За длинным столом сидели молодые люди и рассматривали под микроскопом образцы почвы, зерен и травы. Другая группа изучала большую анатомическую схему барана. И тут же джентльмены в черных сюртуках объясняли зрителям, что их вниманию предлагаются «новейшие, самые современные из всех известных в мире методы прогрессивного образования». Бет с Адамом прочитали надпись над экспозицией: «Сельскохозяйственная школа Тонгарра». Объявление поменьше приглашало: «Возьмите для знакомства», а под ним лежала стопка брошюр.

Адам взял одну из них. Брошюра содержала множество иллюстраций, на которых юноши стригли овец, ездили верхом и сидели на современных плугах. Одна из иллюстраций изображала этих же мальчиков, поющих в капелле, а еще на одной они играли на лужайке в крикет. Завершала брошюру страница с мелкими снимками классных комнат.

Бет с Адамом прохаживались вдоль изгороди, восхищаясь тем, что в помещении была создана обстановка, которую они привыкли видеть на дворе фермы.

– Знаешь, Лиззи, – сказала Адам – мне кажется, это замечательная школа. Может быть, мне лучше пойти учиться туда, а не в среднюю школу в Камероне.

– Я тоже туда поступлю! – объявила Бет.

– Нет, ты не можешь там учиться, глупышка.

– Почему?

– Потому, что это школа для мальчиков. Видишь? – Адам показал, что только мальчики участвовали в показах, и в брошюре не было фотографий ни девочек, ни женщин. – Когда ты подрастешь, ты будешь учиться в школе для девочек, – объяснил он.

Бет нахмурилась, считая, что это несправедливо.

– Дети, мы вас везде ищем, – сказала Джоанна, присоединяясь к ним вместе с Сарой.

Они направились в зал искусства и архитектуры, и Сара с удивлением отметила, что у нее вдруг сильнее забилось сердце, когда они подходили к американской экспозиции. И тут она увидела его. Филип Макнил был одет традиционно в строгий зеленый сюртук и серые брюки. Он оставался все таким же, каким она его запомнила: стройным, высоким и привлекательным своей элегантностью.

– А вот и вы, мистер Макнил! – сказала Джоанна.

– Миссис Уэстбрук, – он подошел к ней и взял за руку. – Замечательно, что мы встретились. Я надеялся увидеть вас здесь.

– Мы получили на прошлой неделе ваше письмо. Приятно видеть вас, мистер Макнил.

– Я – Бет!

Филип рассмеялся, пожимая маленькую ручку.

– Ну, здравствуй, Бет.

– Она родилась в тот день, когда мы распрощались, – уточнила Сара.

– Сара? – он повернулся к ней и был явно удивлен.

– Приятно снова увидеться, – проговорила она, и, положив руки на плечи Адаму, сказала после недолгой паузы: – А это Адам. Вы помните его.

– Конечно, помню. Ты очень вырос, Адам, – Филип пожал руку мальчику. – Как поживает ваш новый дом, миссис Уэстбрук?

– Пока никак, но это длинная история. Мы все еще его не достроили. Вы писали, что сможете заехать в «Меринду» навестить нас. Хью будет очень рад увидеться с вами.

– Знаете, я решительно настроен побывать в «Меринде». Я, миссис Уэстбрук, пишу книгу об архитектуре Австралии. Она очень самобытна, я решил воспользоваться пребыванием здесь, чтобы пополнить свои знания. Я познакомился с архитектурой Мельбурна и Сиднея, а теперь мне бы хотелось посмотреть кое-что в сельской местности.

– В Западном районе вы как раз найдете, на что посмотреть. Если хотите, «Меринда» к вашим услугам. Можете остановиться у нас. Мы даже сможем показать вам окрестности. Когда вас ждать?

Он снова бросил на Сару удивленный и заинтересованный взгляд.

– Я должен пробыть здесь до закрытия выставки, но потом мы с женой не торопимся возвращаться в Америку.

– Дайте нам знать, когда приедете, мистер Макнил, – попросила Джоанна. – До свидания. До встречи.

Они вышли из зала через другую арку, по обе стороны которой стояли пальмы с густой листвой. Поэтому они и не могли заметить на другой стороне столиков с табличками: «Детский дом Святой Марии», «Еврейский фонд выдачи пособий» и «Миссия поддержки аборигенов в Карра-Карра».


Они покидали выставку, когда солнце уже клонилось к западу и мартовское небо быстро темнело. Джоанна приостановилась на шумной улице и посмотрела по сторонам. Как сильно изменился Мельбурн за годы, прошедшие после ее приезда! И он продолжал стремительно меняться, так что казалось, стоит закрыть глаза, пусть даже на мгновение, и за этот миг успеет появиться новое здание или исчезнет старое, либо по улице загромыхает на пятьдесят экипажей больше. В Камероне все было по-другому. Камерона перемены касались мало. По-прежнему дома в нем не превышали одного-двух этажей, лошади, не спеша, цокали подковами по тихим улицам, а пастухи, рабочие с ферм и погонщики коротали свободное время в пабах. Ритм Мельбурна захватывал Джоанну. Жизнь здесь била ключом, происходила масса событий. Радовали глаз разбитый недавно городской парк и ярко-зеленые конки; украшали город многочисленные памятники тем, кто отличился каким-то значительным делом. И только с большим трудом верилось, что каких-нибудь пятьдесят лет назад на этом месте стояла всего-навсего «примитивная деревня».

