Кэтлин Кейн - Возвращение Трэвиса Дина

ЭПИТАФИЯ

ХОТЬ ТРЭВИС ДИН ПОКИНУЛ НАС, МЫ ДУМАЕМ О НЕМ И В ЧЕРНОЙ НОЧИ ЖУТКИЙ ЧАС, И ВЕЧЕРОМ, И ДНЕМ.

О НЕТ, О НЕТ! ОН НЕ ЗАБЫТ, О ЧЕМ НАДГРОБЬЕ ГОВОРИТ, ВОЗДВИГНУТОЕ ЗДЕСЬ.

ХВАЛА ЕМУ И ЧЕСТЬ!

Брови Трэвиса Дина поднимались все выше и выше, пока он снова и снова перечитывал эпитафию на своем надгробном камне.

Легкий ветерок пронесся по кладбищу на краю городка, потревожив и растрепав листву старого клена, «дерева духов», как они всегда называли его. Дерево стояло как часовой, сторожащий могилы.

И в частности, его могилу. О Господи! Его могилу!

По телу его пробежала дрожь, отвечая охватившему его чувству чего-то сверхъестественного при виде собственного имени, вырезанного на памятнике. Господи! Они его погребли!

«Кто, черт бы его побрал, сочинил эту эпитафию?» — спрашивал он себя.

А слова «Хвала ему и честь»! Чего они-то стоят! Ни к селу ни к городу! Четыре года его не было в Темпесте, штат Калифорния. И все эти четыре года он мечтал сюда вернуться. Он со всей силой фантазии воображал торжественную встречу, толпу, предводительствуемую мэром, пожимающим его руку, захлебывающихся рыданиями старых дам, падающих в обморок юных девиц и Кэти… его Кэти, бросающуюся к нему в объятия и теряющую сознание от счастья.

Трэвис нахмурился и снова посмотрел на надгробие. Он был здесь единственным живым существом, обладающим чувствами и сознанием, в компании мертвецов. А уж если говорить о компании, то…

Взгляд Трэвиса скользнул по соседнему надгробному камню, и его передернуло от отвращения и негодования.

Кому пришло в голову похоронить его рядом с Эстер Морган, навечно уложить их рядом? Черт возьми! У него и доныне случаются кошмары, в которых ему является ее классная комната. Она была самой низкой, самой мерзкой, самой гнусной школьной учительницей во всей Калифорнии.

По-видимому, было недостаточно спрятать его под землей кладбища. Тот, кто задумал этот странный фокус, предпочел, чтобы его имя красовалось радом с именем личности, бывшей его страшным кошмаром бесчисленные годы, а возможно, и века.

Но кто мог так сильно ненавидеть его?

Странное это чувство — увидеть собственную могилу, будто ты должным образом похоронен в ней. Трэвис почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились и встали дыбом, и невольно поднес руку к голове, чтобы пригладить их. После стольких случаев за последние четыре года, когда ему удавалось увернуться от смерти, найти собственную могилу дома было уже чересчур. Он перемахнул через низкую изгородь, стремясь поскорее удалиться от этого могильного камня, и бросил взгляд на Темпест, находившийся на расстоянии не более полумили от кладбища.

Итак, его скитаниям пришел конец. Теперь он стал другим человеком. Он изменился. Подняв голову и расправив плечи, Трэвис мысленно повторил клятву, данную себе четыре года назад: «Больше ни одного втуне потраченного дня. Клянусь, что это будет так. Я женюсь на своей любимой Кэти, нарожаю детишек и превращу свое ранчо в образцовое хозяйство».

Он произнес свою клятву вслух, и это укрепило его дух.

«Ну что ж, — думал он, — придется всем здесь привыкнуть к факту моего возвращения». Им придется принять его в свою среду. Трэвис ускорил шаги. Его сапоги ритмично выстукивали по грязной дороге: «Почти дома, почти дома, почти дома…»

Было воскресное утро, и потому в небольшой церквушке в конце Мейн-стрит собралось много народа.

К счастью, проповедник, против своего обыкновения, ограничился довольно краткой проповедью. Он уже принялся оправлять свой белый крахмальный воротничок, а это было верным признаком того, что служба близится к концу.

Кэти вздохнула, вытянула руку вперед и потянула за рукав своего трехлетнего сына, стараясь усадить его на скамью. Он улыбнулся ей и попытался вывернуться. Но она крепко держала его за рукав, заставляя себя не улыбаться. Не следовало позволять маленькому негодяю догадываться, как она гордится его независимостью, силой духа и темпераментом. Подошвы его башмаков елозили по деревянному полу и производили шум, которого вполне хватило бы и на целую армию маленьких шкодливых мальчишек.

Мод Симпсон, дама с волосами цвета соли с перцем, повернула свою величественную голову с соседней скамейки и бросила неодобрительный взгляд на ребенка. Кэти поежилась.

Маленький Джейк показал язык. Мод окаменела в своем праведном негодовании и послала Кэти яростный взгляд. Потом резким движением вновь обернулась к кафедре.

Кэти посмотрела на сына, взглядом давая ему понять, что такое поведение неуместно, схватила его за руку и усадила к себе на колени.

Улыбаясь за спиной Мод, она думала о том, как было бы хорошо, если бы у нее самой хватило смелости проделать то, на что отважился ее сын.

