- Это не имеет с ним ничего общего, - презрительно заявила Сьюзан, сопротивляясь попыткам мужа ее утихомирить. – Нет, я должна сказать! Почему я должна пресмыкаться перед Гидеоном просто потому, что ему посчастливилось быть вторым, когда бедняжка Фредерик умер? – Рот ее горько скривился. – Причина того, что Шоу процветают, леди Алина, в том, что мой брат решил вручить благосостояние семьи необразованному иммигранту, который по случайности пару раз сделал удачный выбор. – Она начала смеяться. – Пьяница и докер – какая выдающаяся пара. И мое будущее полностью в их руках. Крайне забавно, как вы считаете?

Похоже, никто не разделял ее веселья. Последовала долгая пауза. Лицо Маккенны оставалось непроницаемым. Он казался абсолютно безучастным, словно давно привык к ядовитым словам. Алина задумалась, сколько брани и оскорблений ему пришлось вынести за все эти годы, просто оттого, что он совершил непростительный грех - работал за еду и кров.

Встав, Маккенна поклонился всей компании, взгляд его ненадолго встретился со взглядом Алины. – Прошу прощения, - пробормотал он. – Мой аппетит подводит меня сегодня.

Все пожелали ему приятного вечера, кроме Сьюзан Чемберлэйн, которая продолжала топить свое возмущение в очередном бокале вина.

Алина знала, что должна была остаться и разрядить атмосферу легкой беседой. Но когда она посмотрела на пустой стул Маккенны, желание пойти за ним стало просто невыносимым. Оставайся на месте и делай то, что должна, наказала она себе, но с каждой уходящей секундой необходимость пойти за ним становилась все острее, пока сердце не заколотилось, а по спине под корсетом не потек пот. Алина вдруг поняла, что подымается из-за стола, вынуждая джентльменов встать. – Я прошу прощения… - пробормотала она, пытаясь найти причину для столь внезапного ухода. – Я… - Однако, оказалось, что она ничего не может придумать. – Еще раз прошу прощения, - запинаясь сказала она, и вышла из комнаты. Не обращая внимания на шепот, который последовал за ее уходом, она поспешила за Маккенной. Она поднялась по ступенькам и увидела, что он ждет ее. Должно быть, он услышал шаги за спиной.

Волны холода и жара накатывали на нее, когда они смотрели друг на друга. Глаза Маккенны ярко блестели на смуглом лице, пронизывающий взгляд напоминал, как жадно они вдвоем приникли друг к другу посреди леса… ее тело пронзенное им и извивающееся.

В замешательстве, Алина прикрыла глаза, пока от жара не начало покалывать ее лицо. Когда она наконец смогла взглянуть на него еще раз, в глазах его все еще горел волнующий огонь.

- Все Шоу такие? – спросила Алина, имея в виду Сьюзан Чемберлэйн.

- Нет, она из тех, что поприятнее, - сухо сказала Маккенна, и у нее вырвался смешок.

Сплетя пальцы, она спросила, - Могу я поговорить с тобой минуту? Мне нужно рассказать тебе кое-что важное.

Он настороженно посмотрел на нее. – Куда пойдем?

- В семейную приемную, - предложила Алина. Это было самая подходящая для беседы комната на втором этаже.

- Там наш разговор могут прервать, - сказал Маккенна.

- Мы закроем дверь.

- Нет. – Он взял ее за руку и потянул за собой. Озадаченная его властным поведением, Алина не сопротивляясь шла за ним. Сердце ее неровно заколотилось, когда она поняла, куда он ее ведет. – Мы не можем пойти в мою комнату, - рассудительно сказала она, оглядывая коридор. – Это сюда ты… нет, правда, мы не можем…

Проигнорировав ее протесты, Маккенна подошел к двери в комнату, где она спала всю свою жизнь, и распахнул ее. Быстро окинув взглядом его большую широкоплечую фигуру, Алина убедилась, что спорить бесполезно. Вряд ли она смогла бы выкинуть его вон из комнаты, в конце концов. Со вздохом, выдававшим ее раздражение, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

На столике у входа стояла лампа. Алина остановилась, чтобы быстро зажечь ее, пламя посылало длинные тени по спальне и гардеробной за ней. Подняв лампу за разукрашенную фарфоровую ручку, она последовала за Маккенной в будуар – ее личное место, куда он никогда не решался заходить в детстве.

Шезлонг – единственный предмет мебели в комнатке – был засыпан вышитыми подушечками. Рядом с золотого крючка свисала нитка жемчуга, здесь же висела целая коллекция небольших, украшенных бисером ридикюлей и сумочек. Уголком глаза Алина заметила, как Маккенна потянулся потрогать один из изящных ридикюлей, который казался до смешного миниатюрным рядом с его рукой.

Она подошла к старинному окну будуара. Поцарапанные старые стекла делали вид за окном приятно туманным, словно смотришь сквозь воду. Вдоль других трех стен комнатки тянулись небольшие квадратные зеркала, создающие мириады отражений, которые множились и множились. Когда Маккенна стал рядом с ней, Алина увидела его и свое собственное лицо, бесконечно воспроизведенное в свете лампы.

Рассматривая комнату, Маккенна подошел к окну и поднял что-то с расписного подоконника. Это была детская игрушка, маленькая металлическая лошадка с фигуркой всадника на ней. Алина тут же поняла, что он узнал ее… это была его любимая игрушка, любимая настолько, что яркая краска совсем стерлась. К счастью, Маккенна поставил ее на место, ни о чем не сказав.

