Лиза Клейпас - Возвращение магии

Она покачала головой. – Нам не стоит путешествовать вместе – пойдут разговоры.

- Мне плевать. – В его голосе слышалось отчаяние. – Просто принимай меня таким, какой я есть, Ливия.

- Может быть, я бы и смогла, если бы мне было все равно, - ответила она, не открывая глаз, когда он коснулся губами нежных век, ресниц, ее горячих щек, кончика ее носа.

- Но я не стану смотреть, как постепенно теряю тебя, пока ты не убьешь себя или не превратишься в кого-то, кого я не узнаю.

Гидеон отодвинулся и мрачно посмотрел на нее. – По крайней мере, скажи мне одну вещь – ты меня любишь?

Ливия молчала, неуверенная, к лучшему или к худшему послужит это признание?

- Я должен знать, - сказал Гидеон, рот его скривила усмешка, когда он услышал мольбу в своем голосе. – Если я должен изменить ради тебя свою жизнь, мне нужна хоть какая-то надежда.

- Я не хочу, чтобы ты менял свою жизнь ради меня. Тебе придется принимать это решение каждый день снова и снова – оно должно быть только ради тебя самого. Иначе ты возненавидишь меня.

Она видела, как сильно ему хочется ей возразить. Но вместо этого, он устроился около нее, слегка приобняв ее рукой за талию. – Я не хочу терять тебя, - прошептал он.

Погладив его по спине, Ливия вздохнула. – Я так долго была оторвана от всех, с самой смерти Эмберли, а теперь я, наконец, готова жить дальше. Ты появился, как раз когда я нуждалась в тебе, и за это я всегда буду вспоминать тебя с симпатией и признательностью.

- Симпатией? – повторил он, лицо его исказилось. – Признательностью?

- Я не собираюсь признавать, что чувствую что-нибудь кроме этого. Это будет чем-то вроде принуждения.

Что-то проворчав, Гидеон навис над ней. – Может, мне следует убедиться в твоем решении.

- Ты можешь попытаться, - сказала Ливия, но голос ее, вместо того чтобы звучать кокетливо, был печален, и она поняла, что обнимает его руками и ногами так, будто может как-то защитить его от демонов в его душе.

Алина вздохнула, доставая еще один лист кремовой бумаги из ящика письменного стола и вытирая кончик ручки о квадратный кусок черного фетра. Почти дюжина писем, сложенных в стопку, лежала перед ней, от ее друзей и родственников, которые без сомнения обиделись на то, что она до сих пор не ответила. Однако нельзя было просто черкнуть короткий ответ. Написание писем было искусством, которое требовало тщательного внимания к деталям. Нужно было изложить последние новости с силой изображения и оригинальностью… а если у вас не хватало событий, заслуживающих внимания, нужно было писать с юмором или с философским отношением к жизни.

Алина хмуро уставилась на три уже законченных письма. Пока что она посетовала на трудности в домашнем хозяйстве, пересказала несколько отборных сплетен, и даже сообщила свое мнение о погоде на ближайшие дни. – Как умело я научилась рассказывать обо всем кроме правды, - заметила она сама себе с насмешливой улыбкой. Но она сомневалась, что настоящие новости стали бы музыкой для ушей ее родственников… недавно я завела себе любовника, и участвовала в двух бесспорно страстных рандеву, в лесу и в будуаре в своей спальне. Моя сестра Ливия жива здорова и в настоящее время гостит в Лондоне, где в данный момент, наверно, забавляется в постели с постоянно пьяным американцем…

Представив себе, как подобное послание будет встречено ее чопорной кузиной Джорджиной или бабушкой Мод, Алина подавила усмешку.

От дверей раздался голос ее брата, обещая долгожданный перерыв. – Боже правый. Тебе, должно быть, совсем нечего делать, если ты занялась письмами.

Она с лукавой улыбкой подняла взгляд на Маркуса. – И это говорит единственный человек на свете, являющийся еще более отвратительным корреспондентом, чем я.

- Я презираю каждый аспект этого занятия, - признался Маркус. – На самом деле, единственное, что может быть хуже, чем писать письмо, это получить его – одному Богу известно, почему все думают, что мне интересны подробности его или ее жизни.

Продолжая улыбаться, Алина положила ручку и взглянула на крошечное пятнышко чернил на кончике своего пальца. – Тебе что-нибудь нужно, дорогой? Умоляю, сделай хоть что-то и спаси меня от этой невыносимой скуки.

- Нет нужды умолять меня. Спасение близко… или, по крайне мере, нечто, что тебя отвлечет. – Он показал ей запечатанное письмо в своей руке, и на его лице появилось странное выражение. – Из Лондона доставили посылку, это пришло с ней.

- Из самого Лондон? Если это устрицы, за которыми мы посылали, то они пришли на два дня раньше…

- Это не устрицы. – Маркус большими шагами направился к дверям и жестом позвал ее. – Посылка для тебя. Пойдем в холл.

