Я в ужасе замерла на сиденье.

Я не люблю оружие.

Особенно я не люблю незнакомцев с пистолетами.

Он посмотрел на меня сверху-вниз и протянул руку, чтобы помочь мне выйти из лимузина. Он был молод и красив, возможно японец, ближе к 30-ти, с длинноватыми волосами, которые закрывали его уши, аккуратно подстриженной эспаньолкой, и усами.

Когда я не приняла его руку, он улыбнулся и посмотрел поверх крыши автомобиля.

— Я думаю, дама боится меня, босс, — сказал он с небольшим, среднезападным акцентом.

— Что ж, она должна бы. Ты очень страшный человек, — согласился Коннор. Он вроде бы был уже за пределами автомобиля.

— Ну, за это вы мне и платите, — засмеялся мужчина.

Я оглянулась — дверь Коннора была открыта. Я видела его рядом с ней, его тело было видно только от колен до груди.

— Я… выйду с той стороны, — пропищала я и быстро скользнула через сиденье.

Как только я вышла из лимузина, Коннор осуждающе посмотрел на меня.

— Ты ведь не расистка, правда?

— Нет! — воскликнула я в шоке. — Нет. Но –

Тут я наклонилась к нему, встав на цыпочки, и прошептала как можно ближе к его уху. Что было больше похоже на мой шепот в его плечо.

— у него пистолет.

Голова Коннора откинулась назад, и он разразился смехом.

— И это все?

— А этого недостаточно? — рассердилась я.

— Ну, ему следует иметь пистолет — он мой личный телохранитель. Уже в течение трех лет.

Я уставилась на него, затем взглянула поверх крыши лимузина.

Водитель улыбался мне.

— Не то чтобы мне нужен пистолет.

— Лили, позволь представить тебе Джонни Шуто. Это его ненастоящее имя, но мне нравится его так называть.

Я нахмурилась. Его ненастоящее имя? ‘Не то чтобы мне НУЖЕН пистолет’? Это ужасно сбивало с толку.

Прежде чем я успела еще что-нибудь спросить, нас прервали голоса.

— Здравствуйте, мистер Темплтон! У вас есть багаж?

Я обернулась и увидела двух лакеев в тщательно отутюженной белой униформе, стоящих около Коннора.

Вот тогда я огляделась вокруг и ахнула.

Дубай.

Это был новейший — самый шикарный — отель в Сансет Стрип, который открылся всего лишь несколько месяцев назад. Несомненно, все номера были заказаны на шесть месяцев вперед. Анх и я смотрели по кабельному каналу «Е!» специальный репортаж о нем, и видели, как восходящие молодые звезды в вечерних платьях проходили по красной дорожке на его торжественном открытии.

И вот она, красная дорожка, прямо у меня под ногами. Из бархата. Около 15 метров, ведущая к богато украшенному входу из золота и стекла.

Кто-то в спецрепортаже сказал, что красная дорожка меняется каждые шесть часов, на чистую, для вновь прибывших постояльцев.

Мы с Анх в это время усмехались. Богатые мудаки и их гребаный перебор.

Теперь, вблизи… это выглядело просто очаровательно и красиво.

Как и все остальное.

Униформа слуг. Навес с мягким освещением над круговой подъездной аллеей. Красиво подстриженные цветущие кусты вдоль красной дорожки.

И гости, и их автомобили.

Круговая подъездная дорожка была заполнена автомобилями, там стояли два лимузина, Ламборгини, Феррари, Астон-Мартин и три БМВ.

Мужчины, идущие к автомобилям или от них, варьировались от невероятно красивых до толстых и уродливых, но все они выглядели довольно богатыми. Те, что помоложе и более симпатичные, носили дорогие футболки и еще более дорогие джинсы; а те, что походили на жаб, носили очень дорогие костюмы.

Но их женщины… вау.

Пара силиконовых богинь в клубных платьях с низким декольте. Женщина, которую я почти уверена, видела на обложке журнала Vogue. Девушка, моложе меня, тусующаяся в солнцезащитных очках, бейсболке, рваных джинсах и футболке, которая возможно была известной певицей (и новой любимой добычей папарацци).

Я вдруг почувствовала себя очень неуверенно, очень неполноценной и совсем не в своей тарелке.

Там были еще две женщины ‘определенного возраста’ в бриллиантах, прогуливающиеся с пожилыми и некрасивыми мужчинами — и, хотя они не были молоды, они определенно делали пластические операции.

Коннор разговаривал со служащими отеля о багаже.

— Вообще-то, да — Джонни, не мог бы ты открыть багажник?

Подождите — что-то было не так.

— Он только что назвал тебя ‘мистер Темплтон’? — прошептала я Коннору.

— Думаю, он перепутал меня с кем-то другим, — прошептал он в ответ. — Не разоблачай меня, ладно?

— Э-э… ладно… — пробубнила я, размышляя, было ли это частью распоряжения ‘любой ценой’ для Себастьяна. Однако, фамилия ‘Темплтон’ казалась странно знакомой, и я не могла точно определить почему.

