– Тебя это смущает?

– Нет, но зачем посвящать чужих людей в наши отношения и рассказывать про свои не самые лучшие предпочтения?

– Моя Гала, людям нравится копаться в чужом грязном белье, пусть они хорошенечко промоют его в своих пересудах, а мы немного разбогатеем.

– Но можно было хоть меня не вовлекать во все эти пересуды?

– Что ты, моя дорогая, ты – стержень всего этого! Ни у кого нет такой прекрасной жены, которая вышла замуж за девственника.

Настроение Галы оставалось крайне удручающим, и все ненастные тучи и маленькие облачка не рассеялись до того момента, пока ее взору не предстал чек с шестью нулями.

Дали лично презентовал свое издание в одном из больших центральных книжных магазинов Америки и раздавал автографы. Не переваривая заурядные вещи, он разместил рядом со своим столом в магазине кардиограф, который показывал, как билось его сердце при виде читателей, и вместе с книгой и автографом дарил покупателям кусочек своей кардиограммы, толпа просто ломилась в магазин, сметая книги Дали.

В погоне за деньгами он успевал снимать фильмы, готовить декорации для спектаклей, выпускать свою линию различных безделушек. Но картин он писал мало. Все творческое вдохновение растрачивалось на мелочи, приносящие деньги «мистеру доллару», так прозвали его друзья за коммерческие способности. Гала всячески поощряла его предпринимательские идеи, превращавшиеся в одну огромную жилу, которая выжимала деньги из всего, на чем только можно было заработать. Дали богател и уже не стремился совершенствоваться.

– Зачем? Я известен, богат, у меня все есть! – приводил он железные аргументы своей совести.

Но внутренний голос тихо подсказывал: «Сальвадор, очнись! Твое предназначение – не книги и кино, не дизайн и бизнес, ты художник – это твое призвание. Береги его, без картин ты очень скоро сойдешь с пьедестала великого художника».

– Я гений! Я непревзойденный мастер своего дела!

Но внутренний голос тихо, не пытаясь спорить и переубеждать, шептал: «Сальвадор, ты гений, но не распыляй себя! Твое призвание – живопись, следуй своим путем».

Сколько ни пытался Дали запереть свои свободолюбивые мысли в надежную камеру, они все-таки находили ключик от ворот его сознания и преданно стояли на страже его истинного предназначения.

Однажды художника подкосила депрессия, возникшая от осознания бесцельности его долларовой суеты. Он стал часами бродить по городу и искать путь назад, к земле обетованной внутри себя. Но преданная муза, казалось, покинула художника раз и навсегда. Дали вдруг понял: он изменил себе, и страх, что он больше не сможет писать, охватил его.

Проходили недели, месяц. В диком отчаянии он уже не мог спать ночью. Страдая от своего предательства, он безнадежно смотрел в темное небо с балкона дома. Простояв не один час, Дали хотел было развернуться и пойти спать, но заметил первый пробивающийся легкий лучик восходящего солнца, который сквозь стекло окна впивался в раздетую Галу, спящую на кровати. Она была голая, руки лежали у нее за головой, красивое тело манило к себе своими тонкими чертами и мягкими изгибами, рядом на столе лежал гранат, который кто-то не доел ночью, где-то жужжала пчела. Он подумал о том, что могло бы сниться его Гале, и закрыл глаза, по его телу прошла сильная дрожь. В его воображении возникла будущая картина. Пчела летала над гранатом, желая поживиться вкусным соком красных ягод. Появилось голубое море. Пчела шумела все громче и громче. И вдруг из граната выпрыгивает огромная рыба, которая пытается наброситься на прекрасное тело Галы. Казалось, сейчас она сделает рывок и проглотит красавицу, как внезапно из открытой пасти рыбы выпрыгивают голодные тигры, еще немного – и они разорвут ничего не подозревающую женщину, которая нежится во сне, наслаждаясь последними минутами сна, на куски. Но впереди всех вылетает штык винтовки, он уже почти прикоснулся к телу Галы. В это время там, на горизонте, идет слон на тонких длинных ногах, символ папской власти, демонстрируя свое полное равнодушие к судьбе прекрасной женщины. Сейчас случится трагедия, если красавица не успеет проснуться.

Очнувшийся Дали стоял над женой и любовался ее телом. Она потягивалась, начиная просыпаться от яркого света, светившего ей в лицо. Художник осторожно сел на кровать и нежно обнял Галу. Она прижалась к его груди, и он долго гладил ее по волосам, наслаждаясь теплотой прекрасного тела. А ожившая муза уже тихо нашептывала: «Ну давай! Начинай! Торопись!»

– Гала, я придумал сюжет новой картины! Это будет что-то потрясающее! Весь мир будет восхищаться твоей красотой.

Она непонимающим взглядом посмотрела на мужа, зевая.

– Ты опять что-то задумал?

– Нет! Я просто хочу показать всему миру, какая ты у меня красивая!

Гале уже было за пятьдесят, но она тщательно следила за собой, стремясь сохранить свой стройный изящный стан.

– Ты хочешь опять выставить меня на всеобщее обсуждение?

