В день выписки приехали родители Светланы. Появление в доме маленького крикуна воспринималось всеми необычайно трогательно. Полетели дни, недели, месяцы, когда жизнь перешла на график потребностей маленького Ванечки. Меньше всех забот доставалось молодому отцу. Баба Люба помогала, как могла, физически, Борзовы регулярно слали денежные переводы. Света, наконец, пережила слезливую пору страха и апатии и теперь могла говорить не только о роддоме и режиме кормления. Она постепенно входила в роль матери, а Георгий, проводя большую часть дня в университете, видел сына рано утром и поздно вечером.

– Жорка, Ваня уже не такой беспокойный, как в первые месяцы. Я думаю, что ты сможешь спокойно заниматься дома, а не сидеть до ночи в библиотеке, – собираясь гулять с ребенком, как-то сказала Света. Она скучала по мужу, злилась, что он совершенно безболезненно для себя столько времени проводит вдали от нее, ребенка, дома. – Лето начинается. Моя любимая пора, и, если бы ты был чаще рядом, я чувствовала бы себя счастливой.

– Человек так устроен, милая, ему всегда что-то нужно для самоуспокоения, – не поднимая головы от конспектов, ответил Георгий. – У меня послезавтра первый экзамен. В библиотеке сегодня выходной, продемонстрируй мне ту обстановку, в которой я смогу нормально заниматься.

Светлана молча вышла из кабинета отца, ставшего пристанищем Георгия, и тихо прикрыла за собой двери. Мартов подумал, что поступил по-свински, но тут же отбросил эти мысли. Ему нужны отличные оценки в зачетке, а потом он сможет на время расслабиться, но только на время.

Время пролетело незаметно. Будучи уже отцом двоих детей, руководителем отдела, Мартов не дал себе возможности расслабиться. Его беспрерывная работа над собой была бесконечной. Светлана поняла, что говорить с ним бесполезно. Он находит время только на то, что связано с его продвижением по служебной лестнице. Баба Люба не видела в этом стремлении ничего дурного.

– Будешь жить как за каменной стеной. Такие мужики, у которых мыслительный аппарат находится не в штанах, а на месте, – редкость.

– Я уже не знаю, что у него где находится, бабушка, – пожаловалась Светлана, но в ответ услышала только добродушный негромкий смех.

– Двоих детей выносила, а такие разговоры ведешь.

– Ты не понимаешь меня, бабуля.

– Очень даже понимаю, только жизнь так устроена, внученька. Всегда, когда что-то одно получаешь, другим приходится жертвовать.

– Как это несправедливо и жестоко! – воскликнула Света, обнимая старушку.

– Не гневи Бога, милая, не надо. – Перекрестилась баба Люба. – Ты ведь сама знаешь, что жизнь без сучков и задоринок не бывает. Пока я рядом, я буду во всем помогать тебе.

– Знаю, бабуля, знаю, только что же я без тебя делать стану.

Когда баба Люба умерла, Светлана задалась этим вопросом вновь. Мартов вскоре почувствовал, что жена не справляется ни с чем. Она стала раздражительной. Ваня и Мила могли остаться без еды, потому что, засмотревшись телевизор, их мама превращала кашу в черное, дымящееся месиво. Его рубашки утратили белизну, он старался помогать жене, но каждый раз натыкался на ее противостояние. Мартов в глубине души посмеивался над неумехой. Сколько раз он предупреждал ее, что нельзя во всем надеяться на других. И вот результат. Такое положение вещей его не устраивало. Нервозная обстановка, неухоженные дети и суетящаяся на месте жена – это не то, о чем можно мечтать. Светлана пыталась доказать ему и себе, что способна со всем справиться сама, но реально все превращалось в ежедневную изматывающую гонку без определенного результата. Мартов решил для себя, что к концу месяца подыщет домработницу. Пусть хотя бы приготовлением еды и уборкой займется человек, знающий в этом толк. Говорить об этом с женой Георгий не стал. Пусть помучается, белоручка.

