать только о том, как улыбка собирала морщинки в уголках глаз Мэтта.

— Что не надоело?

— Эти похвалы, лесть и голливудская пустая болтовня.

Она усмехнулась:

— Не думаю, что мне могут когда-нибудь надоесть похвалы и лесть. Но вот от болтовни у меня голова идет кругом. Это признак того, что мне надоело?

Он наклонился поближе, и его теплое дыхание легонько коснулось ее шеи.

— Возможно, это признак передозировки.

Пытаясь взять себя в руки, она легкомысленным тоном произнесла:

— И что же мне теперь делать?

— Удрать, — прошептал он, хватая ее за руку. — Иначе ты проснешься с самой сильной головной болью от похмелья, какая у тебя только бывала.

Смеясь, Алекс позволила ему вытащить себя из номера Клифа. Они прошли полутемным коридором, по полу которого тянулись многочисленные провода и кабели, миновали заднюю часть темной сцены, где стояли столы, поспешно накрытые чехлами.

— Куда мы идем?

— Надеюсь, в такое место, где никто не будет называть меня «Мэтт, малыш» и совать мне визитную карточку, подробно излагая высокую идею своего последнего сценария.

Он провел ее по следующему коридору, открыл дверь в противоположном конце, и она вышла в предрассветную темноту и глубоко вдохнула бодрящий, чистый воздух.

— Я чувствую себя так, словно только что сбежал из гробницы, — пробормотал он.

— Полагаю, что для человека, который провел всю жизнь в такой среде, это может показаться утомительным. Но для меня, с другой стороны, это был один из самых волнующих вечеров в жизни.

— Мне очень жаль, Александра. — Мэтт закурил сигарету, печально размышляя о том, что ему снова нужно уезжать. Сделал две затяжки и с отвращением отбросил сигарету прочь. — Мне никогда не приходило в голову, что кто-то действительно получает удовольствие от этих вечеринок. Хочешь вернуться?

И упустить возможность побыть с ним наедине? Алекс покачала головой:

— Нет. Правда, на сегодня с меня хватит. Еще немного, и я, возможно, начну верить всей этой лести.

— Верь. — Он пригвоздил ее к месту взглядом. — На тот случай, если ты еще не совсем убедилась, позволь присоединить свой голос к общему хору: ты сегодня чудесно пела.

— Спасибо. Начинаю чувствовать себя Золушкой.

Усыпанная гравием дорожка привела их к фонтану, окруженному каменными скамьями. Они медленно прошли по дорожке и сели рядом, старательно избегая прикасаться друг к другу.

— Я видел, как ты говорила с Бадди Холбруком, — сказал Мэтт.

Алекс следила за умиротворяющей игрой цветных огней в струях воды.

— Он предложил стать моим агентом.

Мэтт подумал о предостережениях, которыми должны сопровождаться любые голливудские предложения. Может быть, когда-нибудь правительство выдвинет такое требование. Они будут похожи на предупредительные надписи на пачке сигарет: опасно для вашего здоровья.

— Говорят, он один из лучших.

— Ты его знаешь?

— Всю свою жизнь, — просто ответил Мэтт. — В плохие времена и в хорошие. А у Бадди плохие времена бывали часто. Будем надеяться, что теперь они у него позади.

Алекс встала и нервно заходила взад и вперед по дорожке.

— Как ты думаешь, подписывать с ним договор?

Он смотрел на нее молча несколько мгновений, а потом поднялся. Взял ее за руку и стал разглядывать длинные, тонкие пальцы.

— Я не могу тебе сказать, Александра, что следует делать. Только ты знаешь, куда хочешь идти и чего хочешь.

В эту минуту ей хотелось только одного. Она чувствовала, как часто забилось ее сердце, когда он осторожно сжал ее руку.

— Я в растерянности, — прошептала она.

