Дульсе ласково обхватила сестру с другой стороны, и они с Пабло осторожно ввели ее в дом и усадили на диван.

— Лус непременно хотела все приготовить сама, — объяснил Пабло. — Она так ждала вас...

— Лусита, милая... — склонилась к ней Дульсе. — Зачем же ты так себя утруждала?

Лус прикрыла глаза и слабо пожала руку сестры.

— Дульсе... Я тебя очень люблю... Ты мне веришь?

— Конечно, родная, — ласково сказала Дульсе.

— Я, наверное, плохая сестра...

— Ну что ты! Перестань... — Дульсе поцеловала ее в лоб. — Ты полежи немножко, а потом будем веселиться... Правда, Жан-Пьер? 

— Обязательно! — подтвердил он. — И съедим все эта дивные блюда. Я голоден, как стая шакалов!


Сопоставить факты было нетрудно. Исабель казалось, что все ее разрозненные наблюдения начали складываться в единую картину, подобно детской мозаике.

Теперь, после того как она увидела Джона Адамса, всякие сомнения относительно того, чем на самом деле занимается всемирно известный проповедник Вилмар Гонсалес, отпали.

Исабель сама поражалась, насколько важной оказалась та случайная встреча во дворе «Твоего реванша»: ее окажись она тогда на пути Джона Адамса, ей было бы куда труднее распутать преступный клубок, который представляла собой миссия некой церкви истинно христианского образа жизни.

Встали на свое место и паломники «с юга Мексики». Теперь в свете того, что она узнала, Исабель уже не сомневалась — эти люди приехали из Колумбии, они явно работали на один из крупных кокаиновых картелей и в своих заплечных мешках и чемоданах привозили в Куэрнаваку «белую смерть» — одурманивающий сверкающий порошок. Возможно у них было даже больше вещей, ведь Исабель не видела, как они приезжали.

Они складывали свой груз где-то в Куэрнаваке, а затем Джон Адамс и его люди развозили более мелкие партии по разным городам. Одним из мест, которые они снабжали кокаином, был как раз «Твой реванш».

Все стало ясно как день. Теперь оставалось самое сложное — как предупредить полицию. Можно было, конечно, пойти в местное отделение, но Исабель колебалась. Во-первых, ей могли не поверить, а во-вторых, что беспокоило ее еще больше, у Адамса могли быть в местной полиции свои люди, которые немедленно дадут ему знать об утечке информации. И тогда... Исабель старалась не думать о том, что было бы с ней тогда.

Она решила действовать через Чату.

— Только, дорогая, я боюсь, такие вещи просто нельзя написать, запечатать в конверт и послать по почте. Дело слишком серьезное, — говорила Исабель. К Чате она время от времени наведывалась совершенно открыто — ведь всем было известно, что они подруги.

— Тогда поеду я, — решительно предложила Чата.

— Да ты что! — возмутилась Исабель, — Ты со дня на день должна родить. Я не допущу, чтобы из-за каких-то бандитов и торговцев наркотиками твой ребенок появился на свет на вокзале.

— Может быть, Антонио сможет поехать... — соображала Чата. — Да, я сегодня же его отправлю.

— Но ведь он так устает в больнице... — неуверенно сказала Исабель.

— Ничего, дело идет о жизни и смерти тысяч людей, которых эти бандиты нарочно приучают к этой гадости, чтобы потом наживаться на них. Вспомни Тино! — воскликнула Чата. — Наверняка первые несколько раз его угостили бесплатно, чтобы он как следует втянулся, а потом начали драть три шкуры. То же самое сейчас происходит с другими подростками. И ты считаешь, что Антонио слишком устает в больнице! А если наша дочь станет такой? Я и думать об этом не хочу!

Исабель на миг представила, что Лалито может стать наркоманом. У нее защемило сердце. Что угодно, только не это! На ее глаза навернулись слезы — она уже так соскучилась по своим: по Лало, Густаво, по своему ранчо. Но какое-то седьмое чувство подсказывало ей, что скоро все закончится, но как именно закончится — это зависело вот нее.

Итак, женщины решили, что Антонио Суарес, вернувшись из больницы, немедленно поедет в Мехико к Рохелио и все тому передаст, а уж Рохелио свяжется со специальным отделом полиции, который занимается борьбой с наркобизнесом. Их задача была, в сущности, несложной — следить за передвижениями человека по имени Джон Адамс, выяснить его связи и затем внезапно совершить обыск и привлечь виновных к ответственности. Так, постепенно обрубая щупальца, можно будет добраться и до головы гигантского спрута.


Федерико Саморра по-прежнему отсиживался в небольшой деревушке близ мексиканской границы. Ежедневно он получал от Гонсалеса подробные отчеты о том, как продвигаются дела в Куэрнаваке, которая теперь стала столицей его маленькой кокаиновой империи.

И даже находясь здесь, за границей, он продолжал руководить ее деятельностью. В распоряжения Саморры были все самые современные виды связи — телефоны и факсы, пейджеры и мини-радиостанции, которые давали возможность практически мгновенно получить или передать информацию в любую точку планеты. Все это помещалось в большом просторном доме Саморры, который занимал он один.

