– Она приходила сюда, мистер Макгрегор, – тихо сказал Иезекииль, указывая на свежий кенгуриный след. – И не так давно, может быть, сегодня утром. Детеныш тоже с ней.

Колин кивнул и повернулся в седле к Полин. Большой лук лежал у нее поперек седла, к спине был приторочен колчан со стрелами. Они договорились, что попробуют сразить самку: он – из ружья, она – из лука. Но детеныш, как сказал Колин, должен достаться Джадду.

Они переправились через реку вброд, проехали по берегу еще немного, и проводник повел их в сторону, вдоль небольшого ручья. Через некоторое время Иезекииль поднял руку, и все остановились. Он спешился и, опустившись на колени, стал рассматривать землю. Остальные молча ждали. Иезекииль хорошо знал эти места. В детстве он вместе со своей семьей, насчитывавшей около тридцати человек, жил в небольшом селении выше по реке. Со временем часть его родственников погубили болезни белых людей, другие были убиты белыми, которым приглянулась эта земля. Теперь в живых из всей семьи оставался один Иезекииль.

– Ну, старик, что скажешь? – нарушил молчание Колин.

Иезекииль поднялся с колен, хмуря брови.

– Я думаю, что быстроногая голубая ушла за те деревья, мистер Макгрегор. Но старый Иезекииль туда не пойдет.

– Почему?

– Запретная зона. Это Место Мечтания Эму. Если пойдем туда, не будет удачи.

– Тогда оставайся здесь. Джадд, за мной.

Верхом они продолжили путь и ехали между деревьями, пока не оказались на небольшой поляне. Здесь они оставили лошадей с грумами и дальше отправились пешком. Полин держала лук наготове. Стрела для охоты со смертоносным зазубренным наконечником заняла свое место, но тетива не была натянута. Колин услышал какой-то звук, резко остановился, осматриваясь. Не ожидавший этого Джадд налетел на отца, и Колин укоризненно посмотрел на сына. Все трое прислушались, затаив дыхание.

– Вон там, смотрите, – шепнула Полин и подняла лук, прицелившись.

Щипавшая траву самка кенгуру подняла голову и посмотрела на охотников. В свете осеннего дня ее голубовато-серая шерсть казалась дымчатой. Рядом с ней жевал траву детеныш. Колин вскинул ружье, но Полин уже выпустила стрелу. Самка забарабанила по земле задней ногой, предупреждая детеныша об опасности. Услышав тревожный сигнал, малыш оторвался от еды и увидел, как мать подпрыгнула и тут же в бок ей вонзилась стрела. Она упала, яростно лягаясь, потом вскочила и запрыгала, оставляя кровавый след.

Не успела Полин прицелиться во второй раз, как Колин выстрелил, и кенгуру опрокинулась на спину. Испуганный детеныш сначала поскакал к матери, потом развернулся на хвосте и бросился прочь.

– Стреляй, Джадд! – закричал Колин. – Цель перед тобой, ну же, давай!

Джадд словно застыл на месте. Его так трясло, что ружье ходило в его руках ходуном, и он не мог прицелиться.

– Давай!

Джадд пытался навести ружье на мечущегося в страхе кенгуренка. Его мутило. Он заплакал.

– Черт! Стреляй же! – гаркнул отец.

Джадд нажал на курок и упал, оглушенный выстрелом.

– Ты попал в него! – воскликнул Колин и побежал к мертвым кенгуру. – Джадд, это та самая самка, которую мы не смогли подстрелить прошлой весной! Я говорил тебе, что у нее детеныш в сумке. – Он поставил ногу на тушу и выдернул стрелу Полин. – Вы проиграли соревнование, мисс Даунз!

Тем временем Полин помогала подняться Джадду.

– Ну, давай, вставай, – тихо приговаривала она. – Все хорошо.

Но мальчик рыдал безутешно:

– Бедный детеныш! Бедный маленький кенгуренок!

– Иди сюда, Джадд, – раздраженно приказал Колин. Мальчик не двинулся с места, плечи его сотрясали рыдания.

На выстрелы прибежали грумы.

– Удачный выстрел, сэр, – сказал один из них. Опустившись на колени, он достал из-за пояса нож и начал обрезать у кенгуру хвосты.

– Джадд, – многозначительным тоном позвал Колин. – Подойди и потребуй свой трофей.

Но мальчик медлил, сопя и глотая слезы.

– Иди делай, что отец говорит, – легонько подтолкнула его Полин.

Неохотно Джадд двинулся с места, но когда увидел, как окровавленные хвосты отделяют от безжизненных тел, он круто повернулся, и его стошнило.

– Поди сюда, сын, – говорил Колин, протягивая руку к хвосту кенгуренка. – Это твоя первая добыча. Ты должен ей гордиться.

Когда он взял Джадда за руку, Полин попыталась его остановить.

– Подождите, Колин, – сказала она, зная, что он собирается сделать.

Но ее совет запоздал. Колин провел окровавленным хвостом по лицу и волосам Джадда. Ребенок ответил истошным воплем.

– Да что с тобой такое? – кричал Колин, пытаясь удержать извивающегося сына.

– Он испугался, – сказала Полин. – Отпустите его.

– Испугался? Черт возьми, мисс Даунз, я прошел такое посвящение в семь лет и не испугался!

– Он не понимает! Он не знает, что вы делаете!

