Маккенна окинул ее насмешливым взглядом. – Тогда почему она не рассказала мне об этом тогда?

- Моя сестра считала, что если бы она дала вам хоть какую-то надежду, вы бы рискнули всем, чтобы вернуться к ней. – Ливия опустила глаза на свои колени, разглаживая шелк платья, и тихо спросила, - Она ошибалась?

Последовала бесконечная пауза. – Нет, - наконец, прошептал он.

Подняв взгляд, Ливия увидела, что Маккенна невидящим взглядом уставился на действие на сцене. Он казался спокойным… пока не становились заметными испарина на его лбу и побелевшие костяшки пальцев сжатой в кулак руки, лежавшей у него на коленях. Ливия с тревогой подумала, что открыла слишком много, но сейчас, когда она начала, ей было трудно остановиться. Ей нужно было расставить все по своим местам, хотя бы чтобы заставить Маккенну понять правду об этой грани прошлого.

- Когда вы уехали, - сказала она, - Алина навсегда изменилась. Она любила вас, Маккенна… так сильно, что решила заставить вас возненавидеть себя, чем увидеть, как вам каким-то образом причинят вред.

В голосе его звучала явная враждебность. – Если бы это было правдой, она бы рассказала мне об этом сейчас. Ваш отец мертв, дьявол забери его душу – и ничто не мешает Алине объяснить истинное положение вещей.

- Возможно, - осторожно начала Ливия, - она не хочет, чтобы вы чувствовали себя хоть как-то обязанным ей. Или, может, по какой-то причине она боится того, что вам еще предстоит узнать. Если бы только вы…

Она замолчала, поскольку Маккенна вдруг разжал руку и жестом попросил ее остановиться, пока его невидящий взгляд оставался прикованным к сцене. Заметив легкую дрожь его руки, Ливия поняла, что сказанное расстроило его, когда она думала, что он встретит это с благодарностью, или даже облегчением. Пожевывая губу, Ливия сидела в неловком молчании, а Маккенна опустил руку и продолжил сидеть, уставившись вдаль.

Ливия с облегчением увидела, что в ложу вернулся Гидеон с ее лимонадом. Он окинул настороженным взглядом ее лицо, затем Маккенны, ощутив холодное напряжение, повисшее в воздухе. Заняв свое место рядом с Ливией, Гидеон со своим непринужденным шармом отвлек ее, пока неловкий румянец не поблек, и к ней не вернулась способность естественно улыбаться.

Маккенна, наоборот, выглядел так, словно вглядывался в адские глубины. Пот выступил на его лице, пока легкая испарина не превратились в струйки, и каждая линия его тела была напряжена и туго напружинена. Он, похоже, не замечал того, что происходит вокруг него, или даже где он. Когда, казалось, он больше не сможет этого выносить, он поднялся со своего места, что-то пробормотав, и быстро покинул ложу.

Гидеон повернулся и изумленно воззрился на Ливию. – Что, во имя всего святого, было сказано между вами, пока меня не было?

Маккенна вышел из театра туда, где взад и вперед ходили уличные торговцы с Ковент-Гардена. Пройдя мимо высоких колонн, окружающих главный вход, Маккенна остановился у самой дальней, где он мог оставаться в тени. В его мыслях и теле царил хаос. Эхо слов Ливии отдавалось в его ушах, лишая его самообладания, заставляя его гневно задаваться вопросом, чему, черт возьми, он должен верить. Мысль о том, что все, о чем он думал эти двенадцать лет, могло оказаться неправдой… потрясла его до глубины души. Она испугала его.

Он вдруг вспомнил свои слова, сказанные давным-давно. «Алина… Я никогда не оставлю тебя, если только ты не попросишь меня уйти…»

Это было не совсем правдой. Дело в том, что ему требовалось гораздо больше. Если бы у Маккенны сохранилась хоть какая-то надежда, что Алина любит его, он бы продолжал возвращаться к ней, подчиняясь необходимости, которая превосходила любое чувство самосохранения.

Алине это было известно.

Маккенна рукавом своего хорошо сшитого сюртука из тонкого сукна потер лицо. Если это было правдой, если Алина прогнала его, чтобы защитить от мести старого графа… значит, она любила его. Может, от былой любви к этому времени ничего не осталось, но когда-то она его любила. Он с трудом удерживался от того, чтобы поверить в это, и в то же время его переполняли муки отчаяния, которые, казалось, невозможно выдержать человеческой плоти. Ему нужно было пойти к ней и спросить, правда ли это. Но он уже знал ответ, который пришел к нему с внезапной уверенностью, происходящей из самой глубины его души.

Алина любила его… знание этого заставило его пошатнуться.

Несколько прохожих с любопытством взглянули на темную фигуру, опиравшуюся на массивную колонну, голова человека наклонилась, как у поверженного колосса. Однако никто не осмелился остановиться и справиться, все ли у него в порядке. Они почувствовали растущую угрозу в его неподвижности, словно он был сумасшедшим, которого можно легко толкнуть на какой-нибудь отчаянный поступок. Проще, и гораздо безопаснее, уйти и притвориться, что они его не видели.