Джейк, стараясь соблюсти ритм проповеди, принялся болтать ножками, ударяя ими о скамью Мод.

— Дай-ка его мне, — тихо предложил Артур.

Кэти посмотрела на спокойного худощавого человека в очках, сидевшего радом с ней, и попыталась сдержать вздох.

Она знала, что у Артура самые лучшие намерения. Но Джейк был таким непоседливым мальчишкой, что даже доброму школьному учителю было не под силу удержать его в повиновении. Кроме того, Кэти было известно и то, что ее нежный и милый мальчуган приводил Артура в неописуемый ужас, просто терроризировал его. Она улыбкой поблагодарила Артура и крепче прижала к себе сына.

Когда проповедь закончилась и проповедник Дэвис взял свою Библию и вышел через боковую дверь, Кэти поднялась с места, держа Джейка под мышкой, и, почти не глядя на следовавшего за ней Артура, поспешила выйти, чтобы успеть на ожидавший экипаж. «Славный человек, — убеждала она себя, — добрый, мягкий, с ровным характером».

Потом покачала головой, видя, что Артур не поспевает за ней. Люди в спешке толкали и теснили друг друга, стремясь поскорее выбраться на воздух и не обращая ни малейшего внимания на жалкие попытки Артура догнать Кэти. Его высокая, но слишком тонкая и худощавая фигура не выдерживала напора толпы. Его бросало и швыряло, как те маленькие камешки, которые дети так любят бросать в пруд.

И, как бывало каждое воскресенье, дело кончилось тем, что Артур застрял у своей скамьи, не в силах пробиться вперед и ожидая, пока вся паства покинет церковь.

Как и всегда, Артур покинул церковь последним.

С тяжелым вздохом Кэти подумала обо всем, что ей предстоит переделать дома, и при этом попыталась не раздражаться на медлительность и вялость Артура.

— Кэти, — обратилась к ней Мод, когда они оказались рядом.

Кэти была чуть ли не благодарна, что ее невеселые мысли прервали. Она подняла голову и посмотрела на собеседницу, ожидая обычного внушения и зная, что оно непременно последует.

— Ты должна стыдиться того, что не умеешь сдержать своего ребенка во время проповеди, и ведь это бывает каждую неделю.

— Он всего лишь ребенок, Мод, — напомнила ей Кэти.

— Дети должны уметь себя вести. Мальчику нужен отец, Кэти. Ему требуется крепкая мужская рука. И ты это знаешь.

Отец.

Кэти тихонько шмыгнула носом.

— Я встречаюсь с Артуром и…

— Чушь! — фыркнула Мод и обеими ладонями расправила нарядное летнее платье. — Артур Фезерстон не годится в отцы этому мальчишке. Он боится детей, этот Артур. Это ясно и ежу!

«Да, это верно», — со вздохом подумала Кэти, против воли соглашаясь с собеседницей. За два месяца, что Артур ухаживал за ней, она могла бы по пальцам пересчитать случаи, когда Артур и Джейк проводили время вместе.

— Он самый неподходящий человек для роли школьного учителя, какого я когда-либо видела, — продолжала Мод, увлекаясь любимой темой. — Да о чем речь! Сколько раз его ученики связывали его и запирали в школьном туалете, и в городе это называют «шутками с Фезерстоном».

— Он мягкий и добрый человек. — Кэти считала своим долгом сказать хоть одно доброе слово о своем незадачливом поклоннике.

— Мягкий — это одно, — продолжала разглагольствовать Мод, — а запуганный до смерти — это нечто совсем другое.

Кэти оглядела толпу. Артур, как всегда, плелся в хвосте, как щенок на коротком поводке.

— И выйти замуж за такого после того, что у тебя было, — уже спокойнее продолжала Мод, — это все равно что съесть жареную лягушку вместо сандвича с говядиной.

— Возможно, ты и права, — неохотно признала Кэти. — Но по крайней мере эта жареная лягушка здесь, под рукой.

— Если бы ты не была самой упрямой женщиной, какую я только видела в жизни…

— Поцеловать! — потребовал Джейк и потянулся к Мод.

— Ах ты, маленький негодник! — пробормотала Мод.

— Поцеловать! — повторил мальчик, нетерпеливо размахивая ручонками.

— Думаешь, что любой разговор можно этим закончить, да? — спросила Мод, наклоняясь к ребенку.

Но как только малыш запечатлел влажный поцелуй на ее сильно напудренной щеке, женщина рассмеялась и покачала головой:

— Ты такой же, как твой папаша? Хороший кусок мяса, сочный до самой кости!

Кэти тяжело вздохнула.

Джейк, склонив головку, смотрел на Мод сквозь приспущенные ресницы и улыбался ей одним уголком рта. «Ну точно так же, как его отец», — с внезапной болью подумала Кэти.

Однако в отличие от отца Джейк должен вырасти человеком с чувством долга и ответственности. Уж об этом она позаботится. Ее сын должен твердо стоять на ногах. Он не станет перекати-полем, удирающим от всех, кто его полюбит, как это делал его отец.

В голове Кэти роились невеселые мысли, но тут до слуха ее донесся громкий гул голосов снаружи. Там кричали, вопили, будто все жители городка старались перекричать друг друга.