– А знаешь. Полин, Колин Макгрегор обязательно женится, – говорила Луиза. – Он сказал мистеру Гамильтону, что не собирается посылать сына учиться, когда придет время, а намерен оставить его в Килмарноке. Так что мальчику потребуется мать.

Луиза присматривалась к подруге, стараясь разглядеть хоть маленькую трещинку в окружавшей Полин броне невозмутимости. В ней не было и признака волнения. На турнирах лучников Полин неизменно удостаивалась похвалы за свое «впечатляющее мастерство и облик», как польстил ей по-братски Фрэнк в одном из выпусков «Таймс»: «Ставшая в шестой раз победительницей кубковых соревнований по стрельбе из лука, мисс Даунз вызвала у зрителей изумление и восторг. Это настоящая Артемида наших дней». Луиза заключила, что Полин искусно удавалось скрывать свои переживания, даже если ее и беспокоила невозможность заманить в сети мужчину. Она выглядела, как всегда, собранной и уверенной в себе.

– Хотя его и видели с Вилмой Тодд, – продолжала Луиза, – мне кажется, шансов больше у Верити Кемпбелл. Верити, как никак, всего девятнадцать, а бедняжке Вилме уже почти двадцать четыре. Если человек намерен создать семью, он предпочтет молодую жену.

Полин, впереди у которой маячил двадцать шестой день рождения, послала стрелу в цель. И снова попала в яблочко.

– На днях я разговаривала с миссис Грамерси, – продолжала судачить Луиза. – Она сказала, что у Мод Рид неприятности в семействе…

Слушая болтовню Луизы, Полин подумала о том, что прошел год с тех пор, как в эпидемию тифа Луиза потеряла ребенка и пока не беременела. Полин гадала, удалось ли Луизе все же узнать секреты предохранения от беременности.

– А еще Полл Грамерси рассказала, что Джоанна Уэстбрук беременна, – Луиза пристально следила за выражением лица Полин.

– Я знаю, – коротко ответила Полин.

Перед следующим выстрелом ей требовалось хорошенько сосредоточиться. Когда до нее дошла новость о беременности Джоанны, ее охватила холодная ярость. Полин ломала голову, силясь понять, какое помрачение на нее вдруг нашло, что она проявила такое глупое бескорыстие и отпустила Хью. Наверное, на нее повлияла атмосфера болезни и смерти, и среди множества свежих могил она ощутила прилив редкого и необычного для нее душевного благородства. Но она не позволит себе жить сожалением. Полин считала, что сожаление – пустая трата времени и никакой пользы принести не может. Хью был женат, и с этим ничего нельзя было поделать.

«Но был ли он счастлив со своей молоденькой англичанкой?» – гадала Полин.

– Как я понимаю, к тебе зачастил Ангус Макклауд, – заметила Луиза.

Полин со вздохом опустила лук и подала знак принести ей лимонада. Мужчины потянулись к ней вереницей сразу же, как только стало известно, что ее свадьба с Хью не состоится. Важные и многообещающие, разные внешне и по возрасту, в большинстве своем богатые, но все они были прескучные. Временами Полин, дорожившая своей независимостью, подумывала о том, что было бы лучше, может быть, вообще не выходить замуж. Но ее бесило, что общество видело в незамужней женщине неудачницу, неспособную одержать победу в соревновании. А еще ей было одиноко. Что ей теперь делать со своей жизнью?

Полин думала о Колине Макгрегоре. О его страстном желании иметь больше детей-наследников было известно всем. Внезапная утрата Кристины и ребенка довела его любовь к Джадду до фанатизма. Он сознавал, что его чувства могут плохо повлиять на мальчика, а мысль потерять единственного наследника повергала его в ужас. Благородный род Макгрегоров должен был продолжаться. Хотя Колин явно не рассматривал Полин как одну из претенденток, она строила свои планы. Полин не собиралась упускать эту цель, и залогом успеха становился второй из двух секретов, известных только ей.

Мысль о нем приводила ее в волнение. Колин обладал властью и знал, как ей пользоваться. Поговаривали, что в последнее время он впал в неистовство, стал безжалостным и неразборчивым в средствах, но Полин решила, что за такой линией поведения, возможно, будущее. Добиться победы способны только сильные. Слабым и робким мужчинам не нажить богатства и не создать империю. Его сила и властность возбуждали ее. Она пыталась представить, каков в любви Колин Макгрегор? Как бы она чувствовала себя в постели с ним, в его объятиях, соприкасаясь с ним телом?

Она неожиданно отвернулась от мишени и решила про себя, что пришла пора разыграть козырную карту.

– Луиза, ты меня извини, но мне нужно съездить по делу.

– Вот как? – удивилась Луиза, с недоверием всматриваясь в лицо Полин. – Может быть, тебя подвезти?

– Нет, Луиза, дорогая, боюсь, что нам нужно в противоположные стороны. А ты оставайся и допей лимонад. Я знаю, как ты плохо переносишь жару.

Не прошло и нескольких минут, как Полин уже выезжала из Лизмора на сером в яблоках красавце-коне по кличке Самсон. Она отпустила поводья, и вскоре они неслись галопом по травяному ковру равнин. Самсон перелетал живые изгороди из колючего боярышника и деревянные заборы, он несся, громко стуча копытами через заросли алой жимолости, мимо насаждений черно-древесной акации и казуарины. Потревоженные какаду слетали с ветвей эвкалиптов и взмывали ввысь, усеивая небесную синь сотнями коралловых пятен. В бешеной скачке Полин думала о Колине Макгрегоре.