Багажник приоткрылся, и Джонни, обойдя автомобиль, подошел к нему.

— Позволь им забрать его, — сказал Коннор. — Кроме ноутбука.

Джонни кивнул, схватил сумку с ноутбуком и затем отошел в сторону. Служащие отеля вытащили из багажника три чемодана — один из обычной черной кожи, два других в комплекте от Луи Виттона — и положили их на блестящую тележку.

Джонни усмехнулся, подходя к нам.

— Вы ведь не будете больше шарахаться от меня, правда?

Пока я отвечала, то заметила, что неосознанно придвинулась ближе к Коннору.

— Я просто… обычно меня не вытаскивают из лимузинов парни с оружием, вот и все.

Он покачал головой в притворном разочаровании.

— А я-то подумал, что это из-за моей пугающей привлекательности.

— Ха! — сказал Коннор, затем кивнул в сторону входа. — Идем?

Джонни кивнул и двинулся впереди нас в сторону входа в вестибюль.

Коннор взял меня за руку и бережно притянул к себе, когда мы пошли следом за ним.

Еще один улыбчивый служащий открыл дверь. Джонни шагнул внутрь и внимательно осмотрел вестибюль, его глаза быстро пробежались по лицам находящихся внутри людей. Затем он едва заметно кивнул и отступил в сторону, чтобы мы с Коннором могли пройти мимо него.

Все это время рука Джонни лежала на животе, на уровне единственной застегнутой пуговицы его пиджака.

Не более чем в двенадцати сантиметрах от пистолета.

Я вздрогнула.

Глава 4

Вестибюль был великолепным. Шикарным. Роскошным. Сами выбирайте из прилагательных, характеризующих сногсшибательность.

Пол был выложен белым мрамором с темными вставками черного — возможно обсидиана? Но эффект был потрясающим.

Люстры были круглыми, их массивные корпуса состояли из цилиндров тонкого матового стекла, которые рассеивали свет и превращали его из холодного и давящего в теплый и чувственный. Они напоминали гроздья винограда из длинных, стеклянных трубочек, если так понятнее. Или коллекцию стеклянных флейт Пана (ну, знаете, те, на которых играет маленький фавн в греческой живописи?), только из которых льется свет, а не звук.

По всему вестибюлю стояли роскошные кожаные кресла, расположенные небольшими группами вокруг невысоких столиков из красного дерева. Здесь и там несколько человек ожидали, набирая сообщения на своих телефонах или читая на своих Айпадах. Другие держали в руках коктейли или бокалы с вином, болтая и смеясь. Везде, где возможно стояли великолепные композиции из орхидей и экзотических растений — настоящих. Ничего искусственного (за исключением буферов некоторых женщин). Словно кто-то перенес часть джунглей в центр самого шикарного, насколько можно представить, зала ожиданий.

Коннор повел меня по красной дорожке, которая простиралась дальше в вестибюль и до стойки регистрации на противоположной стороне. Пока мы шли, я заметила, как несколько голов повернулись в нашу сторону, наблюдая за нами. Несколько ртов открылось в изумлении. Не у всех, но и этого было достаточно, чтобы заставить меня задуматься. Многие из менее очевидных зевак были женщинами, которые, как я подозревала, оценивали Коннора (что вызвало во мне неожиданный укол ревности). Хотя, те, кто в изумлении открыл рты, полагаю, были мужчинами, потому что мой гей-радар не запищал. Было похоже, что они неожиданно увидели вошедшую в помещение знаменитость.

Здесь что-то очень странное…

Мы подошли к стойке бронирования, представлявшей собой великолепную плиту из мрамора, отделанную вероятно золотом. Я сказала себе, что это невозможно… но в месте под названием ‘Дубай’, чем черт не шутит.

Женщина за стойкой являла собой потрясающее зрелище. В своем элегантном, идеально белом деловом костюме и с безупречной оливковой кожей она выглядела, словно только что сошла со страниц итальянской версии журнала Vogue. Снова, я ревновала и чувствовала… ну… неполноценность, по правде говоря.

Странно, но она, казалось, была охвачена благоговейным страхом.

— Мистер Темплтон, приятно вас снова видеть, — сказала она очень дружелюбным, но слегка испуганным голосом.

Я узнала этот голос. Тот же тон я использовала, когда мне приходилось общаться с большими шишками из моей компании, когда они приходили на заседания. Вроде, крупных воротил — генеральный директор, исполнительный директор, финансовый директор…

И она назвала его ‘мистер Темплтон’, опять.

Боже, Себастьян точно хорошо делал свою работу… кем бы они ни считали мистера Темплтона, они готовы были наделать в свои штанишки.

— Пожалуйста, зовите меня Коннор, — улыбнулся он. — Номера готовы?

Я нахмурилась. Номера? Во множественном числе?

Я была растеряна — но это точно что-то значило для телохранителя.

— Коннор, нет, — запротестовал Джонни, его лицо вдруг застыло, и он перестал улыбаться.

Глаза Коннора метнулись вниз, на меня, затем обратно вверх.