Кэтлин Кейн - Возвращение Трэвиса Дина

Кэти попыталась пробраться поближе к дверям. Похоже было, что все стремились туда же.

В толчее она потеряла из виду Артура, и ее бросило прямо на спину пробиравшейся впереди Мод, когда та вдруг остановилась как вкопанная на широких ступенях крыльца.

— Кэти!

Голос Мод звучал непривычно, странно, будто ее слегка придушили.

— В чем дело, Моди? — спросила Кэти, стараясь понять по выражению лица подруги, что случилось. — Ты в порядке?

— Я-то в порядке, солнышко, — тихо ответила женщина, — но тебе я посоветовала бы сесть.

— Что? — Кэти нахмурилась и покачала головой. — Почему мне надо сесть?

— Потому что, — сказала Мод, не отрывая взгляда от одного из лиц в толпе, — потому что, похоже, сегодня на ужин ты все-таки получишь свой бифштекс.

— Да о чем ты там толкуешь?

Кэти повернула голову, следуя за взглядом Мод, и почувствовала, как прочный и устойчивый мир вокруг нее разлетелся на куски.

— Он вернулся, — сказала Мод, хотя в этом объяснении не было ни малейшего смысла. — Трэвис Дин восстал из мертвых. Нам бы следовало знать, что убить его не может ничто на свете.

Но это невозможно! Черт возьми! Как он мог вернуться?

Он же все испортил, все разрушил.

О Боже милосердный!

Взгляд Кэти встретился с его взглядом, и она вдруг испытала огромную невероятную радость, какой не знала четыре долгих года. Кровь зашумела у нее в висках, а колени задрожали. Господи! Неужели он все еще оказывает на нее такое воздействие?

Трэвис был выше, чем ей запомнилось, и худее. Черные как ночь волосы Трэвиса, пожалуй, были слишком длинными, а небритые щеки и пыльная одежда означали, что он долго путешествовал. Но он был чертовски, дьявольски красив и опасен и пленителен, как дорога в ад.

Потом он улыбнулся ей своей недоброй кривоватой улыбкой, да еще у него хватило наглости подмигнуть ей. И это вернуло Кэти с неба на землю.

Сколько раз в прошлом она сбивалась с пути и оступалась из-за этой его бесшабашной плутовской улыбки! Но на этот раз она не падет к его ногам.

Радость, вспыхнувшая было где-то внутри, уступила место гневу, еще более яростному, чем когда-то. Как он смеет ей подмигивать, будто они двое затеяли какую-то только им понятную игру? Прошло четыре года, и за это время он не прислал ей ни единой весточки, ни одного письма, не дал знать, что жив, черт бы его побрал! Как он смеет снова вторгаться в ее жизнь? Неужели он воображает, что между ними все осталось по-прежнему, как в ту ночь, когда он уехал?

Да как он посмел вообще заявиться сюда?

Черт возьми! Неужели он не понял, что вместе с его именем она похоронила на старом кладбище и память о нем?

— Мама?

Голос сына прервал нить ее гневных мыслей, напомнив Кэти, что важно, а что нет. Джейк! Важно было только то, что касалось Джейка. И для нее в эту минуту стало необходимым добраться до Трэвиса, прежде чем он скажет что-нибудь такое, что погубит ее репутацию и будущее ее сына.

Трэвис не чувствовал шлепков по спине, почти не слышал возбужденных голосов, не различал лиц в толпе.

Все, что он был способен видеть, и все, что желал видеть, была пара изумрудно-зеленых глаз, теперь широко и изумленно раскрытых.

«Вероятно, следовало ей написать», — напомнил он себе уже далеко не в первый раз. Черт! Конечно же, ему следовало сообщить Кэти о своем возвращении. Написать о том, что скоро он будет дома и их жизнь станет такой же, как прежде, и начнется с того самого момента, когда он покинул ее.

Но он не хотел рисковать — дать ей надежду и обмануть эту надежду. Его жизнь вовсе не была безопасной в эти последние несколько лет. Его шансы вернуться домой были столь ничтожны, что он и сам не всегда в это верил.

Черт возьми! Она была даже красивее, чем ему помнилось.

Длинные рыжие волосы, сверкавшие как огонь в свете солнца. Ветер играл их концами, и они развевались вокруг ее лица, создавая нечто похожее на нимб. Золотисто-рыжие брови вздымались высокими арками над зелеными глазами, преследовавшими его в снах и наяву. Высокая и стройная, она стояла гордо и непринужденно в своем простом коричневом платье, будто на ней был королевский наряд.

Пока он смотрел на нее, она вызывающе вскинула подбородок, распрямила плечи, будто готовилась к битве, и ее зеленые глаза, устремленные на него, превратились в щелочки.

Гнев Кэти был притчей во языцех, и сейчас было очевидно, что он разгорается ярким пламенем. Ладно, черт возьми! Трэвису, как никому, было известно, что надо делать, чтобы пригладить ее взъерошенные перышки. И с этим следовало поспешить. Никто не посмел бы этого позволить себе с Кэти, кроме него.

— Трэвис! — крикнул кто-то совсем рядом. — Где ты был? До нас дошло, что ты погиб!

