Татьяна Герцик - Возвращенный рай

Сел в машину, долго не отрывал тоскующих глаз от таких знакомых и таких недосягаемых окон. Потом, зло скомандовав себе:

– Давай отчаливай, экс номер три! – завел мотор и поехал домой, с трудом соображая, по каким улицам едет.

Антон злился. Злиться было гораздо легче, чем страдать. Вообще-то он не хотел ни того, ни другого, а хотел жить с Татьяной, но поскольку это, как выяснилось, было недостижимо, предпочел рвать и метать.

Он старательно вспоминал все ляпы, допущенные Татьяной во времена их совместной жизни, и досадовал, что их так мало. Постарался домыслить, но не смог. Образ отвергнувшей его возлюбленной складывался холодный, но чистый. В особых грехах ее заподозрить было невозможно. Единственное, что он смог ей инкриминировать – Татьяна, как типичнейший обыватель, не постигала глубин его творческой натуры, ее естественнейшего стремления к свободе. Что ж, непонимание окружающих – удел всех истинно одаренных людей.

Это оправдание первое время помогало, но скоро надоело. Мальчишечья похвальба хороша для дураков, а он относил себя к неглупым людям, и скоро признал, что, хотя он и заслужил Татьяну неприязнь, но жить-то без Татьяны не может. И не только жить, но и создавать что-то новое, похоже, тоже не в состоянии.

Ощущая себя творческим трупом, решил поговорить с ней еще раз. Изо дня в день беспрестанно набирал ее номер, но трубку никто не брал. Несколько раз караулил ее у входа в офис, пока вышедшая из него Мария не сообщила, что Таня уволилась еще в прошлом месяце. Отчаявшись, Антон вновь приехал к ее дому и стал ждать. С обреченным трепетом прождал почти всю ночь, но в ее окнах так и не вспыхнул свет.

И тут ему стало страшно. По-настоящему страшно, как не бывало еще никогда в жизни. Неужели Татьяна уехала насовсем, потому что не захотела больше его видеть? Думать об этом было нестерпимо, и он принялся вести себя так, будто ничего не изменилось, и всё как в те времена, когда они жили вместе.

Он уезжал с работы ровно в семь и ехал к ее дому. Звонил в домофон, и, не дождавшись ответа, с разочарованием, каждый раз накрывавшем его удушающей волной, отправлялся к себе. Там тупо смотрел на пустой альбом, который давно уже должен был быть полон эскизами для новой коллекции, и ужасался его стерильной чистоте. Просидев так до одиннадцати, ложился спать, воображая, что Татьяна просто принимает душ и вот-вот придет. Засыпал, внушая себе, что завтра она уж обязательно появится, и он сможет уговорить ее на более серьезные отношения, чем прежде.

В один из таких пустых дней, когда вокруг была та особая весенняя хмарь, когда непонятно, весна это или уже осень, Светлана напомнила ему:

– Антон Андреевич, вы на губернаторский прием пойдете или нет?

Антон задумался. Что за прием, он не помнил напрочь.

Секретарша, видя, что босс, как обычно в последнее время, впал в глубокую задумчивость, напомнила:

– Вам же на прошлой неделе звонили из областной администрации. Наш губернатор устраивает прием в честь знаменитой писательницы Татьяны Латировской. Ей какую-то премию дали международную. Вот начальство всей областью эту премию и обмывает.

Антон вымученно пошутил:

– А ты заметила, Светлана, что большинство писательниц Татьяны? Или имя Татьяна у нас самое распространенное, или у него свойство такое. Забавно… – и он снова впал в нелегкую задумчивость.

Секретарша постаралась спустить босса с небес на грешную землю.

– Вы пойдете?

Антон нехотя признал:

– Да надо. Я и без того давно не бывал на таких посиделках, а они очень полезны для бизнеса.

– А кого с собой возьмете?

Антон призадумался. Никого из баб видеть рядом с собой не хотелось, кроме одной, что недостижима, и он сумрачно заявил:

– Один пойду. Так возможностей больше.

Светлана с удивлением на него посмотрела. Что за возможности такие? Вряд ли на таком приеме он сможет с кем-то познакомиться. В такие места, как правило, поодиночке не ходят.

Решив все-таки побывать на приеме, Антон пошел в личную комнату переодеваться. Надел серый смокинг и брюки в тон, с удивлением отметив, что изрядно похудел. Поморщился, но, понимая, что за такое короткое время ему всё равно ничего не поправить, провертел в кожаном ремне еще одну дырочку, затягивая пояс потуже, и поехал к областной администрации.

Первый этаж облицованного белой декоративной плиткой высокого здания уже сиял приветственными огнями. Оставив машину на охраняемой парковке, Антон подошел к входу, предъявил паспорт. Дюжие охранники, найдя его фамилию в списке приглашенных, учтиво распахнули дверь, и он прошел внутрь, сначала в большой холл, где сдал в гардероб свою куртку, а потом и в сам банкетный зал, где вдоль стен стояли длинные столы с различными напитками и закусками.

Налил себе минералки и положил на тарелку тартинки с фруктами. Посмотрел по сторонам. Зал был полон местными знаменитостями. Антон с удовольствием отметил, что в этом ряду он далеко не последний. И если Татьяна это не оценила, то это ее проблема, а не его.

