На мгновение мне почудилось, что это я не могу дышать, сердце окаменело и замерло в груди. Я хотела заговорить, но не смогла. Я слышала, как он вздохнул.

– Ты ведь никогда не понимала, да? Я имею в виду, по-настоящему. Ты замужем, но что для тебя брак? Удобный союз, который служит твоим собственным эгоистическим целям? – Голос его перешел в свистящий шепот.

– Поль, пожалуйста…

– Если бы ты только видела ее, Жизель. Она вянет, как цветок, в этой постели, красота ее угасает прямо на глазах.

– Что? Как ты меня назвал?

– Ты знаешь, что я говорю людям? Я говорю им, что ангелы позавидовали. Они смотрели вниз на нас и видели, какой совершенной была наша любовь. Даже небеса не так совершенны, и поэтому они из зависти сговорились устроить эту трагедию. Слишком романтично для тебя, Жизель? Ты ведь никогда не была романтиком, не правда ли? Кто был мужчина для тебя… партнер в постели, кто-то, кого можно дразнить и мучить. Ты завидовала своей сестре, потому что она была способна любить, а ты – нет, верно? О, как ужасна зависть. Она точит тебя изнутри. Ты увидишь, Жизель. Ты увидишь. Мне жаль тебя и всех женщин мира, которые не способны любить так, как Руби.

Мне казалось, что я теряю ощущение реальности.

– Поль, почему ты так разговариваешь? Кто-нибудь стоит около тебя? Почему ты говоришь такие вещи?

– Почему? Потому что… потому что мне до смерти надоели добрые страдания и плохое наслаждение от всех удовольствий и радостей мира. Вот почему. В любом случае спасибо за звонок. Ты выполнила свой долг. Можешь облегчить свою совесть и вернуться к погоне за собственными удовольствиями.

– Поль!

– Я устал. Мне нужно выпить и попробовать заснуть. Спокойной ночи, Жизель. О, передай привет своему неотразимому блистательному мужу. Уверен, он считает, что ему повезло, ведь это не его жена смертельно больна.

– Поль! – вскричала я, но он уже бросил трубку. Я стояла и держала трубку в руке, как будто это была мертвая птица. Потом осторожно положила ее и побежала искать Бо. Он работал с какими-то деловыми бумагами в кабинете и удивленно поднял глаза.

– Что случилось? – быстро спросил он.

Я рассказала ему про Поля, про то, что он делал всю эту неделю.

Бо подумал минуту и потом пожал плечами.

– Похоже, он серьезно и ответственно отнесся к своей роли и хорошо ее играет. Нам следует быть признательными.

– Нет, Бо. Ты не понимаешь. Ты не знаешь Поля. Он бы никогда не сказал того, что он мне сказал. Он нездоров. Я хочу поехать завтра в Кипарисовую рощу. Нам надо поехать, Бо. Не пытайся отговорить меня.

– Хорошо. Мы это сделаем, – согласился он. – Успокойся. Ты уверена, что он не играет на твоих чувствах, используя их?

– Не думаю. Ты не представляешь, как странно он разговаривал, Бо, – сказала я и подняла на него глаза, полные отчаяния. – Он называл меня Жизель и говорил о ней, как о Руби.

– Ну и что? Так и было задумано.

– Но я не думаю, что кто-то слушал нас. Он не должен был называть меня Жизель.

Бо помолчал.

– Может, он был просто пьян. Все у него смешалось.

– У меня мороз пошел по коже от всего этого, – проговорила я, обхватывая себя руками. – Что мы наделали? Бо, что мы наделали?

– Прекрати, – крикнул Бо, вскакивая со своего места. Он схватил меня за плечи, его пальцы казались стальными сквозь тонкую ткань моей блузки. – Сейчас же прекрати это, Руби. Ты устраиваешь много шума из ничего. Он расстроен из-за того, что ты сейчас со мной, и тяжело это переносит. Он привыкнет к этому, и все закончится так, как мы и ожидали. Мы не виноваты в трагедии Жизель. Это случилось, и мы просто воспользовались возможностью. Поль согласился на это, помог все осуществить. Теперь он жалеет себя. Да, мне тоже жаль, но обратного хода нет, и ему придется осознать это и смириться. Как и тебе, – добавил он сурово. Я сдержала слезы и кивнула.

– Да, Бо. Я уверена, ты прав. Извини, что устроила истерику.

– Эй, ты отлично себя вела. Я понимаю, под каким напряжением ты жила все это время, и ценю это, но нельзя терять самообладание.

Я опять кивнула.

– Хорошо, Бо. Со мной все в порядке.

– Уверена?

– Да.

Он поцеловал меня в лоб, крепко прижал к себе, целуя щеки и гладя волосы. Потом он ласково заглянул мне в глаза.

– Я не позволю, чтобы что-то случилось и уж ни за что не потеряю тебя снова, Руби. Я люблю тебя больше всего на свете. – Мы поцеловались, он обнял меня за плечи и увел из кабинета. У подножия лестницы мы опять поцеловались, я стала подниматься, потом оглянулась и посмотрела на него. Он ответил мне широкой улыбкой. Я глубоко вздохнула и сказала себе, что он прав. Завтра мы поедем к Полю и успокоим его.

«Все будет хорошо, – твердила я, поднимаясь по лестнице. – Все будет хорошо».

