Дарья Волкова - Времена года

Майя взглянула на часы. Три ровно. Концерт начался. Она прошла в кабинет и достала книгу из шкафа. Устроилась в кресле в углу – здесь казалось, что она не одна, что Июль где-то рядом. И, как и с ним тогда, открыла наугад.

Сигирийя и солеа – песни исключительно местные, они ни на что не похожи и ни с чем не перекликаются. В отличие от них фандангильо и хота воплощают общее полуостровное начало и возникают то здесь, то там, как родники, под самыми разными названиями – и на плоскогорье, и на восточном побережье, и даже на севере.

Я ценю андалузскую музыку за чистоту выражения – в ней, как в кубизме, линии инстинктивно точны и четки. Никакой мути. Мелодия причудлива, дерзка, как арабеска, но составляют ее неукоснительные прямые.

Майя не поленилась и нашла в Сети записи того, о чем рассказывал Лорка. Надела наушники. А через минуту выключила. Музыка… музыка везде.

А ты ее не слышишь. Хочешь, пытаешь, кажется, вот-вот. Но – нет, не слышишь. И не видишь.

***

На работе за время отсутствия скопилось много вопросов и документов, которые он должен был изучить лично. Светлана Егоровна только и успевала подносить новые папки и уносить уже прочитанные бумаги, большинство из которых было подписано или адресовано на исполнение. До обеда – текучка, после обеда – совещания со службами и деловые встречи.

Но для этого дня Илья сделал исключение. Ему нужно было домой.

Май встретила на пороге. Он пытливо посмотрел в ее лицо.

Как твои дела, девочка?

Она перестала проводить время за мультфильмами и снова начала получать удовольствие от еды.

Это уже была маленькая победа.

– Сейчас минут сорок поработаю и пойдем ужинать, – поцеловал, коснувшись губами волос.

Она кивнула.

Он прошел в кабинет.

А потом зазвонил телефон.

***

И даже Илья говорит про музыку.

Майя не поверила своим ушам, когда из-за приоткрытой двери кабинета донеслось что-то про скрипку. Нет, она никогда не подслушивала. Но сейчас… Скрипка?! Может быть, это связано с тем, как он вернул ее инструмент? Июль ничего не стал ей рассказывать об этом. И сейчас Майя без особых угрызений совести подошла к двери. Его голос звучал как обычно – уверенно, четко, убежденно.

– Да, я говорил, что у меня есть знакомая скрипачка. Да, она действительно играет хорошо… очень хорошо… нет, это не мое мнение дилетанта, это, знаешь ли, оценки педагогов… но сейчас она не сможет… Три недели для подготовки концерта – слишком мало, даже я понимаю такие вещи!… Ну, ты как маленькая, еще пари предложи… понимаю, что очень надо, и идея замечательная, правда. Но скрипичный концерт в июле… нереально… хорошо. Поговорим позже. Пока.

Она вошла в кабинет ровно в тот момент, когда он завершил разговор. Сидел на углу стола с телефоном в руке вполоборота. А на ее появление повернулся целиком. Спокойно и невозмутимо смотрел взглядом, будто говорящим: «Слушаю тебя. Что-то случилось?».

Да уж. Случилось.

– Познакомь и меня, что ли. Со своей знакомой ОЧЕНЬ ХОРОШЕЙ скрипачкой. Может, возьму у нее пару уроков.

– Хорошо, – Илья скрестил руки на груди. – Ее зовут Майя, двадцать один год, учится в консерватории. Ест очень много конфет, но я надеюсь, что с возрастом это пройдет.

Это не лезло просто ни в какие ворота. Не укладывалось ни в какие рамки. И вообще…

Майя уперла руки в талию.

– С кем. Ты. Меня. Обсуждаешь?

– Май, тебя я не обсуждаю ни с кем, – его голос звучал демонстративно спокойно. И он снова игнорировал все ее знаки и намеки. Нарочно, что ли?! – Просто в одной арт-галерее устраиваются летние сезоны. Возникла идея сделать концерт, небольшой, минут на сорок, для посетителей. Прямо в зале. Бесплатный. Люди пришли полюбоваться искусством, а там, среди картин и скульптур – музыка. Как мне кажется, идея очень интересная. А я как-то обмолвился, что знаком со студентами консерватории. Поэтому мне позвонили. Ищут музыкантов. Вот и все.

Ей пришлось взять паузу, чтобы переварить услышанное. Пальцы постукивали по поясу джинсов, глаза она прищурила. Июль же, напротив, смотрел прямым и открытым взглядом. А потом взял со стола какую-то бумагу, очки, надел их и принялся изучать документ.

Читает. Какую-то ерунду. Когда такие новости!

– Какой формат? Квартет? Квинтет? Только струнные или еще духовые? Точные даты проведения? – и, поскольку мужчина напротив не отрывался от чтения, Майя повысила голос: – Репертуар какой?!

Он пожал плечами, не поднимая глаз от листа.

– Честно говоря, я не знаю. Во-первых, три недели для подготовки – слишком мало, а во-вторых, я, кроме тебя, музыкантов не знаю. Контрабас же на скрипке не сможет, – тут все-таки соизволил поднять взгляд от бумаги. – Или сможет?

