– Я требую повторения, – в тон ей откликнулся Люк.

– Но Дженни мы пока об этом говорить не будем? – уточнила Джейн.

– Нет, по-моему, она еще не готова признать, что я имею право на личную жизнь.

– Да, конечно, – согласно кивнула она.

– Слушай, я даже не знаю, надолго ли ты в Париже, – спохватился Люк.

– Я пока не задумывалась о дате отъезда.

– Мне надо на пару дней съездить на юг. Может быть, удастся отыскать следы Робера.

Джейн улыбнулась, довольная тем, что подтолкнула Люка к этому решению, но в ее взгляде таилась печаль.

– Ах, мне так не хочется расставаться, – вздохнула она.

– Меня ждут лавандовые плантации. В Австралии уже началась весна, пора…

– Умоляю, не оправдывайся! Я очень рада нашей случайной встрече.

– Это не значит, что расставание неминуемо.

– Ох, прекрати! Мы прекрасно провели время, я ни о чем не жалею. Завтра я пойду на балет, а потом, наверное, поеду во Флоренцию. В Париже иногда бывает слишком одиноко, это город влюбленных.

– Тебе одиноко?

– С этой минуты – да.

Они понимающе переглянулись, и Люка охватило чувство вины. Джейн ни на чем не настаивала, не требовала продолжения их связи, и, хотя он опасался усложнить себе жизнь, ему тоже не хотелось расставаться.

– А почему бы тебе не поехать с нами? – выпалил он, не дав себе времени подумать о последствиях.

– В Мон-Муше?

– Да, – кивнул он. – А потом в Прованс, в Сеньон.

– Прошу тебя, не надо меня жалеть. Я терпеть не могу жалости…

Он встал, подошел к Джейн и страстно поцеловал ее, к изумлению женщин, сидящих за соседним столиком.

– Я предлагаю это не из жалости, – пояснил он. – С моей стороны это весьма эгоистично. Во-первых, ты поможешь мне справиться с моей своенравной дочерью. А во-вторых, ты мне очень нравишься, и я не готов с тобой расстаться, хотя мне будет очень трудно держать себя в руках.

Джейн облегченно вздохнула и рассмеялась.

– Ах, ты умеешь уговаривать! Я с удовольствием поеду с вами. А что собирается делать Макс?

– По-моему, он отправляется домой, в Лозанну. Он оставил записку в гостинице, что вечером уезжает из Парижа.

– Жаль, мы с ним толком даже не попрощались, – разочарованно произнесла Джейн.

– Между прочим, он нас всех пригласил в Лозанну, и тебя тоже… Ты женщина свободная…

Она негодующе взглянула на него. Люк рассмеялся, и они вышли из кафе.

– Нет, правда, он рад будет тебя видеть, – сказал он.

– Вот и прекрасно. Когда мне надоест иметь дело с мужчинами в возрасте, я обязательно навещу Макса.

Смеясь, они пошли по улице. Внезапно Люк остановил такси и повез Джейн на Монмартр, откуда они пешком направились к рю Коленкур. У монмартрского кладбища они замедлили шаг.

– Здесь похоронен Дега, – тихо произнес Люк, почти не веря тому, что встретил в своей жизни еще одну женщину, которая близка ему по духу. – Я очень люблю его картины.

– За что?

– А тебе они не нравятся?

– Нравятся, – улыбнулась Джейн. – Мне интересно, почему они нравятся тебе.

– Мне все импрессионисты нравятся, – подумав, ответил Люк. – А Дега – особенно. Его картины напоминают сценки из жизни, выхваченные лучом прожектора.

– Красивое сравнение. Знаешь, а ты романтик…

– Я вырос среди романтиков. К сожалению, война уничтожила наши романтические представления.

Они свернули на рю дез Абесс.

– У тебя к Монмартру особое отношение? – поинтересовалась Джейн.

– У любого француза к Монмартру особое отношение, – пожал плечами Люк. – Но для меня Монмартр вдвойне много значит. В годы оккупации здесь жила Лизетта, работала на британскую разведку.

Джейн искоса посмотрела на него и окинула взглядом высокое белое здание.

– А какое именно задание она выполняла?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ее же заслали сюда с определенной целью…

– Как обычно, сбор информации, слежка, – уклончиво пояснил Люк. – У нее к этому был талант, она приноравливалась к любым обстоятельствам. Командование ее высоко ценило.

– Значит, она выполняла совершенно определенную задачу, – кивнула Джейн.

Люк замялся, не желая обсуждать эту сторону жизни Лизетты, осторожно притронулся к свежевыкрашенному фасаду, словно пытаясь возродить призрак погибшей жены, и вспомнил, как с таким же благоговением Макс взял в руки отцовскую зажигалку.

– Она жила в квартирке на самом верхнем этаже, – сказал он.

– Ты не хочешь зайти?

Люк покачал головой.

– Нет, все отремонтировано, от прошлого не осталось никаких напоминаний. Мы с Лизеттой провели здесь несколько недель после освобождения Парижа. Я залечивал рану, Лизетта была в безопасности. Мы были влюблены и счастливы…

Джейн отвела взгляд, оставив Люка наедине с его сокровенными, глубоко личными воспоминаниями о жене. Впрочем, настойчивый интерес Джейн к жизни Люка говорил о многом.

– По-моему, я чересчур любопытна, – призналась Джейн. – Прости меня. На моем месте должна быть Дженни.

Люк обнял ее за талию и притянул к себе.

– Давай пойдем к Сакре-Кер, пока не замерзли.