Но, разговаривая по телефону с матерью, Света разрыдалась прямо в трубку. Увидев плачущую мать, к ней присоединилась маленькая Мила, а потом и Ваня. Таких стенаний бабушка выдержать не могла. Ее сердце разрывалось, но переехать к дочери она тоже не могла. Нужно было найти другой выход. Пообещав что-нибудь придумать, она посоветовалась с мужем. Через два дня, показавшиеся Светлане вечностью, вновь позвонила дочери, предложив услуги одной молодой женщины, которая сможет в бытовом плане стать хорошей заменой бабе Любе.

– Ее зовут Елена Стеблова, двадцать девять лет, чуть старше тебя. Зачем тебе пожилая? Заодно будет с кем поболтать, в пределах разумного, конечно. Работает она в ***нском агентстве «Хозяюшка» пять лет. Пользуется отличной репутацией, отец навел справки. В личном плане у нее полная свобода, значит, загрузить ты ее сможешь по полной программе. Деньги на оплату ее услуг мы будем высылать, – кратко рассказала Ирина Федоровна о возможном выходе из неприятного положения.

– Боюсь, Георгий будет недоволен. Это лишит его возможности наслаждаться моим бессилием, – подавляя опять подступившие слезы, сказала Света.

– С ним папа поговорит. Пусть все выглядит так, будто он сам нашел Стеблову. Не беспокойся, дорогая, целуй моих ангелочков и не раскисай. В конце концов, Жора в чем-то прав. Избаловали мы тебя, прекрасная девица. Да что теперь сокрушаться. Обнимаю тебя и Георгия. На днях перезвоню.

На следующий день вечером Георгий сообщил Светлане, что нашел чудесный выход из положения. То, о чем он говорил, для нее уже не было новостью. Она приняла предложение о приходящей домработнице, делая вид, что сомневается в правильности выбора.

– Может, надо было найти кого-нибудь постарше?

– Только не вздумай ревновать, Светик, – засмеялся Мартов.

Светлана удивленно подняла брови. Она боялась, что молодость означает недостаточный опыт, а муж провел чисто мужскую линию. «Нет, дорогой, пока ты не стал звездой, я не переживаю, что ты променяешь меня на другую. Потом время покажет, но до пьедестала еще не один год пути».

Четвертого марта в их доме появилась Елена Стеблова. Женщины сразу понравились друг другу. Особенно воспряла духом Светлана, когда увидела, что у Елены все получается замечательно, даже еще лучше и быстрее, чем у бабушки. Она убирала, стирала, гладила, ходила по магазинам. Иногда она даже умудрялась почитать Ванечке, поиграть с обоими детьми, пока Светлана не спеша, со смаком принимала ванну или ходила в косметический кабинет. Постепенно, по мере роста их благосостояния, заботы Светланы о себе занимали все больше времени. Мартов пропадал на работе, Стеблова как подружка выслушивала стенания хозяйки по этому поводу. Табель о рангах не позволял ей высказывать свое мнение. А она спрашивала себя, как этот мужчина терпит рядом с собой такую супругу? С годами она во всем самостоятельно разобралась. Даже догадки о корыстных чувствах Мартова не могли заставить ее относиться к хозяину плохо. Он был настолько красив, обворожителен, что, казалось, ради счастья называться его женой многое можно стерпеть, на многое закрыть глаза. Именно это делала Светлана, и трудно осуждать ее, ведь, со своей стороны, она любила мужа, боготворила детей.


Стеблова тряхнула головой, возвращаясь из страны воспоминаний. Кто-то безнадежно долго звонил в дверь. Посмотрев на часы, Елена опомнилась и побежала открывать. На ходу поправила волосы, мельком увидела в зеркале отекшее от слез лицо. Две молоденькие девушки, улыбаясь, с ходу принялись за работу.

– Музыку бы для поднятия настроения, – прощебетала одна из них.

– Сейчас обеспечу вас какой-нибудь радиоволной, – Стеблова поспешно вытащила кассету с записью Светланы, положила ее в карман куртки и включила приемник. Танцевальная музыка пришлась девушкам по душе, а Стебловой казалось, что она вот-вот прервется и опять зазвучит голос Светланы. Надо же было именно ей включить кассету. Что ей теперь с нею делать?

Выполняя указания Стебловой, девушки постепенно придавали квартире жилой вид. Одна из работниц увидела семейную фотографию на столе в кабинете Мартова.