- Хорошо. – Алина методично закрыла хрустальную бутылочку с клеем, которым пользовалась, чтобы запечатывать конверты, и закрыла коробку с красными восковыми печатями. Когда все было разложено по своим местам, она встала из-за стола и последовала за Маркусом в холл. Воздух был напоен пьянящим ароматом роз, как будто весь холл протерли дорогими духами.

- О Господи! – вскликнула она и резко остановилась, увидев огромные букеты цветов, которые заносили из повозки, стоящей снаружи. Горы белых роз, некоторые были еще плотными бутонами, некоторые – уже полностью распустились. Двоих лакеев вызвали помочь извозчику, и они втроем сновали туда-сюда и носили букет за букетом, завернутый в жесткую белую гофрированную бумагу.

- Их пятнадцать дюжин, - резко сказал Маркус. – Сомневаюсь, что в Лондоне осталась хоть одна белая роза.

Алина не могла поверить тому, как стучит ее сердце. Она медленно прошла вперед и вытащила одну розу из букета. Обхватив пальцами нежную чашу цветка, она наклонила голову и вдохнула его сильный аромат. Его лепестки прохладным шелком коснулись ее щеки.

- Есть еще кое-что, - сказал Маркус.

Проследив за его взглядом, Алина увидела, что дворецкий указывает еще одному лакею взломать большой деревянный ящик, полный завернутых в коричневую бумагу свертков размером с кирпич. – Что в них, Сэлтер?

- С вашего позволения, миледи, я узнаю. – Пожилой дворецкий очень осторожно раскрутил один из свертков. Он развернул вощеную коричневую бумагу и обнаружил ароматный имбирный пряник, его острый запах добавил пряную нотку к благоуханию роз.

Алина прижала руку ко рту, чтобы сдержать закипающий смех, все ее тело затрепетало от какого-то непонятного чувства. Подарок ужасно ее обеспокоил, и в то же время, она было безумно довольна его экстравагантностью.

- Имбирные пряники? – скептически спросил Маркус. – Какого черта Маккенне присылать тебе целый ящик имбирных пряников?

- Потому что я их люблю, - последовал напряженный ответ Алины. – Откуда ты знаешь, что это от Маккенны?

Маркус выразительно поглядел на нее, словно только глупец мог подумать иначе.

Неловко повозившись с конвертом, Алина достала сложенный лист бумаги. Он был исписан уверенным торопливым почерком, четким и без каких-либо завитушек:

Подписи не было… но она и не требовалась. Алина зажмурила глаза, а в носу ее защипало, и горячие слезы потекли из-под ее ресниц. Она коротко коснулась письма губами, не заботясь о том, что подумает Маркус.

- Это - стихотворение, - сказала она неровным голосом. – Ужасное. – Это была самая очаровательная вещь, которую она когда-либо читала. Она прижала его к щеке, затем рукавом промокнула глаза.

- Дай взглянуть.

Алина тут же засунула стихотворение за лиф платья. – Нет, это личное. – Она сглотнула ком в горле, желая, чтобы волна непослушных эмоций откатила. – Маккенна, - прошептала она, - ты лишаешь меня сил.

Напряженно вздохнув, Маркус протянул ей платок. – Что я могу сделать? – пробормотал он, выбитый из колеи видом женских слез.

Единственным ответом, который смогла дать Алина, был тот, что он никак не желал услышать. – Ты ничего не можешь сделать.

Она подумала, что он собирается обнять ее, чтобы утешить, но обоих отвлекло появление посетителя, вошедшего в холл вслед за старающимися лакеями. Пройдя вперед, засунув руки в карманы сюртука, Адам, лорд Сэндридж, озадаченно уставился на множество белых роз.

- Полагаю, они для вас, - сказал он Алине, приближаясь и доставая руки из карманов.

- Добрый день, Сэндридж, - сказал Маркус, манеры его стали деловыми, когда они пожали руки. – Вы приехали очень своевременно, поскольку я думаю, леди Алине нужно найти какое-нибудь приятное занятие.

- Тогда я постараюсь быть и приятным, и занимательным, - ответил Адам с небрежной улыбкой. Он изящно склонился над рукой Алины.

- Пойдемте, вы прогуляетесь со мной по саду, - предложила она, ее пальцы крепче сжали его.

- Какая превосходная идея. – Адам протянул руку к одному из букетов, сложенных на столе у входа, сорвал красивый бутон цвета слоновой кости и засунул его в петлицу сюртука. Предложив Алине руку, он направился с ней через холл к французским дверям в задней части дома.

Сады сияли летней магией, пухлые подушки из незабудок, мелиссы и ярких, желтых красодневов окружали розовые кусты, в которых то и дело проглядывали темно-красные клематисы. Длинные ряды серебристых колокольчиков тянулись между большими каменными урнами, полными восточных маков всех цветов радуги. Спустившись по ступеням террасы, Адам и Алина пошли вдоль гравийной дорожки, ведущей мимо искусно обрезанных тисовых деревьев. Адам был одним из тех редких людей, с которыми было просто молчать, он терпеливо ждал, когда она заговорит.

Умиротворенная безмятежностью сада и ободряющим присутствием Адама, Алина глубоко вздохнула. – Розы были от Маккенны, - наконец сказала она.