– Нет, моя дорогая! Я хочу, чтобы все запомнили твою красоту и спустя много лет по достоинству оценили тебя, – он опять притянул жену к себе и нежно стал осыпать поцелуями ее волосы, шею и руки. – Ты у меня одна такая красивая и неповторимая! – После принес в комнату мольберт. – Гала, а теперь ложись! Закинь руки за голову! Вот так! – он немного поправил правую ногу. – Хорошо! Закинь голову назад! Представь, что ты спишь и через минуту проснешься! Сейчас у тебя самый сладкий момент сна. – Волосы Галы спускались вниз с кровати. Он еще несколько раз поправил руки жены. – Теперь оставайся в этом положении.

Дали начал творить одну из своих самых знаменитых картин. Женщина лежала на каменном утесе, больше похожем на карту Европы. Она даже не лежала, а парила в воздухе над импровизированной частью Старого Света. Ее точеное тело, осиная талия, прекрасные руки, манящая к себе грудь, красивые ноги пленили взгляд. Дали посмотрел на лицо Галы и бережно повернул его вправо. На картине спала сладким сном красивая молодая девушка, чистая и прекрасная, она отвернулась в сторону, и была видна вся безмятежность ее сна. Художник постарался передать легкость девушки, которой снится сладкий сон. Он быстро сделал набросок граната, который лежал рядом с кроватью, и маленькой пчелы, кружившей вокруг граната. Девушка сквозь сон слышит жужжание насекомого. Художник сделал набросок большого и сочного граната, висящего в воздухе, из которого текут капли сока. Сладкий нектар манит пчелу, которая своим приближающимся жужжанием провоцирует ассоциативную память, порождающую подсознательные страхи. Дали еще раз вспомнил свой сон и набросал силуэт большой рыбы, которая выскакивает из граната и пытается проглотить красивую женщину. Образ тигров Дали позаимствовал из афиши цирка, на которой они прыгали через обруч. По памяти он набросал хищников, готовых вцепиться острыми когтями в обнаженное тело женщины. Ассоциативная цепочка страхов понеслась дальше, и вот девушке снятся голодные тигры. Женщина еще не испытывает страх от звериных когтей и острых клыков, и тут Дали осенило, чего еще боится женщина. Конечно, укуса пчелы. И он тут же нарисовал ружье с приложенным к нему штыком. Его героиня боится жала насекомого, и вся картина предстала перед ней за секунду до пробуждения. Случайное открытие, сделанное им, заставило его подпрыгнуть от неожиданности: как много страхов может породить лишь небольшой испуг. Дали вспомнил про слона и закончил набросок картины. Папа Римский символизировал веру, но, когда одолевает страх, все надежды на Всевышнего оказываются напрасными. Теперь осталось только довести картину до совершенства, и очередная психологическая тайна от Сальвадора Дали будет готова вновь покорить общество. Дикий страх от жужжания пчелы, а точнее от предстоящего укуса, на самом деле не так страшен.

И довольный собой Дали стал накручивать свои усы.

– Гала, как ты оцениваешь мой самый великий шедевр?

Женщина встала.

– О, я здесь неплохо выгляжу!

– Конечно, моя дорогая, тебе здесь не дать и двадцати лет. Ты у меня просто потрясающая, и такой красотой должны любоваться все. Нельзя такую утонченную фигуру держать в тайне. Великий Микеланджело был бы потрясен, увидев тебя, я уже не говорю про древнегреческих скульпторов.

Гала смущенно отвела глаза, ей очень нравилось, когда муж так восхищался ею. Муза тихо порхала рядом с Дали. Художник поблагодарил ее, мысленно помахав ей рукой. «Нам надо отдохнуть, но мы опять с тобой встретимся. Спасибо тебе за все, что ты делаешь для меня». Вдохновение покидало комнату и еле слышно прошептало: «Спасибо тебе, мне всегда нравится, что ты точно отображаешь все мои идеи. До встречи!» И муза отправилась за новыми ощущениями и впечатлениями, а художник смотрел на картину с большим удовольствием и гордостью, задавая себе лишь один вопрос: «Смогу ли я хотя бы повторить подобное?»


Глава 29

Война в Европе подходила к концу. Где-то на берегах Волги далекой России Красная армия нанесла сильнейшее поражение непобедимой Германии, и теперь русские гнали немцев назад на запад. Союзники высадились в Нормандии и двинулись на фашистов с запада. У Германии еще оставались силы, но Дали знал, что судьба фашизма предрешена. Когда художник только приехал в Америку, его как-то спросили: «А почему Вы уехали из Европы? Ведь Вы же симпатизировали фюреру». Дали усмехнулся: «Гитлер тоже был художником, очень чувственной и противоречивой натурой, в какой-то степени таким же, как я. Но только мои комплексы и страхи находят выход в картинах, а у Гитлера все это выливается в войнах, насилии, крови, газовых камерах и крематориях. Неудовлетворенная собой личность будет крушить все на своем пути. А виноваты во всем преподаватели Венской школы искусств. Не оценили талант молодого человека, вот и получили результат». Но назойливый корреспондент не унимался:

– Так все-таки скажите, почему Вы покинули Европу?

– Почему, почему… Если бы Гитлер пришел к власти во всем мире, он истребил бы всех истериков вроде меня.