Елена Усачева - Время верить в чудеса

— Была, была такая, — мелко закивала старушка. — А с ней мальчик и девочка. У нее в руке батон был. Маленькая хотела покачаться на качелях, но старшие ее увели. Пошумели и увели. Я подумала: какие молодцы детки, без родителей гуляют.

— Ага, без родителей… — мрачно кивнула Иринка, машинально потрепала по голове стремительно уничтожающего булку Васю и двинулась через парк к той дорожке, что вела на пруд.

Никогда Сапожкина не была такой злой. Казалось, поднеси к ней спичку, и она вспыхнет, как хороший костер.

Иринка легкой трусцой бежала по дорожке, и с каждым скачком вперед внутри ее росло нехорошее чувство.

Конечно, Аленка человек вредный и глупый, но не настолько, чтобы, не предупредив, еще раз уходить от сестры. Значит, Пат ей наобещала золотые горы и повела за собой. Аленка пошла, но потом запросилась обратно. Как говорится, поиграли, и будет. И заупрямилась она именно на детской площадке.

Иринка легко представила, как все было. Аленка тянет Шурку к своим любимым качелям, а Пантелеева требует идти дальше: оставаться на площадке долго нельзя, здесь их быстро найдут.

Тут-то ей и нужен Гусев — сильный, недалекий и беспринципный. Он берет Аленку за шиворот и просто тащит в лес. Интересно, как Пат его уговорила?

От злости Сапожкина скрипнула зубами. Пат не имела права втягивать в свою игру Иринкину сестру! Подруги могут сколько угодно ругаться между собой из-за Матвея. Но при чем здесь маленькая Аленка?!

Вдруг ее осенило. Она поняла, зачем Пантелеева все это устроила. Аленка пропадает, Иринка бросается ее искать и — не идет к Атосу домой. К тому же в глазах Смехова потерявшая сестру Сапожкина падает так низко, что оттуда ей уже не подняться никогда.

Да за такое Шурку точно можно закопать в грязь!

Иринка почувствовала, как внутри нее поднимается ярость. Бешеная, небывалая! Голова стала работать очень четко.

Куда Пат с Гусевым повели Аленку? К пруду? Теперь вряд ли. Аленка начала шуметь, а значит, они должны уходить подальше от людей, в глубь парка. Вот только без очередной подсказки их в лесу не найти!

Ну, попадись ей только Пантелеева, все космы ей передергает Иринка! И вдруг до нее донеслись крики:

— Давай! Давай! Толкай его!

— Какое толкай? Вытягивай!

Речку назвали Серебрянкой в стародавние времена, когда вода в ней, и правда, была чистой, серебряной, а сам поток действительно походил на реку. Сейчас же остался небольшой ручей с грязно-мутной водой. Там, где парковая дорожка встречалась с речкой, был мостик. Вернее, речка здесь уходила в две бетонные трубы, а над ними сделали псевдомост. По весне, когда таял снег, вода едва проходила сквозь них. А все потому, что местная малышня за годы существования переправы постоянно кидала в ручей палки, щепки и бумажные кораблики. Трубы давно засорились, и теперь лишь тонкие струйки могли сквозь них пробиться.

Вопрос «тянуть» или «толкать» решали мальчик и девочка, очень аккуратно одетые и около мутной реки, кажется, совершенно здесь неуместные. Но местная грязь пока не успела оставить на их одежде заметных следов.

Мальчик и девочка сидели на корточках около трубы, куда устремлялась вода, и с грустью смотрели на небольшой водоворот перед ней.

Без слов было понятно, что в трубу они отправили красивый и явно дорогой кораблик — от него осталась яркая коробка, на которой он был нарисован. Судя по всему, кораблик из трубы не выплыл, и теперь два горе-мореплавателя решали, что делать, как вызволить из беды свое транспортное средство.

— Камни бросали? — со знанием дела начала разговор с ними Иринка. Сколько у нее самой тут кораблей потонуло — и не сосчитать! А сколько корабликов прошло все препятствия, пересекло парк и вырвалось на просторы Оленьих озер! Да-да, были и такие счастливцы!

— Бросали, — отмахнулся мальчик и поддернул повыше тщательно отутюженную брючину.

— Запруду делали? — На лице Сапожкиной появилась довольная улыбка — все-таки в чем-то она была специалистом.

— Чтобы волну прогнать? Делали. Вон, доски лежат, — кивнул мальчишка.

И тогда Иринка совершила то, на что уж точно не решился бы этот разодетый мальчик, — она легла на живот и заглянула в трубу. Но ничего там, конечно, не увидела. Зато из кармана у нее выскочило неугомонное яблоко. Сапожкина подобрала его и, не раздумывая, швырнула в темноту трубы. Раздался плюх, и внутри как будто что-то скрежетнуло.

Иринка подняла голову. На нее с восторгом смотрела чистенькая девочка. Вопрос вырвался у Иринки сам собой. Возможно, если бы она просто шла мимо, то не стала бы ребят ни о чем спрашивать, но раз уж остановилась помочь, самое время было для вопросов.

— Вы тут не видели троих? Парень с девочкой и одна маленькая такая, в желтой шапке с помпоном?

