Джоанна ждала, а тем временем солнце скрылось за деревьями и неожиданно начал затихать беспрерывный шум, доносившийся с ближних приисков.

– Это было в 1834 году, – сказала сестра Вероника. – Мне запомнился год, потому что как раз в то время я принимала монашество. Из пустыни тогда привезли маленькую девочку, белую, и лет ей было около четырех. Состояние ее было ужасное. Физически с ней все было в порядке, о ней хорошо заботились, но вот когда дело доходило до расспросов о родителях, с ней неизменно случались истерики. Она была настолько напугана, что нам с трудом удавалось разобрать, что она хочет сказать. Помню, она пыталась рассказать о собаках, диких собаках, и огромной змее. Но больше всего нас поражало то, что она не говорила по-английски, а только на наречии аборигенов!

Власти направили ребенка к нам, чтобы мы присмотрели за ней, пока ее можно будет посадить на корабль, идущий в Англию. Нам сказали, что у нее там живут родственники. Этот ребенок мог иметь отношение к вашим деду с бабушкой?

– Это их дочь и моя мать, – проговорила Джоанна, ее охватило сильное волнение. Так, значит, они были здесь все-таки. Они точно шли этим путем. А если так, то Карра-Карра должна находиться где-то недалеко.

– Что теперь вы собираетесь делать, миссис Уэстбрук?

– Я должна выяснить, куда они отправились и где жили.

– Сомневаюсь, что вам что-то удастся узнать: ведь прошло столько лет.

– Там что-то есть, сестра. Моя мать верила, что ее там что-то ждет, и теперь у меня такое чувство, что это ждет и меня.

Маленькие умные глаза сестры Вероники всматривались в лицо Джоанны.

– Так, значит, это духовное странствие? – спросила она. – Мне показалось, я почувствовала это, когда мы обменивались рукопожатиями. В вас я чувствую целеустремленность, миссис Уэстбрук. Возможно, в этом есть предопределенность, ощущение своей судьбы. – Она посмотрела на Бет. – И судьбы вашей дочери, полагаю. Господь привел вас сюда не без причины.

– Что-то меня сюда привело, – сказала Джоанна, – потому что это путешествие длится уже много лет. И начала я его не совсем по своей воле. И моя мать ощущала такую же тягу.

– Понимаю, – улыбнулась Вероника. – Много лет назад мне тоже было суждено приехать сюда. Я родом из богатой семьи, миссис Уэстбрук. И могу сказать, что была в молодости весьма недурна собой. У меня было много возможностей, но я была призвана приехать сюда, чтобы нести в этот дикий край Божью доброту и любовь.

– Что вы будете делать, если вас все же вынудят уйти отсюда?

– Тогда мы найдем другое место. Нам всегда это удавалось. – Она взяла Джоанну за руку. – Да будет Господь с вами в вашем путешествии, моя дорогая. Я буду молиться, чтобы вам удалось найти то, что вы ищете.

27

– Не нравится мне все это, и даже очень, – вздохнул Хью, закончив осмотр павшей овцы. Он встал на колени, чтобы лучше рассмотреть раны животного. Характер язв на коже и клочьями лезущая шерсть указывали на поражение личинками мясной мухи. Поднявшись с колен, он снял перчатки и окинул взглядом печальную картину. Повсюду лежали мертвые овцы. Живые тоже выглядели не намного лучше, так что не приходилось надеяться, что они протянут долго.

Хью добирался в «Меринду» пять недель и сразу с дороги оседлал коня и поскакал на пастбища к Джеко. Не прошло и часа, как он понял, что положение значительно сложнее, чем ему представлялось. По всему району наблюдался массовый падеж овец. Животные гибли сотнями. Они валились замертво все в язвах, сплошь покрытые кишащими личинками, а шерсть лезла с них клочьями. Пораженными оказались все стада от Уильямз Грейндж до Барроу-Даунс. Пока погода стояла прохладная, но Хью подозревал, что с потеплением, когда выведется новое поколение личинок, по равнинам прокатится новая, еще более грозная волна заражения.

Сбросив перчатки, он прошелся рукой по волосам. Все сильнее давала о себе знать усталость. Почти без передышки он проделал весь путь от Калагандры: сначала поездом до Перта, затем четыре с половиной недели на пароходе и еще два дня заняла дорога от Мельбурна до Западного района. Теперь ему было ясно, что вернуться к Джоанне ему удастся далеко не так скоро, как он рассчитывал.

– Знаешь, Джеко, это необычный случай, – говорил своему управляющему Хью. – Что-то здесь не так. Овцы погибают гораздо быстрее, чем обычно при такой напасти.

– Потому-то, Хью, я и отправил тебе телеграмму. Я знал, что мне одному не справиться.

Чем дольше ходил Хью среди погибших овец, тем сильнее становилось его недоумение. Его смущал слишком короткий срок между заражением и гибелью животного. Он теперь был рад, что уехал из Калагандры. Требовалось срочно установить причину всех странностей и найти способ предотвратить гибель остальных животных, в этой ситуации на счету был каждый день. Он подошел к еще живой овце. Она лежала на боку, и на ней кишмя кишели личинки. Хью взял ружье и выстрелил овце в голову.

– Ров вырыли, Джеко? – спросил он. – Закопайте всех мертвых овец.

– А что потом?

– Мы осмотрим все отары. Зараженных животных изолируем. У чистых надо немедленно подстричь шерсть на задних ногах. Не понимаю, в чем дело, Джеко, но это все очень серьезно. Не помню, чтобы личинки поражали животных так быстро и столько овец погибало. Инкубационный период необычно короток. Может быть, это какой-то новый вид мух?