Позже этой ночью Гидеон пришел к Ливии, проскользнув в дом и поднявшись в ее комнату. Он тщательным образом ее раздел и долго занимался с ней любовью, двигаясь внутри нее глубокими, медленными, плавными движениями, осторожно приподнимая ее, чтобы поменять положение. Ее стоны заглушались мягкими, исследующими поцелуями, а ее трепещущее тело приветствовало тяжесть его тела.

Ливии вдруг пришло в голову, что с ним она делает такое, чего никогда не делала даже с Эмберли. В этой постели не было никаких иллюзий, ничего, кроме ужасной, удивительной честности, которая не оставляла ни единого уголка ее душе, чтобы укрыться. Она хотела, чтобы Гидеон знал ее всю, даже ее недостатки. Что-то в нем – его абсолютная приземленность, возможно - казалось, растопило сдержанность, в которую она была одета, как во власяницу, позволив ей отвечать ему, ничего не скрывая. Чего бы он ни пожелал, она делала это с бесстыдным восторгом, и в свою очередь он любил ее такими способами, о которых она никогда и не подумала бы попросить.

После они спокойно лежали, тяжело дышащие и удовлетворенные, Ливия полулежала на Гидеоне, ее нога была беспечно закинута на него. Она чувствовала, как его пальцы двигаются в ее волосах, нащупывая горячую кожу под блестящими прядями, приглаживая волосы на затылке. Передвинув ногу повыше, она почувствовала на своем бедре давление его плоти, все еще полунапряженной, даже после оргазма. Она лениво потянулась нежно его погладить.

- Ты ненасытен, - обвинила она, в голосе ее дрожал смех.

Улыбнувшись, Гидеон стиснул ее предплечья и полностью положил ее на себя. – Не больше чем ты.

Она наклонилась, пока их носы не соприкоснулись. – Признаюсь, мистер Шоу, что я несколько вами увлечена.

- Увлечена? – усмехнулся он. – Да ты безумно влюблена в меня.

Ливия почувствовала, как ее сердце пропустило удар, но продолжила говорить несерьезно. – Вот еще, с какой стати мне делать такую глупость – влюбиться в тебя?

- Существует множество причин, - сообщил он ей. – Я не только удовлетворяю тебя в постели, так уж получилось, что я еще и один из самых богатых людей в цивилизованном мире…

- Меня не волнуют деньги.

- Мне это известно, черт возьми. – Теперь голос его звучал недовольно. – Это одна из причин, почему я должен получить тебя.

- Получить?

- Жениться.

Нахмурившись, Ливия стала соскальзывать с него, но Гидеон крепко сжал ее бедра и удержал ее на месте. – Это стоит обдумать, разве нет? – спросил он.

- Не сейчас, когда мы знакомы немногим больше двух недель!

- Тогда скажи мне, насколько долгое ухаживание тебя устроит. Я могу подождать.

- Тебе нужно возвращаться в Нью-Йорк.

- Я могу подождать, - упрямо повторил он.

Вздохнув, Ливия опустила лицо ему на грудь и прижалась щекой к жестким завиткам. Она заставила себя быть честной. – Ничто не заставит меня выйти за тебя замуж, дорогой мой.

Руки Гидеона обвились вокруг нее. Он сжимал ее немного слишком крепко, а его ладони пробежались по ее спине длинным, уговаривающим поглаживанием. – Почему нет?

- Потому что ты слишком небезразличен мне, чтобы я наблюдала, как ты себя убиваешь.

Она ощутила, как длинное тело под ней внезапно напряглось. Она снова сделала движение, чтобы скатиться с него, ожидая, что на этот раз он ее отпустит. Но его рука крепче обвилась вокруг ее стройной спины, и ладонь теснее прижала ее голову к его груди. Голос его звучал подавленно и покорно. – Ты хочешь, чтобы я перестал пить.

- Нет – я не хочу иметь никакого отношения к этому решению.

- Но ты бы обдумала мое предложение, если бы я не пил? – Заметив ее колебания, он заставил ее поднять голову и посмотреть на него.

- Да, - сказала она неохотно. – В этом случае я, возможно, обдумала бы его.

Выражение лица Гидеона стало замкнутым, рот искривился, словно он заглядывал внутрь себя, и ему не нравилось то, что он там видел. – Я не знаю, смогу ли остановиться, - тихо сказал он с откровенностью, которая восхищала ее, даже если слова были неприятными. – Я даже не знаю, хочу ли. Я предпочел бы продолжить пить и заодно жениться на тебе.

- Ты не можешь, - сказала она решительно. – Даже пускай ты и Шоу.

Гидеон повернулся на бок, уложив ее голову в изгибе локтя, и посмотрел на нее сверху вниз. – Я дал бы тебе все, чего бы ты ни пожелала. Я бы отвез тебя в любое место на свете. О чем бы ты ни попросила…

- Со временем это станет между нами. – Ливия начала думать, уж не сошла ли она с ума, отвергнув его предложение, когда многие женщины упали бы на колени от благодарности. На губах ее появилась дрожащая улыбка, когда она увидела выражение его лица. Очевидно, он был мужчиной, который не привык к тому, чтобы ему отказывали по какой-либо причине. – Давай просто вместе насладимся временем, которое у нас есть сейчас. Через несколько дней я возвращаюсь в Стоуни Кросс, но пока…

- Несколько дней? Нет, оставайся еще и возвратишься вместе со мной.