— Пока еще нет, — ответил Трэвис с ухмылкой и сделал шаг к Кэти. И к дому.

Да плевать ему на то, что она взбешена. Они преодолеют это. Так всегда бывало и раньше. Он убеждал себя, что видеть, как Кэти гневается, — одно удовольствие. Господи! Как ему недоставало этих ссор с ней!

Она была самой упрямой женщиной на свете, и ему казалось, что он любил ее всю жизнь. Они были помолвлены и собирались пожениться, когда он уехал в это злополучное путешествие в Сан-Франциско. И будь он проклят, если не потащит ее венчаться прямо сейчас.

Было потеряно зря слишком много времени. Больше расточать его было нельзя. Надо было наверстывать упущенное.

Все вокруг, казалось, были рады, кроме нее. Почему она не улыбалась? Почему она не вела себя так, как та Кэти, которую он не раз представлял в мечтах? Почему она не бросалась в его объятия?

Конечно, он думал, что она будет гневаться на него… но ведь он ожидал также, что она будет все-таки рада его видеть.

— Ты видел свой надгробный памятник? — спросил кто-то.

— Да-а, — ответил Трэвис достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми. От одного только воспоминания об этом вдоль хребта его побежали мурашки. Слишком много раз за последние четыре года он был очень близок к тому, чтобы обзавестись надгробием.

— Похороны были замечательными, по первому классу, — сказала какая-то женщина из толпы. — Жаль, что ты их не видел. Тебе бы стоило взглянуть на них.

— Как мне жаль, что я пропустил эту церемонию, — сказал Трэвис, обращаясь к ней.

Он не сводил глаз с Кэти, пробираясь к ней сквозь толпу, страстно желая сжать ее в объятиях. Дотронуться до нее наконец и забыть о минувших четырех годах. Все, чего он хотел теперь, — это жениться на ней как можно скорее и поселиться на ранчо, как они и собирались раньше.

Зажить своим домом. Завести детишек.

И, как бы подчиняясь его желаниям, толпа расступилась, и образовалась дорожка, по которой Трэвис мог подойти прямо к Кэти.

Он смотрел на нее, пытаясь найти в ее ответном взгляде желанную радость. Каждый его шаг приближал его к ней.

Он заметил Мод, держащую на руках маленького мальчика. Потом увидел, как она слегка подтолкнула локтем Кэти.

Кэти колебалась с минуту, размышляя, что делать, и за это время Трэвис будто прожил еще один год, пытаясь прочесть выражение ее лица.

И когда он решил уже, что она не хочет иметь с ним ничего общего, Кэти сбежала по ступеням церковного крыльца и стремительно бросилась к нему.

Трэвис ощутил облегчение и радость, столь огромные, что ему трудно было с ними совладать.

Он раскрыл объятия навстречу Кэти, вдыхая нежный сладостный аромат розового мыла, которым она всегда пользовалась. Ощущение ее прижатого к нему тела было и привычно и ново.

Но сквозь одобрительный рев толпы он вдруг услышал, как Кэти прошептала ему на ухо:

— Не говори ни единого слова, Трэвис Дин, ни единого слова, пока мы с тобой не поговорили наедине.

— Да кому, черт возьми, хочется разговаривать?

Все, чего хотел Трэвис, это найти какой-нибудь укромный уголок, где он и Кэти могли бы снова обрести друг друга.

Но тело ее напряглось в его объятиях, она откинула голову назад и сурово посмотрела на него.

— Нам надо поговорить, Трэвис Дин. А до этого никому не говори ни слова.

«Не говорить ни слова о чем?» — недоумевал он, хотя тревожный блеск в глазах Кэти насторожил его.

Трэвис Дин почувствовал себя несколько неуютно и даже нервно.

Он ощущал на себе десятки взглядов, замечал двусмысленные улыбки на лицах. Что здесь происходит? Почему все ведут себя так странно?

Мод пробилась сквозь толпу, все еще держа мальчика на руках.

Она остановилась возле Трэвиса и протянула ему ребенка. Трэвис переводил взгляд с Кэти на Мод и снова на мальчика. И тут наконец забрезжило понимание.

Глаза, такие же синие, как и его собственные, смотрели на него.

Короткие вьющиеся волосы мальчугана были точно такого же цвета, как волосы Трэвиса. Когда мальчик неожиданно улыбнулся ему, Трэвис почувствовал, что колени его подогнулись. Это было все равно что взглянуть на себя в зеркало.

Сын? У него был сын? Неловко держа ребенка, будто тот был камнем или куском дерева, чувствуя, что руки не хотят ему повиноваться, он переводил изумленный взгляд с ребенка на Кэти.

Она кивнула ему, будто молча отвечая на его вопрос.

В ушах у Трэвиса гудело, но сквозь этот шум он все-таки расслышал слова Мод:

— Познакомься со своим сыном, Трэвис. Джейк, это твой папа.

— Папа?

Кэти сама не понимала, как ей удалось увезти Трэвиса из города так быстро. Должно быть, паника, охватившая ее, способствовала ее удаче. Зачем он вернулся? После стольких лет, после четырех лет? Что заставило его снова войти в ее жизнь?

И почему вдруг он решил явиться именно тогда, когда все собрались возле церкви?