— А разве это законно?

— Формально ничего незаконного тут нет. Законы об инсайдерской торговле запрещают покупать и продавать акции, основываясь на внутренней информации компании. А та информация, которую использовали мы, всегда была в общем доступе.

Недоверчиво смотрю на него.

— Хорошо, да, все это несколько натянуто. Но по крайне мере они от меня отстали. Мы с Брук посещаем все концерты, какие только пожелаем. Мама получила ту жизнь, к которой привыкла и которой всегда хотела, а папа чувствует себя так, словно он все это ей дал. Все счастливы, никто не обижен.

— Я так понимаю, твой отец сделал на этом неплохие деньги.

— Ну…в экономике всегда много спадов и подъемов, и если ты точно знаешь, куда инвестировать, то…

— И много удалось заработать? — спрашиваю я.

— Миллионы.

— Миллионы?

— Ну, мы особо к этому не стремились.

— Ну конечно. — Говорю я со смехом. — И к этому ты тоже не стремился.

Беннетт случайно оказался не только путешественником во времени, но еще миллионером.

— А как ты получаешь доступ к этим деньгам?

— Это уже следующий вопрос.

— Я знаю.

Он мотает головой, но потом сдается и улыбается мне.

— Я меня есть наличные. Конкретно для этой поездки мы взяли банкноты, большая часть которых была выпущена еще до 1995 года, они спрятаны в моей комнате в доме у Мэгги.

— А Брук?

— У нее рюкзак с наличкой. — Беннетт высвобождает свою руку из моей, разворачивает меня к себе и берет меня за подбородок. Целует в нос.

— Ну, все. Тут я прервусь. Моя очередь.

Как бы мне ни нравилось сидеть, прислонясь к нему, но я устала поворачивать шею, чтобы заглянуть в его лицо. Поэтому сажусь, скрестив ноги, и поворачиваюсь к нему, придвигаюсь ближе и кладу свои колени ему на ноги.

— Привет.

— Привет. — Он улыбается, но пока я наблюдаю за ним, выражение его лица меняется, из игривого становится серьезным.

— Знаешь, очень не хотелось говорить это сейчас. Но тот факт, что я здесь… — Его голос срывается, и он замолкает. — Все это оказывает на тебя больший эффект, чем на меня.

Мне совсем не нравится его внезапный переход к серьезному тону, поэтому теперь я имитирую звук кнопки из телешоу.

— Пожалуйста, перефразируйте ваше утверждение в форму вопроса.

— Ты понимаешь, что все это для тебя означает?

— Нет, — знаю, что должна переживать по этому поводу, но не хочу, не сейчас. Не хочу думать, что он может делать, куда он может ехать и когда он может уйти, но сейчас он здесь, со мной – в этом месте и в это время. И прямо здесь и сейчас мне хочется его целовать.

Беннетт кладет руки на мои запястья.

— Это очень похоже на список моего отца со всеми мировыми событиями. Я могу возвращаться и менять какие-то вещи, чтобы повлиять на результат, но моя жизнь при этом не изменится. А вот жизни других людей – да. Может они станут лучше. А может хуже. Мое пребывание здесь, сейчас с тобой – это тоже изменение. Но не для меня – для тебя. Ты, как и я существуешь в 2012 году, но в твоем будущем нет меня. И то, что ты узнала меня здесь, в 1995 году, во времени, к которому я не принадлежу…

— Оказалось очень интересным, — прерываю я его.

— Изменит всю твою жизнь, — заканчивает он.

— И может быть к лучшему.

— Может быть. А может быть и нет.

— Что ж, но я уже узнала тебя, Беннетт. И какой у меня остается выбор?

— Помнишь, тогда у тебя дома я сказал тебе – я расскажу тебе все, но выбирать должна ты.

Я обнимаю его за шею и целую.

— Да. Давай послушаем, из чего мне нужно выбирать.

Беннетт тяжело вздыхает.

— Вариант первый – я снова становлюсь странным новичком, держусь подальше от всех, пока не вернется Брук, и тогда мы с ней возвращаемся домой. Мы будем здороваться в коридоре, может быть даже обмениваться взглядами, как люди, которых объединяет какой-то секрет. И твоя жизнь с этого момента не будет больше меняться.

— Ну уж нет, — говорю я и снова целую его. — А какие еще есть варианты?

Он улыбается.

— Второй вариант – все время, которое у меня здесь есть, я провожу с тобой: мы встречаемся, как обычные люди, и путешествуем по миру как ненормальные. Когда появляется Брук, мы с ней отправляемся домой, но потом я снова возвращаюсь. И буду возвращаться до тех пор, пока совсем не надоем тебе.

Он отклоняется назад и пытается понять выражение моего лица.

До этого момента мне все казалось простым, но сейчас, когда он вынуждает меня задуматься над этим всерьез, начинаю понимать, насколько важно мое решение. Итак, у меня два будущих: первое – безопасная, но прозаичная жизнь, которая так хорошо мне знакома; и второе – заполненное приключениями, но в котором нет определенности. Он покажет мне мир, но уедет. Будет время, когда мы будем вместе, но будет и время, когда мы будем врозь – разделенные не только расстоянием, но и двумя десятилетиями. Мое разумное «я» говорит, что я должна выбрать безопасный маршрут, как бы непривлекательно это не звучало. И когда смотрю в его глаза, почти убеждаюсь в этом решении. Но остается еще одна вещь, которую мне нужно понять.