— Видели, — одними губами прошептала девочка, как будто выдавала большую тайну и боялась, что ее услышат. А потом махнула рукой вверх по течению: — Они вдоль речки побежали, вон туда. Старшие о чем-то ругались, а маленькая идти не хотела.

Иринку подбросило на месте: «Идти не хотела!» Скажи ей кто-нибудь сегодня утром или вчера вечером, что с сестрой ее случилось что-то плохое, она бы отмахнулась, перевернулась на другой бок и продолжила бы спать. Но сейчас она физически почувствовала, что Аленке нужна помощь, что в беду она попала не столько из-за своей глупости, сколько из-за Иринкиной невнимательности. Разве ей трудно было во время игры пару раз бросить взгляд на младшую сестру, задать какой-нибудь вопрос? Пат и близко бы не подошла. А так Шурка знала, что Сапожкиной наплевать на Аленку, поэтому она легко подошла к первоклашке, легко уговорила, легко увела. До леса похитители, скорее всего, добрались без проблем, и только когда Аленке не дали поиграть в ее любимых местах — на площадке и около реки, — она начала сопротивляться.

— Есть! — завопил мальчишка с другой стороны моста. — Выплыл! И яблоко вон плывет!

— Поздравляю, — поднялась Иринка. — Считай, что яблоко — твоя добыча.

Она спрыгнула с асфальтовой дорожки на топкий берег и побежала по тропинке.

Куда подевалась вся та злость и раздражение, что обычно сидели в ней по отношению к сестре? Сейчас Иринка за нее ох как переживала! И саму себя кляла последними словами, что из-за какого-то Смехова она пожертвовала спокойствием родной сестры.

Сапожкина бежала вперед, под ногами неприятно чавкало.

Она бы так, наверное, пробежала всю речку и выбралась за пределы города, если бы не громкие голоса на противоположном берегу. Знакомые голоса!

Иринка отступила к кустам и прислушалась.

Пат что-то доказывала Гусеву, пытаясь докричаться до его не замутненного интеллектом сознания. Гусев же стоял, недовольно засунув руки в карманы, время от времени отвечая:

— Нет! Я сказал, нет! Знаешь, сколько тебе это будет стоить?

— Нет, будет по-моему! — верещала Шурка.

Глупая, она просто не знала, с кем связалась. У таких вот птеродактилей отсутствует логика, им нельзя ничего доказать.

Аленка сидела рядом с ними на земле и, судя по вздрагивающим плечам, плакала.

На секунду от жалости к сестре у Иринки перехватило дыхание. Какая же она маленькая и несчастная, ее родная, ее единственная, ее любимая сестра! Только сейчас Сапожкина почувствовала, как же она любит эту бестолковую, занудную, приставучую девчонку.

— А ты можешь вообще отсюда уходить! — замахала руками Пантелеева. — Командуй в другом месте!

— Ну и дура! — сплюнул Гусев и перешагнул через лежащее перед ним бревно. — Заметут в ментуру с таким-то делом, ко мне не приходи.

— Леха, стой! — кинулась было за ним Шурка. — А как же?

Она притормозила, глянула на Аленку, которая по-прежнему сидела, уткнувшись носом в коленки, и побежала за Гусевым.

Иринка выскочила из-за кустов. Искать брод через речку было некогда. Она просто прыгнула.

Прыгнула неудачно, упала, проехала всем телом по крутому обрыву.

Земля была жесткой и холодной, спортивная куртка тут же промокла. Иринка на четвереньках вскарабкалась на высокий берег, выглянула из-за куста.

Далеко Гусев с Пантелеевой уйти не успели. Теперь они стояли в нескольких шагах, за деревьями, и орали друг на друга в полный голос.

— Ленка! — зашипела Сапожкина.

Сестренка, которая и сама уже сообразила, что надо отползать к реке, повернула голову. Глаза ее округлились, рот открылся. Аленка уже готова была закричать, но Иринка замотала головой, замахала руками, показывая, что шуметь нельзя.

— Тише, — почти беззвучно зашептала она, схватила сестру за куртку и стащила к воде. Аленка повисла на ней, чуть не опрокинув в Серебрянку. — Перепрыгнем, по берегу доберемся до дороги. А там люди, там нас не тронут!

— Ира! — всхлипнула Аленка, утыкаясь в нее лицом. — Ира-а-а!!! Я им… а-а-а они-и-и…

— Все, пошли!

Сапожкина подтолкнула сестру вперед. Ошалевшая Аленка терла кулаками лицо, честно пытаясь сообразить, как бы перебраться на другой берег, потому что прыгнуть здесь она не могла.

Иринка снова оглянулась — Пат с Гусевым все еще спорили.

В путь!

— Только тихо, — предупредила она, казалось, саму себя, перехватила сестру за талию, приподняла над землей и шагнула в ручей.

Наверное, моржам водичка показалась бы в самый раз. А Сапожкину обожгло холодом, так что захотелось взвыть и немедленно залезть под горячий душ. Но она сдержала крик, только чаще задышала. Сделала еще один шаг и выбралась на другой берег.

В кроссовках снова противно захлюпало.

— Вперед! — Иринка подтолкнула растерявшуюся сестренку и стала забираться наверх. Но Аленка поскользнулась и, взвизгнув, съехала вниз.

Иринка забыла, как дышать.