Сьюзен Виггз - Возвращение

В глазах Ноя блеснула вспышка боли и гнева.

— Это из-за меня, а не из-за тебя, — поспешно добавила она. — Я же новичок в городе, и все знают, что я бывшая жена преподобного Грега Беллами, женщина, которая бросила своих детей ради лучшей жизни в Европе. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы люди узнали, что я сплю с кем попало.

— Ты спишь не с кем попало, а со мной, — возразил Ной, надевая козырьком назад кепку, которую всегда носил, когда играл на барабанах.

— Да, но…

— Послушай, ты приехала сюда не для того, чтобы работать нянькой, а чтобы быть рядом со своими детьми. И полагаю, чтобы зажить новой жизнью. Да ты только посмотри на меня, я же завидная партия. — Он встал в комичную позу, раскинув руки. У Ноя был вкус в одежде как у Джона Дира, а улыбка такая, от которой у Софии перехватывало дыхание. А еще он обладал удивительным качеством согревать ее сердце и внушать ей веру в себя. Она и сама в такие минуты верила, что может преодолеть все что угодно, побороться один на один с целым миром.

Прежде ее вечера состояли из одинокого сидения за компьютером и полного погружения в работу. Теперь же она проводила вечера с друзьями, или семьей, или с человеком, который только что признался ей в любви.

Во второй половине дня София организовала для Макса и Дэзи экскурсию в Мохонк-Маунтин-Хаус. Одними из самых приятных воспоминаний, связанных с детьми, были те, когда все вместе они отправлялись исследовать новые места. Софии нравилось думать, что и они когда-то были счастливой семьей. Она верила, что все еще можно вернуть. К тому же сегодня ей нужно было обсудить со своими детьми важный вопрос.

Кроме того, она приготовила Максу и Дэзи сюрприз. Тарик прилетел в Нью-Йорк по долгу службы, и София договорилась встретиться с ним в этом историческом заповеднике. Женщина упорно старалась построить новую жизнь в Авалоне, но какая-то часть ее души отчаянно тосковала по прошлому — и Тарику в особенности.

Заповедник был создан семейством Смайли в 1860-х годах и по сей день принадлежал их наследникам. Изучая международное право, София изредка приезжала сюда, чтобы посетить американский замок с его роскошными салонами и гостевыми залами, конюшнями и лабиринтом, катком и английскими садами, полем для игры в гольф и многомильными пешеходными тропами, пролегающими через весь заповедник Мохонк. Из каждого окна замка открывался захватывающий вид. Возвышающийся над одетыми в гранит берегами озера Мохонк, замок напоминал одновременно и волшебное королевство Диснея, и замок Безумного Людвига, и старинную открытку, на которой изображен зимний пейзаж. Женщина была уверена, что, оказавшись здесь, ее дети испытают такой же благоговейный трепет, какой испытывала и она сама.

Когда они шли по коридорам, стены которого были выполнены из тесаного камня, София наблюдала, каким интересом светятся лица Макса и Дэзи. Дэзи стала совсем взрослой, и Макс очень возмужал, но, находясь в обстановке, напоминающей рождественскую открытку, София осознала, что для нее они всегда останутся детьми. Она смотрела на них обоих, пытаясь охватить взглядом больше, чем внешняя хрупкая красота Дэзи и наигранное безразличие Макса. Ее омывали волны раскаяния. Она хотела бы повернуть время вспять, быть рядом со своими детьми, когда они особенно в ней нуждались, уделить им больше внимания. Раскаяние — медленнодействующий яд. Женщина понимала, что может лишь двигаться вперед. Она бросила взгляд на посапывающего в коляске Чарли и подумала, что ей выпал шанс наблюдать за тем, как он будет взрослеть.

— Мохонк означает «озеро на небесах», — пояснила София. — Каррер и Ивс сделали серию гравюр, изображающих это место. Мне ужасно хотелось привезти вас сюда, чтобы все показать.

В просторной библиотеке располагалось множество книжных шкафов и лестниц, облегчающих доступ к книгам, стоящим наверху. София с удовольствием показывала детям портреты президентов и почетных гостей, посещавших это место.

— Основали заповедник два брата, — продолжала рассказывать София, — Альберт и Альфред Смайли. Они были квакерами, преданными делу мировой справедливости и правосудия. Около сотни лет назад в этих стенах, возможно в этой самой комнате, была создана Постоянная палата третейского суда.

Дэзи с подозрением воззрилась на мать:

— И мы должны принять это к сведению, потому что…

— Потому что сейчас штаб-квартира этой организации находится в Гааге, — ответила София. — Я подумала, вам будет небезынтересно узнать, что мне предложили место помощника в этом суде. — Она обвела взглядом огромное помещение, буквально дышащее муд ростью. — Но я отказалась и на следующий день приехала к вам двоим и Чарли.

— Ты жалеешь, что не приняла это предложение? — спросил Макс, мгновенно напрягшись всем телом, точно готовясь к худшему.

— Нет, не жалею. В действительности я очень рада тому, что вернулась. — Она сделала паузу, потом продолжила: — Я намерена приобрести собственное жилье в Авалоне.