С виду этот дом ничем не отличался от других строений поселка, выделяясь разве что своими размерами. Войдя внутрь, посетитель попадал в большой зал, обставленный с удобствами, но вполне обычно. И только избранные допускались дальше — в святая святых Федерико Саморры — его кабинет, который был оснащен по последнему слову техники. Тех, кто попадал сюда впервые, поражали немыслимый контраст между спокойным сельским пейзажем снаружи и суперсовременной электронной аппаратурой в этом просторном кабинете.

В целом Саморра был доволен. Гонсалес справлялся с возложенной на него функцией, не привлекая к себе лишнего внимания. Он точно и аккуратно управлял вверенным ему участком — получал кокаин из Колумбии и развозил по крупнейшим городам Мексики.

Все началось в тот день, когда полиция внезапно нагрянула в скромный ресторанчик города Пуэбло. Как назло это произошло как раз через три дня после того, как они получили солидную партию товара. Все это было крайне неприятно. Саморру настораживал тот факт, что к этому ресторанчику полиция никогда не проявляла ни малейшего интереса. И вдруг! С чего бы это? «Не иначе, как кто-то настучал, — мрачно думал Саморра. — Причем это не местный отдел, там у меня есть свои люди, а спецбригада из столицы...» Все это крайне не нравилось Федерико Саморре, но он продолжал надеяться, что завал кафе в Пуэбло досадная, но все же случайность.

Однако прошло еще несколько дней и один за другим завалились пункты в Гвадалахаре, Акапулько, Чиуауа. Это уже не могло быть случайностью. Причем, что самое главное, все эти пункты обслуживались отделом Гонсалеса, более того — Саморра заметил насторожившую его закономерность: во всех этих местах за два-три дня до обыска побывал агент Гонсалеса, некий Джон Адамс. Сам Саморра никогда его не видел и потому не очень доверял ему. «Кто знает, что это за птица. Вдруг он агент Интерпола, они ведь часто внедряют своих агентов в отлаженные структуры, чтобы развалить их изнутри», — думал шеф.

Когда же пришло сообщение о том, что полиция накрыла с поличным весь груз, который обычным путем шел из Колумбии, причем это произошло раньше, чем «паломники» прибыли в Куэрнаваку, он уже не сомневался, что внутри самой организации орудует агент, который каким- то образом предупреждает полицию о доставках партий кокаина, и не в какое-то местное отделение, а столичную спецбригаду.

Нужно было разобраться с тем, что происходит там, у Гонсалеса, и немедленно. Саморра понимал, что возвращаться в Мексику опасно, но этого требовали интересы дела.

Он написал от руки записку: «Дедушка возвращается в Мехико. Обеспечьте встречу» — и отправил ее по факсу в Куэрнаваку. Никакой подписи можно было не ставить — Вилмар Гонсалес прекрасно знает почерк своего шефа и сразу же поймет в чем дело.


Томаса уже собиралась ложиться, когда в дверь позвонили. Приход Эрлинды явился для нее полной неожиданностью — Рохелио побоялся предупредить ее по телефону из опасения, что их номер могут прослушивать,

— А это кто с тобой? — удивленно спросила Томаса, рассматривая Тино. Он вгляделась повнимательнее. Что-то очень знакомое... 

— Да это же Тино, тетя Томаса, — сказала Эрлинда.

— Тино! — удивилась Томаса. — К чему весь этот маскарад?

— Я сейчас все объясню.

Эрлинда постаралась как можно короче рассказать все с самого начала. Это заняло некоторое время, потому что в двух-трех словах изложить все события последнего времени не удавалось.

— Господи! — то и дело качала головой старая кормилица Розы. — И за что нашей семье такое наказание! Уж, кажется, все перенесли — и смерти, и разлуки, и ссоры. Так нет, наркоманов нам еще не хватало!


— Ты готова, дорогая?

Пабло крепко сжал руку Л ус, прежде чем отпустить ее в кабинет.

— Не волнуйся, — ободряюще улыбнулась ему Лус

Ей предстояла сложная процедура рентгенографии; Затем надо было сделать биопсию, сдать на исследование кровь ...

 Лус панически боялась любых уколов и процедур, но она твердо дала себе слово, что вытерпит все ради того, чтобы помочь Дульсе. Она и так виновата перед ней.

И она смело шагнула в кабинет.

Медсестра в глухой марлевой повязке искала иглой вену. И Лус стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть, и зажмурила глаза.

Горячий ток побежал вверх по руке до самого плеча, а потом болезненное тепло резким толчком бросилось в низ живота.

Лус застонала.

— Спокойно, миленькая... Потерпи...

Медсестра задернула плотную шторку у ее кушетки и принялась укреплять на теле Лус многочисленные датчики.

Какая все-таки отважная жена у доктора Кастанеды... Она столько готова вытерпеть ради своей сестры...

Свет погас, и тяжелая свинцовая дверь закрылась за медсестричкой. И Лус осталась совершенно одна в пугающей темноте...