– До сезона стрижки у нас всего четыре месяца, – мрачно напомнил Джеко. – Думаю, нам следует начать обработку раствором.

– Мне кажется, Джеко, в этом случае купание в дезинфицирующем растворе не поможет. Пусть тушу этой овцы отнесут на ферму. Хочу сделать вскрытие. Возможно, мне удастся что-нибудь установить. А пока я проедусь по другим фермам, посмотрю, как справляются они.


Хью вернулся домой совершенно без сил. В доме кроме него никого не было, если нее считать миссис Джексон, готовившей на кухне обед. Он переоделся наконец после дальней дороги, вышел в гостиную и налил себе виски. Было очень приятно оказаться в знакомых стенах. Красота дома в «Меринде» несла покой растревоженной душе, радуя блеском натертых полов, современными, отделанными кафелем ванными комнатами, витражными стеклами парадных дверей, искусно сделанной мебелью и газовыми светильниками. Дом был солидный, большой, и от него веяло спокойствием и уверенностью, как… от храма, – думал Хью. Еще больше, чем спокойная элегантность «Меринды», согревали душу милые сердцу вещицы, каждая со своим значением. Особенно много было фотографий всевозможных размеров и форм в серебряных или деревянных рамочках либо без них вообще. Ими были увешаны стены и уставлены столы: вот девятилетний Адам держит пойманную в реке рыбу, а там Бет в наряде для детского костюмированного бала, Сара с Джоанной в оранжерее. Они стоят, склонясь над растениями, щедро залитые солнцем, не замечая, что их фотографируют. Разные вещицы вызывали в памяти приятные воспоминания: сувениры с Международной выставки, награда, полученная Бет на животноводческой выставке за выращенную овечку, грамоты Адама за успехи в учебе из средней школы Камерона.

Хью старательно гнал от себя ужасные картины, которые пришлось наблюдать за последние несколько часов: заживо гниющие овцы, отчаяние в глазах людей, знающих, что им придется потерять фермы, – все, ради чего они трудились. Он решил, что на следующий день примется, засучив рукава, искать способ победить очередную напасть, свалившуюся на головы овцеводов западной части колонии Виктория. Но в этот вечер ему требовался покой и уют семейного очага. Он скучал по Джоанне, и ему хотелось бы, чтобы она приехала с ним или у него была возможность остаться с ней. Нашла ли она что-либо за те пять недель, что заняла у него дорога? В «Меринде» его ждала телеграмма, отправленная четыре с половиной недели назад: «ОТПРАВИЛИСЬ В КАЛАГАНДРУ. ОСТАНОВИЛИСЬ В ГОСТИНИЦЕ «ЗОЛОТОЙ ВЕК». ЛЮБЛЮ, СКУЧАЮ. ДЖОАННА». С тех пор не пришло больше ни одной весточки.

Хью обернулся на шаги в коридоре и увидел в дверях Сару.

– Вы вернулись! Они обнялись.

– Как Джоанна? – спросила Сара. – Нашла она что-нибудь?

– Пока ничего, к сожалению. По крайней мере, не нашла до моего отъезда. Я надеялся, что новости будут меня дожидаться здесь.

– Жаль, но ничего нет, – ответила Сара. – Но, зная Джоанну, могу сказать, что сложа руки она не сидит, это уж точно! А от Адама есть кое-что. – Она достала из ящика стола письмо. – На целый час хватит читать. Ему очень нравится в университете. Он просто в восторге!

Хью взглянул на знакомый почерк и прочитал первые слова: «Дорогое семейство, привет вам всем от вашего умного разумного сына!»

Хью улыбнулся. На какой-то миг в памяти возник маленький мальчик с забинтованной головой, растерянный и испуганный.

– Как овцы? – спросила Сара. – Вы знаете, что с ними? Я слышала разговоры, что это новый вид мясной мухи.

– Думаю, так и есть. Но на этот раз имеются осложнения с микозным дерматитом, чего раньше мне никогда не приходилось видеть при нашествии мясной мухи.

– Что вы собираетесь делать?

– Для начала мы пострижем задние ноги у всех овец в стаде, затем снимем как можно больше шерсти с баранов валухов. Потом я хочу поместить в карантин суягных овец: у нас их более двух тысяч. Если муха доберется и до них, тогда мы можем лишиться всего поголовья. Затем мы начнем купать их в растворе от паразитов и посмотрим, что поможет.

– Хью, я могу чем-нибудь помочь?

– Спасибо, Сара, – сказал Хью и подумал, что ей придется отправиться в Камерон и огорчить Джоанну телеграммой с сообщением, что скоро приехать в Калагандру ему не удастся.


Саре не спалось, на душе было тревожно. Она пыталась понять, почему к ней не идет сон. Возможно, не давала покоя новая беда, пришедшая на ферму, и тревога за Хью. Но, может быть, причина ее беспокойства не имеет отношения к «Меринде», а коренится в событиях, происходящих за тысячу миль на западном побережье континента? Она накинула на плечи шаль и неслышно выскользнула из дома. Была полночь. Западный район дремал в свете капризной осенней луны. Спускаясь к реке, где поспевал новый урожай базилика и мяты, она думала о том, где в этот момент была Джоанна, как у них с Бет шли дела, что им удалось узнать. Сара жалела, что не поехала с ними в Западную Австралию. Джоанна говорила: «За садиком присмотрит миссис Джексон». Но Сара побоялась, что миссис Джексон не сможет ухаживать за растениями, как надо. И еще ей хотелось быть на ферме, когда приедет Адам. Но Адам написал, что у него появилось множество друзей, которые пригласили его к себе в гости в Сиднее, поэтому он там останется и в «Меринду» не приедет.