Они неторопливо подошли к собору Сердца Христова, где Люк безмолвно вознес молитву за Лизетту и Гарри, и залюбовались панорамой Парижа, открывающейся с холма.

– Какой огромный город! – воскликнула Джейн.

– Да, так сразу и не скажешь, – заметил Люк.

Эйфелеву башню скрывал серый туман. На город опускались сумерки, в домах закрывали ставни, задергивали шторы, в окнах загорались огоньки. На улицах зажглись фонари, заливая мягким сиянием булыжную мостовую и сбегающие с Монмартра лестницы с чугунными перилами.

* * *

Следующим утром Люк, нежно поцеловав Джейн на прощание, поспешил в «Гранд-отель». Дженни еще не вернулась, и Люк, взбодрившись после бурной ночи и быстрой прогулки по зябким улицам, чувствовал себя полным сил. Мысли прояснились, складывался четкий план действий в отношении фон Шлейгеля. Люк спустился в вестибюль и попросил телефонистку соединить его с кафе в Фонтен-де-Воклюз.

На звонок ответила женщина.

– Можно поговорить с Фредериком Сегалем?

– Прошу прощения, мсье, он очень занят, обслуживает посетителей. Вы хотите заказать столик?

– Нет-нет, спасибо. Я звоню из Парижа.

– Простите, а как вас зовут?

– Лоран Кусто.

Женщина отложила трубку, переговорила с кем-то и вернулась.

– Мсье Кусто, извините, но мсье Сегаль не может сейчас подойти к телефону. Ему что-нибудь передать?

– Я хотел бы взять у него интервью для популярного журнала о туризме и путешествиях, – произнес Люк, стараясь говорить как можно спокойнее. В свое время Лизетта предупреждала его, что излишние объяснения немедленно возбуждают сомнения в искренности говорящего. Ее, наивную и неопытную разведчицу, прислали во Францию для выполнения чрезвычайно опасного задания, и она очаровала Люка с первой же минуты. А сейчас ему требовалось заинтересовать фон Шлейгеля, не вызвав при этом ни малейших подозрений.

– Вам можно перезвонить?

Люк знал, что не следует давать противнику лишнюю информацию.

– К сожалению, я сегодня уезжаю из Парижа. Если не возражаете, я подожду, пока мсье Сегаль освободится.

Внезапно в трубке зашуршало, потом раздался мужской голос:

– Мсье Кусто? Это Фредерик Сегаль.

Сердце Люка замерло и через мгновение снова забилось с удвоенной частотой.

– Мсье Кусто? – переспросил невидимый собеседник.

– Да-да, слушаю, мсье Сегаль, – торопливо ответил Люк.

– Жена сказала, что вы хотите взять интервью…

Люк с усилием взял себя в руки и перешел к исполнению одной из важных частей своего безумного плана действий.

– Спасибо, что нашли время для разговора, мсье Сегаль, – произнес он. – Я внештатный корреспондент журнала «Дайнерс клаб», мне поручили написать цикл статей о путешествиях по Европе.

– Чем могу помочь?

– Видите ли, мы готовим специальный выпуск, посвященный Провансу, собираемся опубликовать его будущей весной. Как я понимаю, вы – владелец популярного кафе. Все с восторгом упоминают ваше мороженое.

– Я очень рад это слышать. Не побоюсь признать, что наше кафе пользуется превосходной репутацией, а мороженое – лучшее на юге Франции.

– Да, вести об этом дошли до самого Парижа. Более того, мсье Сегаль, наши статьи не просто перечисляют заведения, достойные посещения, но и рассказывают об истории их возникновения, содержат информацию о хозяевах. Статьи будут составлены в форме «Один день из жизни…». Нашим читателям будет интересно узнать, как вы работаете, как обслуживаете посетителей… – Люк заставил себя умолкнуть, чтобы не наговорить лишнего. В принципе, его обман звучал вполне правдоподобно.

– Ох, мсье Кусто, вряд ли вашим читателям будет интересна моя биография…

– Ну что вы, мсье Сегаль, речь идет о повседневной жизни владельца популярного кафе в Фонтен-де-Воклюз. Ведь успех заведения зависит от туристов, не правда ли? А им интересен взгляд не со стороны, а, так сказать, изнутри… – Люк напряженно задержал дыхание.

– А, теперь я понимаю, о чем вы.

– Видите ли, наши читатели устали от бесконечных воспоминаний о тяготах войны и лишениях, им хочется побольше узнать о новых местах, о необычных профессиях, об интересных людях.

– Великолепно! Я весьма польщен и бесконечно вам признателен.

Люк с облегчением вздохнул.

– Спасибо вам огромное, – произнес он. – Обычно вначале я беру интервью, а чуть позже, ближе к дате публикации журнала, к вам приедет фотограф.

– В таком случае, я постараюсь, чтобы вся моя семья была в сборе.

– Замечательно! – с притворным восторгом воскликнул Люк. – Значит, вы не возражаете, если я приеду на будущей неделе и проведу с вами денек-другой?

– В кафе?

– Ну разумеется! И в кафе, и дома… У вас есть хобби? Любимые занятия?

– Да, конечно. В свободное время я коллекционирую бабочек, но, к сожалению, вся моя жизнь проходит в кафе. – Фон Шлейгель издал гнусный смешок, при звуке которого Люк немедленно вспомнил, как в ноябре 1943 года гестаповцы допрашивали несчастного старика-немца, обвиненного в пособничестве еврейским семьям. Старика раздели донага и подвергли жестоким пыткам, а начальник криминальной полиции фон Шлейгель с таким же смешком вел допрос.