– Какой красивый этот седой мужчина, – искренно восхитилась она. – Рядом, должно быть, его жена. Какая счастливая женщина, такой красавец. И явно не бедный. Хоть бы недельку пожить с таким идеалом. Гир в «Красотке» рядом не стоял с этим сногсшибательным мужчиной!

Стеблова, услышав ее пожелание, грустно сказала:

– Это похоже на красивую, броскую обертку невкусной конфеты, – и увидев, что девушка в недоумении, махнула рукой. – Не обращайте на меня внимания. Мысли вслух и только.

По радио передавали последние новости. Тринадцатое октября, несмотря на несчастливое число, не принесло ничего катастрофического, отрицательного. Вообще Елена не была суеверной. В любое время может произойти и хорошее, и плохое. Люди рождаются, умирают, и это настолько неразделимые процессы, что остается удивляться, в каком противоречивом мире мы живем. Насколько все относительно. Все наши радости и печали проходят на фоне потерь и обретений других. Вот и сейчас Стеблова все еще находилась под впечатлением услышанной записи. «Он каждый день убивал меня своим подчеркнутым вниманием…». А Мартов, наверное, купается в сиянии голубых глаз своей молодой жены, открывая для нее и себя новый мир наслаждений. «…если меня не станет, он позволит себе любить по-настоящему». Как же она страдала, продолжая любить мужчину и предоставляя ему шанс начать новую жизнь ценою ее собственной. Страшно, внутри все обрывается. Эта девочка, попавшая в сети его обаяния, даже не догадывается, какие скелеты в шкафу припрятал от нее муж.

Елена Васильевна поняла, что у нее в руках то, что может разрушить романтический образ Мартова в глазах Литы. О сильной привязанности со стороны молодой женщины говорить было рано, так что можно действовать наверняка. Стеблова спрашивала себя, хочет ли она этого теперь? В глубине души у нее появился страх перед своим хозяином, она пропустила через себя боль Светланы и попробовала войти в положение матери Георгия. Об этой истории когда-то кратко рассказала ей хозяйка, кажется, потом пожалев об этом. Однако сказанного не воротишь, и Елена впервые за долгие годы освободилась от обаяния Мартова. Со временем первое, невероятно гнетущее впечатление ушло. Особенно трудно было поверить в услышанное, когда она вспоминала обаятельную улыбку, расцветавшую на лице хозяина каждый день при встрече с нею. Она с ужасом вздрогнула, представив себе, что могла однажды стать близка ему, конечно, если бы он решил, что ему это нужно. Светлана была права, когда говорила, что к женщинам он относится пренебрежительно. Он не человек, у него внутри железный скелет и мигающий сотнями лампочек механизм, предполагающий отсутствие сердца. Двух близких ему женщин он уже убил своим равнодушием. Рядом с ним была теперь беззащитная Лита. Трудно поверить, что он настолько изменился, очеловечился. Жалко девочку. Когда эйфория пройдет, он поступит с ней, как со старой половой тряпкой: в последний раз вытрет об нее ноги и выбросит. Стеблова проверяла работу девушек, мысленно находясь под впечатлением собственных открытий. Ее не покидало неприятное чувство, что она подслушала разговор, подглядела запретное в замочную скважину. Нужно углубиться в работу, тогда гнетущие мысли отступят хоть на время. Елена Васильевна стала ходить из комнаты в комнату. Машинально подмечая, как преобразилась квартира после появления в ней какой-то жизни, движения, Елена прикидывала в уме, что еще нужно сделать. Остались мелочи, с которыми она справится сама, чтобы занять последние два дня пребывания на этой работе. Стеблова твердо решила, что пятнадцатого октября она попросит расчет. Еще три дня назад такая мысль показалась бы ей бредовой. Эта семья заменяла ей собственную, и все происходящее в ней как бы касалось и ее. Она не могла до конца объяснить себе, почему собралась сделать этот шаг. Ничего нового она не узнала. Она видела, что отчуждение в семье Мартовых – норма жизни. Тогда она не позволяла себе давать всему собственную оценку. Но она стала старше почти на четверть века с того памятного дня, когда переступила порог их квартиры.