— Знаешь, чего я не понимаю. Зачем тебе менять свою жизнь, чтобы быть со мной?

— Потому что ты… — Беннетт замолкает. Делает глубокий вдох. И начинает снова. — Мне понравилась твоя тяга к приключениям. И я подумал, что было бы здорово, отвезти тебя туда, где ты еще никогда не бывала. Но сейчас появилось еще кое-что. Я просто хочу узнать тебя поближе.

Его слова заставляют мое сердце биться чаще, закрываю глаза и глубоко вдыхаю. А когда открываю их, он все еще внимательно смотрит на меня.

— Но разве ты не говорил как-то, что это плохая идея?

Он тихонько смеется.

— Думаю, да.

— И, пожалуй, ты был прав.

— А я говорил тебе.

— И, тем не менее, я выбираю второй вариант.

— Уверена?

— Да.

Беннетт расплывается в широчайшей улыбке, он крепче притягивает меня к себе и начинает целовать, его поцелуй теплый, сладкий и длящийся так долго, что кажется просто бесконечным, теперь я лишний раз убеждаюсь – вот то, чего я хочу.

И еще я помню папину просьбу, нужно пригласить его на ужин, потому что теперь сомнений больше не оставалось – это серьезно.

◄►◄►◄►

Мы продолжаем обмениваться вопросами и по дороге обратно, мы подъезжаем к дому, и у меня в душе появляется ощущение, что я достигла невозможного: теперь я хорошо знаю Беннетта Купера. Он припарковывает джип, я смотрю на свой дом, а в груди у меня все сжимается. Мы провели вместе одиннадцать часов, а я все еще не чувствую, что готова с ним расстаться.

Он заглушает мотор машины и наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я опережаю его и прикладываю палец к его губам.

— Подожди, у меня остался еще один вопрос. — Беннетт останавливается на полпути и ждет продолжения. — Так почему ты все-таки наблюдал за мной на треке Северо-западного университета в тот день, когда ты впервые появился в Уэстлейке?

— Ты опять об этом? — И он откидывается на сидении.

— Ну да. Я ведь так и не получила ответа.

— Но я, правда, не понимаю о чем речь - ни тогда, когда вы с Эммой допрашивали меня в столовой, ни сейчас.

— Это серьезно был не ты?

— Послушай, ты сейчас знаешь обо мне все. И я говорю тебе – меня не было там в тот день. Я до сих пор так ни разу и не побывал на территории Университета. И уж точно мне нечего там делать в 6:30 утра при погоде -30 градусов. Это просто игра твоего воображения. — И он смеется, я хочу верить ему. Все в его словах и взгляде говорит о том, что я могу верить ему. В конце концов, какие у него причины лгать мне сейчас, когда я знаю все.

— Так как я уже не раз отвечал на этот вопрос, то ты имеешь право задать еще один.

Я готова вернуться к нашей игре «вопрос-ответ», поэтому улыбаюсь ему в ответ и придумываю следующий:

— Какое у тебя самое любимое место в мире?

Его лицо расплывается в улыбке, а глаза светятся, когда он начинает рассказывать:

— Это просто. Вернацца. Маленькая рыбацкая деревушка на северо-западе Италии, в Чинкве-Терре, туда можно добраться на поезде – ну, по крайней мере, большинство людей делают именно так. Это самая живописная маленькая деревушка. Узкие мощенные улочки. Разноцветные лодки, пересекающие гавань. Ровные ряды крошечных, ярко выкрашенных домов, спускающихся по склону. Просто незабываемо.

Тут его взгляд падает на мои губы, и он наклоняется ко мне. На этот раз я просто закрываю глаза и жду.

— Тебе там понравится, — шепчет он, и мы целуемся.

◄►◄►◄►

— Я дома! — кричу в сторону гостиной и начинаю подниматься по лестнице, уставшая и ошеломленная. Руки и ноги у меня болят, от новых туфель у меня остались мозоли. Жду, не дождусь, когда попаду под душ, а потом лягу в кровать и усну, думая о Беннетте.

— Анни! Ты можешь подойти? — зовет меня отец, и я иду на звук его голоса. Заворачиваю за угол и вхожу в кухню, увидев меня, мама и папа встают со стульев и подходят ко мне.

Началось!

— Что случилось? — спрашиваю я, ожидая, что сейчас последует лекция о том, что я провела целый день с парнем, которого они даже не знают. Но когда они подходят ближе, я замечаю, что мама плачет.

— Что случилось? — повторяю я и смотрю поочередно то на одного, то на другого. — Что происходит?

— Джастин... — Мама пытается меня обнять, но я отстраняюсь от нее и делаю шаг назад.

— Что такое? Что случилось с Джастином?

Мама в ответ лишь снова плачет, тогда начинает говорить отец:

— Милая, он попал в аварию. Скорее всего, это случилось днем, но нам стало известно только час назад.

— В аварию? Вы уверены?

Мама пытается взять себя в руки, утирает слезы.

— У нас не слишком много информации, дорогая. Кажется, он ехал в город, а какая-то машина проскочила на красный свет. Рейли сейчас в больнице, уверена, что Джастин захочет тебя увидеть, поэтому мы ждали, когда ты вернешься домой, чтобы всем вместе поехать туда.