- Что ты хотела рассказать мне? – тихо спросил он. Алина словно зачарованная глядела в его лицо, где так идеально сочетались жесткость и мягкость… четко очерченный нос, мягкий изгиб полной нижней губы, пушистый бархат его ресниц, отбрасывающих тени на скулы.

- Боюсь, что мой брат сделал ваши переговоры несколько более трудными, чем вы могли ожидать, - сказала она.

Взгляд его стал пронизывающим. – Каким образом?

Пока она продолжала объяснять, что сделал Маркус, Маккенна слушал с утешающим спокойствием.

- Все будет в порядке, - сказал он, когда она закончила. – Я могу избавить инвесторов от волнений. И я найду способ убедить Элхама, что в его интересах продать нам эти права. А если это не удастся, мы построим наш собственный чертов док.

Алина улыбнулась его уверенности. – Это будет нелегко.

- Ничто истинно стоящее не бывает легко.

- Я уверена, что ты, должно быть, злишься на Маркуса. Но он сделал это лишь из неразумного желания…

- Защитить тебя и твою сестру, - закончил Маккенна за нее, когда она запнулась. – Едва ли я могу винить его за это. – Голос его стал мягким. – Кто-то должен защищать тебя от людей вроде меня.

Отвернувшись, Алина натолкнулась на зеркальную панель, мозаику из своего покрасневшего лица… и света лампы, скользящего по блестящим черным волосам Маккенны, когда он приблизился к ней. Их взгляды встретились посреди раздробленных отражений.

- Тебе придется немедленно уехать в Лондон, так ведь? – спросила она, взволнованная тем, что находится с ним в такой тесной комнате.

- Да. Завтра.

-Ч-что ты будешь делать с мистером Шоу?

Голова его склонилась над ней, пока она не почувствовала его дыхание на своем виске. Одна из его ладоней легла на ее обнаженное плечо, кончики пальцев гладили бледную кожу легко как крылья бабочки. – Полагаю, придется его отрезвить.

- Думаю, это – прискорбно, что он предпочитает…

- Я не хочу говорить о Шоу. – Маккенна повернул ее лицом к себе, и рука его медленно двинулась вверх по ее шее, пока загорелые пальцы не обхватили щеку.

- Что ты делаешь? – спросила Алина, напрягшись, когда почувствовала, как его другая рука скользнула к спине ее платья.

- То, что ты знала, я сделаю, если ты впустишь меня сюда. – Маккенна поцеловал ее, и начал расстегивать ее платье, щетина его щеки покалывала ее кожу.

- Ты не оставил мне выбора, - запротестовала Алина. – Ты просто ворвался без приглашения и…

Его рот запечатал ее рот, а пальцы не останавливались, пока из-под платья не показался кружевной корсет. Он намотал тонкие шнурки на костяшки пальцев и потянул, пока ткань корсета не разошлась, и не освободила ее стиснутую плоть. Корсет упал на пол, у подола платья, которое все еще оставалось на ней. Ее освободившаяся плоть стала мягкой и набухла от желания почувствовать прикосновения его рук.

Стремительное сердцебиение оглушило ее, когда его губы завладели ее ртом сладкими, пытливыми поцелуями. Теплый мужской аромат его кожи, к которому примешивались запах одеколона, нотка крахмала и острый привкус табака, наполнил ее дурманящим удовольствием. Ее охватило неистовое возбуждение при мысли о том, чтобы снова принять его внутри себя, и в то же время внутренний голос предупреждал, что нельзя позволить ему свободно рассматривать ее.

- Скорее, - поторопила она неуверенно. – Только… скорее, пожалуйста… - Его рот смял ее слова; еще больше откровенных, восхитительных поцелуев, больше головокружительной близости его возбужденного тела. Его руки незаметно пробрались под ее расстегнутое платье, скользнули по нежной линии ее спины вниз к холмикам ее ягодиц. Она почувствовала острый отклик между бедер, скрытая плоть сделалась мягкой и горячей, и она жадно выгнулась под нежной лаской его пальцев.

Оторвав свой рот от нее, Маккенна повернул ее к себе спиной, руки его легли на ее плечи.

- Стань на колени, - прошептал он.

Поначалу она не поняла. Но давление его ладоней направило ее, и она осознала, что опускается на пол у шезлонга. Она сидела на коленях посреди блестящих волн своего платья. В глазах ее зарябило от узоров украшенных вышивкой подушек, когда она услышала, как Маккенна сбросил свой сюртук. Одежда приземлилась на шезлонг перед ней. Снова шелест, звук расстегиваемой ткани, а затем Маккенна стал на колени позади нее.

Он ловко забрался под ее юбки, задирая ярды материи, чтобы найти беззащитное тело под ними. Она почувствовала, как он сжал ее бедра, большие пальцы впились в ее округлые ягодицы. Одна из рук скользнула между ее ног, в поисках отверстия в ее льняных панталонах. Он, казалось, пытался пальцами определить длину, отделанного кружевами разреза, и Алина вздрогнула, когда его пальцы задели кудряшки под тканью. Обеими руками он разорвал разрез на еще пару дюймов, пока панталоны не разошлись. Маккенна осторожно передвинул ее, заставив еще сильнее опереться на шезлонг, раздвигая ее бедра, пока она не оказалась широко распростертой перед ним.