В то время, как грумы обменивались беспокойными взглядами, – когда хозяин гневался, доставалось всем – Иезекииль наблюдал. Он и раньше видел этот ритуал, когда у первой добычи обрезали хвост и обмазывали кровью того, кто ее добыл. Как объяснил Иезекиилю один из фермеров-скотоводов, это была старая традиция, пришедшая с их родины, где добычей было животное с названием лиса. Это один из немногих обычаев белых людей, в котором Иезекииль видел смысл, хотя они всегда забывали попросить у животного прощения, прежде чем убить его. Ни один абориген не забыл бы об этом важном правиле, чтобы не навлечь беду.

Джадд кричал и отбивался, пока не вырвался от отца, но тут его перехватила Полин.

– Ну-ну уже все позади, – старалась она успокоить его. – В первый раз такое происходит со всеми. Больше этого не будет.

– Перестаньте с ним нежничать, – бушевал Колин. – Как он, по-вашему, сможет вырасти и стать настоящим мужчиной, если не начнет учиться уже сейчас? Прекрати плакать, Джадд!

– От крика мало пользы, вы только хуже делаете. Разве вы не видите, как он расстроен? – она погладила Джадда по голове. – Все хорошо, мы сейчас поедем обратно.

Она передала Джадда заботам одного из грумов, который его умыл.

К Полин подошел Колин.

– Простите, что накричал на вас, мисс Даунз. Я беспокоюсь о Джадде ради его же блага. Он должен учиться заботиться о себе. Если я его лишусь…

– С ним все будет хорошо, мистер Макгрегор.

Она повернулась лицом к ветру и козырьком приложила руку к глазам.

– А там уже территория «Меринды»? Вы слышали, мистер Колин, что жена Хью ждет первенца?

Она заметила, как посуровел Колин.

– Не удивлюсь, – продолжала она со смехом, – если через несколько лет у вас в соседях окажется целый выводок Уэстбруков! Я слышала, дела у Хью идут хорошо. Он даже начал строить новый большой дом у реки. А еще ему удалось раздобыть какого-то необыкновенного барана, и он надеется вывести новую особенно выносливую породу овец. Мистер Макгрегор, кто бы мог подумать, что Хью сможет так развернуться?

Она проследила за его взглядом. Он был устремлен к подножию гор, к тем пяти тысячам акров, что лежали у северной границы «Меринды». Она уже уходила, но он вдруг взял ее за руку:

– Мисс Даунз, вы говорили, что ваш брат согласен продать мне тот участок.

– Ну, не то чтобы продать.

– Что вы имеете в виду?

Она посмотрела на Джадда, который уже, казалось, позабыл о своем страхе.

– Ему уже лучше, – заметила она. – Ему просто нужна ласка.

– Вы были правы, мисс Даунз, когда говорили, что Джадду нужна мать, – осторожно начал Колин после небольшого раздумья. – Я очень много об этом размышлял. Возможно, было бы несправедливо по отношению к мальчику вводить в дом незнакомого ему человека. Ему нужен тот, с кем он уже освоился.

– Он знает мисс Тодд и мисс Кемпбелл.

– Да.

Полин следила, как ветерок шевелил его волосы, а он старательно подбирал слова:

– Я думаю, мисс Даунз, возможно, Джадд предпочел бы, чтобы я женился на женщине, больше похожей на вас.

– На меня?

Он бросил взгляд на горы, в сторону процветающей «Меринды», где, как он представлял себе, наслаждается жизнью с молодой женой Хью Уэстбрук.

– Так вы подумаете об этом? – спросил он.

– Возможно, – улыбнулась в ответ Полин.

14

«Дорогая моя сестра, – говорилось в письме, – наконец мы достигли поселения Сидней после пяти месяцев плавания. Наше путешествие оказалось настолько ужасным, что для его описания трудно подобрать слова. Мисс Пратт, мне и еще двум дамам пришлось делить крохотную каюту размером семь на девять футов. Спали мы на неудобных, очень узких койках, и когда кто-то из нас переодевался, остальным приходилось выходить за дверь. На более чем две сотни пассажиров на корабле имелось всего два ватерклозета. Находились они рядом с нашей каютой, и смрад от них был ужасен. У многих переселенцев не было одежды на смену; нас заедали вши, на корабле кишмя кишели крысы. За время нашего плавания появилось на свет восемь детей, а пятеро умерло».

Джоанна посмотрела в окно своего гостиничного номера. Сквозь замутненное дождем стекло виднелись размытые огни газовых фонарей, с улицы до нее доносился скрип и стук проезжавших мимо экипажей, цокот лошадиных копыт на мостовой. Снаружи было холодно, но ее номер в гостинице «Король Георг» согревал огонь двух больших каминов в спальне и гостиной, в которой она теперь сидела, наблюдая, как угасает дождливый день. С самого утра она разбирала бумаги, присланные ей Фрэнком Даунзом из редакции «Таймс». Они представляли собой причудливую смесь документов, актов, путевых заметок, квитанций, личных писем, транспортных накладных, старых пожелтевших газет. Среди них были и дневники, и даже один корабельный журнал. Сбором и составлением перечня материалов, охватывающих период истории с 1790 года, занимались сотрудники газеты. Готовилось все это для задуманного Фрэнком «памятного альбома» к столетнему юбилею Австралии, до которого оставалось четыре года. Фрэнк предоставил эти архивы в распоряжение Джоанны, когда услышал от нее о письме Патрика Лей-тропа и упомянутом в нем корабле, носившем название какого-то мифического животного.