Итак, она это сказала. Заявила, что больше не гостья здесь, а полноправный житель. И мама, преданная новой жизни и своим детям.

— Что за жилье? — поинтересовался Макс.

Женщина не поняла, о чем именно он спрашивает.

— Я намерена купить дом, — пояснила она.

— Где?

— В Авалоне.

— На озере?

— Не знаю. На следующей неделе у меня назначена встреча с риелтором. А что, у вас имеются какие-то особые пожелания?

— Да, я хочу, чтобы ты осталась жить там, где живешь сейчас, — заявил Макс.

— Мне здесь очень нравится, мам! — воскликнула Дэзи, подходя к окну и снимая заснеженный пейзаж. — Просто удивительно!

— А как же Опал? Она остается у Ноя, когда тебя нет дома. Куда ты будешь ее девать, если переедешь? — не унимался Макс.

— Скоро она станет достаточно взрослой, чтобы ждать меня дома в одиночестве, — ответила София.

Если говорить начистоту, женщине и самой не нравилась идея уезжать от соседа Ноя, но прежде всего ей нужно было думать о благе семьи.

— Если я куплю дом в городе, тебе не нужно будет ездить ко мне на школьном автобусе, — привела она, как ей казалось, веский аргумент.

— Ничего не имею против автобуса.

Для Софии это было неожиданностью. Прежде Макс жаловался, что ненавидит автобус. Возможно, завел себе друзей, следующих тем же маршрутом.

— Со мной все будет в порядке, Макс, — заверила она сына. — Обещаю.

— Хорошо, — сказал он и отправился рассматривать корабль в бутылке.

София сделала глубокий вдох. Сообщить детям о покупке дома было самой легкой, но не единственной ее задачей. Она некоторое время собиралась с духом, потом сказала:

— Макс, мне нужно спросить тебя кое о чем касательно твоего завтрашнего хоккейного матча.

— И о чем же, мам?

— Я хочу прийти смотреть игру в обществе одного друга. — Всю ночь и весь день женщина обдумывала сложившуюся ситуацию и пришла к выводу, что Ной заслуживает официального статуса. Он всегда вел себя с ней безукоризненно, поэтому она приняла решение перестать скрывать от всех их отношения. Это было глупо, незрело и бессмысленно.

Макс продолжал сосредоточенно созерцать корабль в бутылке, а вот Дэзи опустила свою фотокамеру и повернулась к матери. София нервничала из-за необходимости объяснить детям о своей связи с Ноем. Она напомнила себе, что по долгу службы общалась и с особами королевских кровей, и с отъявленными негодяями, с выдающимися личностями, и с преступниками, поэтому нечего опасаться разговора с детьми. Однако, когда она спрашивала разрешение сына, голос ее дрожал.

— Ты не возражаешь, Макс?

— Это зависит от того, кого ты хочешь привести с собой.

София бросила взгляд на Дэзи, которая явно была заинтригована.

— Ноя Шепарда. Так ты не против?

Мальчик пожал плечами:

— Нет, не против. Он уже раньше мне говорил, что любит хоккей.

— Дубина, — воскликнула Дэзи, — он любит маму!

Макс наконец выпрямился:

— Так он твой приятель или типа того?

Или типа того. У Софии не находилось подходящего слова, чтобы выразить то, кем для нее являлся Ной. Не могла она и отрицать, насколько он для нее важен, и дети обязаны были об этом узнать.

— Полагаю, да, его можно назвать моим… э-э-э… приятелем. — Это слово далось женщине с большим трудом. Оно казалось неправильным, таким как, например, примерить джинсы дочери.

Ни сын, ни дочь не произнесли ни слова.

— Так что скажете? — спросила она, не в силах больше выносить их молчание. — Вы не против?

— Как они засунули этот корабль в бутылку? — спросил Макс.

— Более существенный вопрос заключается в том, — подхватила Дэзи, — зачем вообще было его туда помешать?

— Идея корабля в бутылке, — раздался мягкий голос с английским акцентом, — совершено бессмысленна. — С этими словами в комнату вошел Тарик, еще более красивый и урбанизированный, чем он запомнился Софии.

Вскрикнув от радости, женщина бросилась ему на шею.

— А вот и ты! — воскликнула она. — Я боялась, что ты не придешь.

— Я никогда не нарушил бы данного тебе слова, — заверил он.

— И все же поверить не могу, что ты здесь. Макс и Дэзи, вы помните Тарика.

Светясь от гордости, София показала ему Чарли, сладко спящего в коляске. Он был красивейшим из малышей, с бархатистой кожей, губками бантиком и рыжими кудрями.

Тарик был впечатлен.

— Отличная работа, — сказал он, расплываясь в улыбке. — Да, отличная работа. Просто великолепная. — Выпрямившись, он посмотрел на Макса и Дэзи. — Я скучаю по вашей маме. Можете называть меня эгоистичным ублюдком, но мне очень хотелось снова работать вместе с ней. Однако, увидев ее с вами и малышом, я все понял. А тебе я кое-что привез, — продолжил он, обращаясь уже к Софии. — Хотел вручить тебе ее в присутствии детей. — Открыв дипломат, он вынул оттуда плоский футляр. — Этим вашу маму наградили на Богоявление, — пояснил он.