Писатели, художники, артисты, журналисты, известные промышленники и банкиры, все дефилировали по залу, мило здороваясь и обмениваясь впечатлениями о романе Латировской «Прощальный снег», за который она и получила международную премию.

К Антону, широко распахнув объятия, подошел как всегда импозантный Юрий Георгиевич. Поздоровавшись, поглядел по сторонам.

– А где же твоя Татьяна? Очень, очень интересная женщина. И человек значительный. Есть глубина. Хотелось бы ее портрет написать. Она где, кстати?

Антон замер. Нарисовать портрет? Но ведь Юрий Георгиевич работает только с чрезвычайно интересными людьми? Неужели все вокруг видели то, чего не видел он? И как это могло произойти, ведь он жил с Татьяной почти четыре месяца? Неужели он просто слеп? А ведь всегда считал, что в человеке для него секретов нет!

К счастью, на этот неприятный вопрос отвечать не пришлось. К гостям вышел губернатор под руку с милой дамой в красивом парчовом платье. По стародавней привычке не обращая внимания на женщину, Антон стал оценивать ее наряд. Как модельер, он не слишком одобрял парчу за ее помпезность, но на даме она смотрелась уместно и органично. Элегантное платье якобы простого фасона было сделано рукой настоящего виртуоза.

Антон прикинул, кто бы мог его сшить? Пожалуй, у них в городе таких мастеров и нет. Откуда же оно?

Но вот губернатор представил свою спутницу, и зал оглушительно зааплодировал. Это и оказалась знаменитая Татьяна Латировская. После пышного приветствия губернатора слово дали виновнице торжества, и от зазвучавшего нежного голоса Антон вздрогнул, взметнув глаза от платья к лицу.

Это оказалась его Татьяна! Он немо смотрел на нее, не понимая, на каком он свете. Всё смешалось, даже свет и звук вдруг приобрели нереальные, фантастические свойства. Свет мерцал, а звук уплывал куда-то в вышину, не доносясь до сознания.

Юрий Георгиевич почему-то крепко пожал ему руку и с чем-то восторженно поздравил. Антон слепо уставился на него и смог только кивнуть в ответ на какой-то заданный ему художником вопрос. Тот отошел, весело усмехаясь, а он опять во все глаза уставился на улыбающуюся Татьяну. К ней подходили, поздравляли, целовали, а он всё никак не мог опомниться.

Но наконец торжественные речи прекратились, и Антон упал в кресло у стены, не в состоянии справиться с адской болью, сжиравшей внутренности. Заболел он, что ли? Но мысли тут же перекинулись на другое.

Почему она ничего не говорила о себе? Не хотела, или это он не спрашивал? Считал, что и без того всё о ней знает? Даже не поинтересовался, какого рода и с каким издательством у нее дела. Так зациклился на собственной исключительности, что ничего вокруг не замечал. А сколько ее жить учил, хотя насколько же она его умнее, если молча слушала его хвастливые речи.

Осознав, что она и талантливее его намного, да и известна во всем мире, ведь губернатор что-то сказал о миллионах книг, выпущенных за рубежом, Антон заскрипел зубами. Какой же он осел!

Подошел к столу, налил себе коньяку, хотя никогда не пил, будучи за рулем, и залпом опрокинул в себя рюмку. Немного полегчало, во всяком случае, огонь, горевший в сердце, перекинулся на желудок, что уже было полегче. Он хотел подойти к Татьяне, но она стояла в плотной толпе почитателей, и расталкивать их, чтобы добраться до нее, ему не хотелось. К тому же то, что он хотел ей сказать, не предназначалось для чужих ушей.

Ожидая, когда народ вокруг нее разойдется, еще раз приложился к бутылке с пятизвездочным напитком, пытаясь залить вновь разгорающийся в сердце пожар, и почувствовал себя почти хорошо. Вот если бы еще ему удалось спокойно с ней поговорить!

Улучшив момент, когда возле нее осталась всего-то пара человечков, подошел вплотную и, вцепившись в ее руку, интимно попросил:

– Таня, можно тебя на два слова?

Конкуренты, поняв, что между ними личные отношения, отстали, и он смог усадить ее рядом с собой на симпатичный диванчик у стены.

– Милая, почему ты мне никогда не говорила, что ты известная писательница?

Она пожала плечами. Она ведь под своей фамилией писала, не под псевдонимом, но он даже ее фамилию запомнить не удосужился.

– А зачем? Вдруг бы это отрицательно подействовало на твое творческое либидо? Ты же конкурентов ни в какой сфере не терпишь.

Удрученно склонив голову, Антон по-собачьи заглянул ей в глаза.

– Я изменился, правда. Давай начнем всё сначала? – ему отчаянно хотелось прижаться к ее мягким губам, но мешали люди и холодноватый блеск ее глаз, напоминающий о возможности очередного афронта.

Равнодушно улыбаясь, Татьяна заметила:

– Люди не меняются. Они всегда такие, какие есть. Единственное – если ты ловко скрывал свою добрую и мягкую сущность. Но это вряд ли. И почему ты здесь один? Тебя же должна вдохновлять на подвиги очередная муза?