– Стреляй, – кричал Колин. – Стреляй же в нее, говорю тебе.

Джадд старался изо всех сил прицеливаться поточнее, но его трясло так сильно, что он не мог ровно держать ружье.

– Черт возьми, Джадд, да стреляй же ты, наконец! Джадд нажал на курок, выстрел пришелся мимо цели, и большая кенгуру, испуганная рикошетом, сорвалась с места.

Колин выругался сквозь зубы. Животное снова ушло от них.

– Не знаю, что на тебя вдруг нашло, Джадд, – говорил укоризненно Колин; качая головой и шумно ступая по сухой траве, он направился к сыну. – Мы охотимся за этой самкой не одну неделю. Она была прямо перед тобой. Лучшей мишени не придумать, а ты дал ей уйти.

С ружьем в руках Джадд молча смотрел на место, где только что сидела самка кенгуру, но теперь перед ним осталась только трава, кустарник да полевые цветы.

– Но, по крайней мере, у нас есть вот что. Неплохо для утра, – Колин жестом указал на гору кенгуриных туш под эвкалиптом, но Джадд смотрел на них в полном унынии. Животные были разных размеров и оттенков, но, в большинстве, это были молодые кенгуру. Серая шерсть их была мягкой, а круглые глаза очень напоминали оленьи, и потому охота на кенгуру вызывала у Джадда отвращение.

– Ну, хорошо. На сегодня достаточно. Можете поджигать, – дал указание Колин людям, стоявшим у груды.

Больше всего не нравилось Джадду, что охотились они ради спорта, забавы ради, а не потому, что им нужно было добыть мясо или шкуру. Джадд помнил, как все происходило во времена, когда была жива мать. В Килмарнок съезжалось множество гостей, устраивалась большая охота. Кенгуру убивали по три-четыре сотни и оставляли пылать огромным костром. Иногда в костре оказывались еще живые животные, и крики их неслись вслед всадникам, возвращающимся в усадьбу.

– Не огорчайся, Джадд, – успокаивал его Колин. – Ты не можешь побеждать каждый раз. Но это только пока. Ты еще научишься. И готов поспорить, что в следующий раз она от тебя не уйдет. Кажется, у нее в сумке детеныш. Тем лучше: получится двойной трофей.

Но Джадд огорчался совсем по другим причинам, о которых отец и не подозревал. Дело кончилось тем, что он выронил ружье и зарыдал, закрывая лицо руками.

Колин тут же опустился на колени и обнял своего девятилетнего сына.

– Ничего-ничего, – подбадривал он его. – Я понимаю тебя. Я чувствовал себя точно так же и тоже расстраивался, когда был в твоем возрасте. Отец взял меня на охоту, а у меня не получалось стрелять так метко, как у других. Ты еще мальчик. Обещаю, что в свое время ты станешь отличным стрелком. А сейчас успокойся и перестань плакать.

Юный Джадд проглотил слезы и прошелся рукой под носом.

– Так-то лучше, – ободрил Колин, но, когда мальчик вытер руку о брюки, Колин Макгрегор нахмурился. – А где твой носовой платок? Вот, возьми. Нос вытирают платком, а не рукой.

– Черт побери, – сказал Джадд и взял у отца платок.

– Это еще что такое? – поднял брови Колин. – Откуда ты взял эти слова?

– Так говорят рабочие на ферме.

– Но ты же не рабочий, и тебе не следует так говорить, ясно?

Джадд молча кивнул.

– Послушай, – Колин взял сына за плечи. – Настанет день, и ты станешь хозяином замка Килмарнок. Ты будешь лордам и джентльменом. Джентльменам не пристало пользоваться такими словами.

Колин вгляделся в лицо сына, так напоминавшее черты его дорогой незабвенной Кристины, и в который уже раз подумал: «Ребенку нужна мать».

Истина эта была жестока, но Колину приходилось с ней мириться. Прошло четырнадцать месяцев после смерти Кристины, и следовало подумать о новой женитьбе. Он не мог рисковать. Потеряв Джадда, он лишился бы наследников. Колин отказывался думать, что весь его труд мог пойти прахом.

Когда Колин Макгрегор впервые приехал в Австралию, там не сложилась еще социальная структура. Но он был уверен, что со временем появится аристократия. Он воздвиг свой замок как авангард цивилизации в этом полудиком краю, как напоминание всем, в чьих жилах не текла благородная кровь, что среди них живет настоящий лорд. Колин трудился, не щадя сил, чтобы сделать Килмарнок символом власти и влияния. Он искренне верил, что простые люди будут гордиться, живя рядом с ним. И этот символ, это имя не могло не иметь продолжения.

Он взял Джадда за руку и повел под навес, где на столе стояли еда и питье. Колин возвышался над всеми слугами и грумами: высокий элегантный мужчина с аристократической внешностью, одетый в вязаный свитер с узором жгутами, куртку из твида и темные брюки из плотной хлопчатобумажной ткани, заправленные в начищенные до зеркального блеска черные сапоги. Ни пыль, ни грязь не нарушали совершенство Колина Макгрегора. Стоя со стаканчиком виски, он обернулся и увидел подъехавшего управляющего Локи Макбина. Человек этот Колину не нравился, но он был ему необходим, поскольку выполнял все приказания без лишних вопросов.