13. На грани

Днем, как только Бо вернулся из офиса, мы отправились в Кипарисовую рощу. Большую часть дороги я молчала, глубоко задумавшись. Бо пытался отвлечь меня разговором о предприятиях Дюма, а когда мы уже почти приехали, сообщил, что звонил Брюс Бристоу и вновь угрожал, что раскроет все темные делишки Дафни, если не получит свою долю наследства.

– Что ты ему ответил? – спросила я.

– Я сказал, что он может делать все, что хочет, назвал его угрозы блефом. Ходят слухи, что дела у него неважные. Он проиграл большую часть того, что ему удалось получить от имения. Теперь банк грозит отобрать у него жилое здание.

– Он вечно будет мешать, как камень в туфле. Думаешь, что вытряхнул его, но, когда опять начинаешь идти, он все еще тут.

Бо рассмеялся.

– Не волнуйся. Я его вытряхну, – ответил он. – Не такая уж он проблема.

Меня немного удивила надменность Бо. Я услышала в его голосе интонации Жизель. Не слишком ли долго он находился рядом с ней?

К тому времени, когда мы подъезжали к Кипарисовой роще, небо полностью затянуло серыми облаками. Я чувствовала себя подавленной, и это тягостное ощущение только усилилось от безмолвия, царившего вокруг огромного дома. Кипарисовая роща всегда была похожа на улей, где жизнь била ключом. Поль так гордился своей усадьбой, что не допускал ни единого сорняка в саду. И Бо, и я заметили, что некоторые нефтяные колодцы бездействуют. Казалось, на особняк в бухте, на весь этот райский уголок опустился тяжелый и влажный покров и придавил все своим невыносимым гнетом.

– Вид заброшенный, – пробормотал Бо. Сердце у меня дрогнуло и сильно забилось, когда мы остановились перед домом. Перл заснула на сиденье машины. – Я заберу ее, – сказал Бо.

Страх, который я испытывала перед возвращением в Кипарисовую рощу в качестве Жизель, оправдался. Вдруг я оказалась чужой среди всего, что раньше было дорогим моему сердцу. Теперь мне нужно было звонить в звонок и ждать, а обитатели этого дома обойдутся со мной как с посторонней. Сердце же будет разрываться от желания крикнуть правду. Бо почувствовал мое волнение и, держа на плече спящую Перл, сжал мне руку и ободряюще улыбнулся.

– Не переживай так. Все будет хорошо, – сказал он, но неловкость сковала все мое существо.

Мы подошли к парадной двери и позвонили. Несколько мгновений спустя нас приветствовал Джеймс.

По выражению его лица и по тому, как потускнел его взгляд и углубились складки на лице, я поняла, что он очень опечален и подавлен. Наши слуги близко принимали к сердцу все, что касалось нас, а наши настроения всегда передавались им.

– Здравствуйте, Джеймс, – произнесла я не в силах воспроизвести снисходительный тон, свойственный Жизель, когда она обращалась к слугам, были ли то ее слуги или чужие. Джеймс посмотрел на меня пустым, ничего не видящим взглядом. Он явно не узнал меня, настоящую, по голосу, да и могло ли ему прийти в голову, что я – это и есть Руби, а не моя сестра Жизель, которую, я знала, он недолюбливал.

– Добрый день, мадам, месье, – сказал он, слегка наклоняя голову. При виде Перл его глаза немного оживились. – А как малышка?

– Прекрасно, – ответила я.

– Месье Поль дома? – спросил Бо.

– Он совсем недавно вернулся из больницы, – ответил Джеймс, отступая назад. – Мадемуазель Тейт и мадам Пайтот находятся с ним в кабинете. – Я посмотрела на Бо. Сестрам Поля впервые предстояло увидеть меня в качестве Жизель.

Джеймс провел нас по коридору. Какие странные ощущения владели мной, когда я шла по дому и смотрела на вещи, которые когда-то были моими. Я взглянула на лестницу, ведущую к моей бывшей спальне. Мы с Бо еще раз обменялись взглядом, и я увидела, насколько он обеспокоен из-за меня теперь, когда я снова оказалась в этом доме. Я чувствовала, что лицо мое пылает. Сердце бешено стучало в груди, но я сделала глубокий вдох и кивнула.

– Со мной все в порядке, – шепнула я. Джеймс задержался у двери в кабинет.

– Месье и мадам Андреа, – объявил он и отступил. Поль сидел на диване, забившись в угол, со стаканом бурбона в руке; волосы взъерошены, а вид такой, будто он спал в одежде. Жанна сидела напротив него с красными от слез глазами, а Тоби – на другом конце дивана с мрачным видом, сложив руки на коленях.

Но глаза Жанны просияли, когда она подняла на нас взгляд, и сердце у меня екнуло. Неужели она поняла, что это я, а не моя сестра? Я почти желала, чтоб так и было. Однако она оживилась не из-за этого. Она увидела Перл.

– Малютка! – вскрикнула она и встала. – Как она?

– Прекрасно, – ответил Бо.

Перл, поняв, что речь идет о ней, подняла головку и повела носиком, как кролик.

– О, моя любимая, моя сладкая Перл, – запричитала Жанна. – Дайте мне подержать ее.

Бо передал ей малютку, и Перл сразу же ее узнала. Она улыбнулась, и Жанна осыпала ее щеки поцелуями, нежно тиская.

– Ну надо же, – сказал Поль, – какая неожиданная честь, месье и мадам Андреа во плоти. – Губы его насмешливо скривились.

– Есть какие-нибудь новости, Поль? – быстро спросила я, игнорируя его сарказм.