— Да. Жизнь часто сбивает с толку. — Другой рукой Мэтт обнял ее и притянул чуть ближе к себе. — В последнее время я столько раз думал о тебе. — Он нагнул голову и прикоснулся ртом к ее губам. — Но съемки были в разгаре, и я не мог вырваться даже на один день.

Алекс почувствовала, как в ней разгорается жар, но ей было так хорошо в его крепких объятиях, что она боялась пошевелиться.

— Я даже звонил в «Кипарис», и они сказали, что вы уехали.

— Ты… искал меня?

Он кивнул и прошептал ей прямо в губы:

— Не мог выкинуть тебя из головы. Твой вкус. — Он прижался губами к виску, вдыхая ее аромат. — Запах твоей кожи. — Он прижал ее к себе. — Ощущение твоего тела. — И наконец его губы прижались к ее губам яростным поцелуем.

Его напор поверг ее в шок, ток пробежал по спине, заставил задрожать. Промчался по нервам, натянутым, как гитарные струны, и она содрогнулась.

Алекс вздохнула, и он поцеловал ее еще крепче. Она почувствовала нахлынувший жар. Алекс горела в огне, который воспламенял ее кровь и опалял кожу, пока не поглотил ее всю. Она чувствовала его вкус на губах, вдыхала его горящими легкими.

Мэтт поднял голову и внимательно смотрел на нее, проводя кончиками пальцев по губам, по щеке, по дугам бровей.

— Почему мы встречаемся только тогда, когда мне уже пора уезжать? — прошептал он.

— Это богини судьбы играют нами.

Поймав его озадаченный взгляд, она объяснила.

— Мой отец говорил, что по греческой мифологии богини судьбы любили обманывать смертных, заставляя их думать, будто они сами управляют своей судьбой. И они обычно манили людей каким-нибудь лакомым кусочком и увлекали их в различные опасные места, просто чтобы доказать, что простые смертные, надеющиеся только на собственные силы, всегда погибают. Потом богини судьбы вмешивались и спасали их, чтобы доказать свое могущество.

— Как увлекательно. Пойдем. — Он со смехом схватил ее за руку и потянул за собой.

— Куда?

— Натянем нос богиням судьбы.


— Съемки окончены. Но когда я вернусь завтра… — Мэтт взглянул в окно на восходящее солнце, — то есть сегодня, то начну монтировать фильм.

— Когда улетает твой самолет?

— Через два часа.

При этих словах сердце ее упало. У них так мало времени. Она отбросила в сторону эти мрачные мысли. По крайней мере сейчас они вместе. И пока этого достаточно.

Они сидели друг против друга в маленьком кафе, приткнувшемся между двумя высотными отелями. В эту минуту запах лука и шипение горячего жира, когда повар шлепнул еще два бургера на решетку, были более соблазнительными, чем подносы с закусками в номере Клифа Карлсона.

Оба старались не думать о том, что скоро снова расстанутся, и говорили о посторонних вещах.

— Когда выйдет твой фильм?

— Думаю, это зависит от того, сколько продлятся работы по монтажу. Запланировано на следующую весну.

— Наверное, ты очень волнуешься.

Он кивнул, и ей понравилось, как прядь его черных густых волос упала ему на лоб. Ей захотелось протянуть руку и отвести ее со лба. Но она только крепче сжала чашку.

— Теперь после съемок я испытываю гораздо большее уважение к работе отца, — сказал Мэтт. — Он меня беспокоит, — прибавил он, больше себе самому, чем ей.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Он выглядит усталым. Чувствую, он мне не все рассказывает.

— О своей работе?

— Может быть. — Мэтт подождал, пока подошедшая официантка нальет ему кофе. — Или о чем-то личном, — продолжал он, когда она отошла.

Мэтт подумал обо всех проблемах, которые были у отца за все эти годы. Почти каждый раз они как-то были связаны с Дирком.

— Что бы там ни было, это его подкосило.

— Может быть, он все тебе расскажет, когда вы полетите обратно.