Никогда, за все время их знакомства, она не была так близка к тому, чтобы заорать. Завопить. Благим матом, как говорят.

– Оставь в покое Севу! – крик сдержать удалось, а вот бежевому ковру досталось – по нему притопнули ногой. – И смотри на меня!

Она не знала, что сейчас сделает. Но что-то сделает, точно! И, поймав спокойный взгляд широко распахнутых глаз, будто говорящих: «Ну, вот, смотрю» – просто сорвалась с места.

Не-е-ет, Илья Юльевич, пока рано смотреть! Сейчас… Сейчас ты увидишь!

Через две минуты в кабинете звучал знаменитый «Каприс № 24 ля минор» Гения из Генуи (3). А еще спустя четыре минуты, когда он отзвучал, смычок нацелился в грудь единственного слушателя, а скрипачка провозгласила:

– Звони и соглашайся!

– Май, это нереально. Даже я понимаю, что…

Он.

Еще.

С ней.

Спорит!

Смычок уперся в мужскую грудь – на две пуговицы ниже расстегнутой.

– Нет, ты НЕ понимаешь! Три недели – это вечность. Если заниматься.

Июль покосился на смычок, упиравшийся ему в грудь. И Майя перевела взгляд туда же. Смычок. В ее руке. А она только что…

… играла.

Майе вдруг перестало хватать воздуха. Девушка стала задыхаться. Зажмурилась. А потом резко открыла глаза. Не было ни темноты, ни тишины. Вокруг мир – полный красок и звуков. А напротив он. Который вернул ей все это.

Ее Синий Пьеро под лучами золотого солнца в бездонной лазури.

– У меня получилось… – голос едва повиновался. – Я снова вижу… – уже громче. – Я слышу! – а это совсем и все-таки – криком.

В последний момент Майя отвела скрипку рефлекторным движением, вбитым годами учебы: «Беречь от ударов инструмент». Но по затылку смычком Илья получил – когда она обнимала его за шею. И очки слетели то ли на стол, то ли на ковер – когда беспорядочно целовала куда придется: щеки, ухо, губы, подбородок. И шепнула, отдышавшись:

– Ты позвонишь?

Он обнял крепко – так крепко и близко, что она слышала, как сильно и быстро бьется то, чего у него, как сам утверждал, нет. Шестнадцатая, восьмая, шестнадцатая.

И негромко в макушку:

– Позвоню.

____________________

(1)- аниме-сериал

(2) – резонаторные отверстия в корпусе скрипки

(3) – Никколо Паганини

– Пап, у меня новости.

– Верю, что хорошие. Рассказывай, Майя.

– У меня… точнее, у нас с Севой… в общем, у нас концерт в художественной галерее через две с половиной недели.

– Концерт? – кажется, папа переспросил автоматически. А потом вдруг севшим голосом: – Ты… ты играешь, Майя? Ты взяла в руки инструмент?

– Уже три дня не выпускаю.

– Господи… – едва слышным в трубке выдохом. – Значит, сработало.

– Что сработало?

– Ничего, – уже громче. – Где концерт? Что будете играть? Я хочу знать подробности!

– Давай я завтра приеду и все расскажу.

– Жду. Ждем. И, Майя…

– Да?

– Я очень… очень за тебя рад.

На другом конце города, в Черемушках, пожилой человек ослабил ворот рубашки и полез в карман за таблетками. С сердца упала тяжесть – огромная, давившая. Надо супруге рассказать. Вот только сейчас выпьет лекарство и немного посидит. И подышит.

***

Идея Дуни бросить вызов сработала.

Это было так просто и так очевидно. Заработать пять тысяч на улице игрой на скрипке – вызов. Оставить памятный вензель на инструменте – вызов. Концерт, который трудно подготовить в сжатые сроки – тоже вызов.

И Май его приняла. Так же, как принимала все свои решения – безрассудно и отчаянно.

Зато Илье пришлось изучать особенности струнных ансамблей, прежде чем сказать, что нужен квартет. Как Майя смогла быстро организовать квартет – он не знал, только девочка это сделала.

Илья слышал, как она что-то кричала в трубку Контрабасу про виолончель, а потом были споры по поводу места репетиций.

Вопрос места для репетиций был самым простым. Илья быстро договорился о съеме одной из консерваторских аудиторий для занятий нового ансамбля.

Труднее оказалось с галереей. В итоге Светлана Егоровна два дня штудировала список частных выставочных залов Москвы, представила список семи наиболее подходящих Илье, и он сам ездил их смотреть. Нужно было хорошее помещение, чтобы уместились музыканты и слушатели, чтобы было достаточно пространства для звука, чтобы располагалась галерея относительно в центре и чтобы идея концерта была принята владельцем. В итоге три зала дали согласие. Но владелец одного быстро сориентировался и загнул за проведение мероприятия слишком большую цену, а остальные два так вдохновились идеей и увидели для себя новую перспективу, что согласились на организацию концерта за весьма символичную плату. Выбор пал на ту галерею, где площадь зала была больше. Да и живописные работы в ней оказались весьма приличного уровня. Илья принял решение в пользу этого места, обговорил сроки проведения концерта, сдвинув их на неделю позже, чем озвучил Май – выиграл время для репетиций и подготовки выступления, подтвердил, что все затраты на организацию мероприятия берет на себя.