Она остановилась, увидев, как из магазина появилась Полин Макгрегор. Джоанна всматривалась в женщину, которую едва знала. Хотя Хью так и не смог доказать, что поваленная изгородь, из-за чего утонуло так много овец из его стада, дело рук Колина Макгрегора, но о добрососедских отношениях между Уэстбруками и Макгрегорами речь идти не могла. Когда на какое-либо торжество в Килмарнок съезжалось общество Западного района, Хью с Джоанной оставались дома, и когда в «Меринде» собирались гости со всей округи, Макгрегоры не появлялись. В Камероне на собраниях Ассоциации жен овцеводов, где обсуждались филантропические проекты или распределение благотворительной помощи, Полин с Джоанной также удачно избегали друг друга, не обменявшись ни взглядом, ни словом.

Джоанна продолжала наблюдать. Полин все стояла у магазина, словно не могла решить, куда направиться. В тридцать три года Полин сохранила стройность и привлекательность. Синее приталенное шелковое платье очень ей шло, и многие мужчины не могли удержаться, чтобы не взглянуть на нее. Пока Джоанна гадала, почему Полин, всегда такая щепетильная в соблюдении правил приличий, вдруг оказалась одна на людной улице, элегантный экипаж, запряженный парой лошадей, остановился рядом с Полин. Она с улыбкой направилась к экипажу, затем из него вышел мужчина, протягивая руки ей навстречу. Джоанне был виден его профиль, и она едва сдержалась, чтобы не ахнуть вслух.

Это был Хью!

А затем…

Она сдвинула брови. Джентльмен подал руку Полин и повернулся к Джоанне спиной, так что ей не удалось увидеть его лицо полностью.

Неужели Хью?

– Мам, посмотри, – позвал ее Адам. – Вот свободный экипаж.

Но Джоанна, занятая своими мыслями, не отзывалась.

– Мама.

Джоанна успела заметить, как в экипаже исчезает шлейф платья Полин.

Она готова была поклясться, что это был Хью.

– Сара, ты видела?

Она умолкла, качая головой. Нет, конечно, это был кто-то другой. Во-первых, этот мужчина уступал Хью в росте, и потом, с какой стати Хью вдруг мог оказаться в Мельбурне?

– Ничего, я, должно быть, устала, – сказала она, провожая глазами экипаж с Полин. Конечно, в усталости все дело. Неделя была утомительной, да еще ее мучили кошмары. Вот и стало ей мерещиться неизвестно что.

– Ну, а теперь все садимся в экипаж, – скомандовала Джоанна.

Когда дверца закрылась и кучер вернулся на свое место, у всех вырвался вздох облегчения. Приятно было наконец сесть и отправиться домой. Адам болтал без умолку обо всем удивительном, что встретилось ему на выставке: об исследователях и воздухоплавателях, о путешественниках, открывших реки и давших названия горам. Они совершили увлекательные путешествия и побывали в самых диковинных местах на земле. Но самое глубокое впечатление произвел на него динозавр и копия кроманьонца.

– Когда-нибудь я тоже найду кости древних людей или вымершего животного! – с воодушевлением говорил Адам. – Может быть, я открою растение, которое никто еще не видел.

– Назови что-нибудь моим именем, Адам, – попросила Бет.

– Я назову в твою честь цветок, хорошо? Я отправлюсь в Новую Гвинею, и там мне встретится редкая орхидея, еще не имеющая имени. И она получит название Elizabelbus officinale. Тебе нравится?

– Адам, а что там у тебя? – спросила Джоанна.

Он протянул ей тонкую пачку брошюр и рекламных листков.

– Их можно было брать бесплатно, – поторопился он успокоить ее.

Джоанна просмотрела набранные Адамом брошюры, представлявшие причудливую смесь от рекламы «Электрического пояса Уилсона», жевательного табака «Влэкбой» и приглашения посетить «Приемную доктора Сноу на Соунсон-стрит и побывать на бесплатном сеансе настоящего месмеровского лечебного гипноза» до купона на скидку в шесть пенсов при покупке любой шляпы в магазине Макмаона на Коллинз-стрит «Галантерейные товары для мужчин».

– Правда же, их можно было брать? – спросил Адам.

– Конечно, милый. Но думается мне, они рассчитывали своей рекламой привлечь тех, кто намерен потратить деньги в их заведениях!

Возвращая Адаму бумаги, она обратила внимание на торчавший внизу пачки листок. Ее привлекло напечатанное вверху слово «Карра». Она вытащила его и увидела, что это была брошюра, призывающая оказать содействие в спасении Миссии поддержки аборигенов в Карра-Карра, находящейся в колонии Новый Южный Уэльс.

19

Ребенок заплакал, и Мерси Камерон потянулась к нему, собираясь забрать:

– Давай, я ее возьму. Она хочет к маме.

– Да, конечно, – ответила Полин, неохотно возвращая ребенка матери.

– Джейн всего два месяца, а она знает, кто ее мама. Правда, Джейн, пышечка ты моя?

Полин смотрела, как успокаивается малышка на руках матери, и отвернулась. У тира для стрельбы из лука уже выстроилась целая очередь из детей, но Полин оставила свой пост, чтобы взглянуть на малышку Мерси Камерон. И вот она вернулась к прерванному занятию: помогать мальчикам стрелять в цель за приз. Уходя от Мерси, Полин бросила взгляд на плакат над палаткой через дорогу и в очередной раз почувствовала неприятный холодок: «Спешите увидеть это шоу, пока живы, а то умрете и уже ничего не увидите». Надпись напоминала, что не за горами ее день рождения. Через несколько дней ей должно исполниться тридцать три.