Один раз с друзьями он даже заходил в «Твой реванш», но Койот не появлялся, а Тино хоть я вспомнил о нем, решил не показываться ему на глаза. Он забыл о том, что политика страуса, который при приближении опасности прячет голову в песок, мало кого доводила до добра. Расплата, в конце концов, наступала.

Однажды Тино возвращался домой, из темноты вышли трое. На лица падала густая тень, так что он не мог как следует рассмотреть их, во все же один из парней показался Тино знакомым, хотя он и не мог вспомнить, где видел его.

— Эй, погоди — кликнул Тино одни из них. — Куда так торопишься?

Тино понял, что дело плохо, и хотел бежать, но один из парней, самый маленький, быстро сорвался с места и схватил Тино за плечи мертвой хваткой.

— Не надо быть таким невежливым. — Сказал он и заломил ему рука за спину. — Когда к тебе обращаются, надо отвечать.

— Что вам от меня надо? — спросил Тино.

— Тебе привет от Диего Дельгадо, — медленно сказал, подходя к нему, главарь — это было ясно не только потому, что он был большой и сильный, а скорее по небрежному тону, медлительной походке, манере особо выговаривать слова.

— Кто это? — совершенно искренне сказал Тино. Это имя он действительно слышал впервые, хотя мог бы и вспомнить его — ведь оно было написано на злополучной расписке. 

— Тот, кому ты должен шестьсот сорок тысяч, — ухмыляясь ответил главарь.

— Сколько? — Тино уже ничего не понимал.

— Ах ты, скотина тупоголовая. — Главарь подошел к Тино и ударил его в живот. — А ты подумай, вспомни, может, сообразишь.

— Койот... — пробормотал Тино.

— Невежливо так говорить о людях. — Двое держали Тино, а главарь бил, перемежая удары сентенциями: — Что за прозвища... у человека есть имя... Диего Дельгадо... пора бы тебе запомнить... тебе же не понравится... если тебя будут звать вонючка... хотя ты... только этого и заслушаешь...

Теперь он бил Тино попеременно в лицо, в живот, в грудь. Было очень больно. Все в голове помутилось. Тино начал терять сознание, зато боль отпустила.

 — Ладно, хватит, — сказал главарь. — Бросай его, ребята.

Те, которые держали Тино, отпустили его, и он мешком свалился на асфальт. Парни уже собирались уходить, но главарь подошел к распластанному на земле подростку и, подняв ему голову, сказал почти беззлобно:

— Заплати ему, слышишь? Шестьсот сорок тысяч — это сегодня. Завтра уже миллион двести восемьдесят. Это тебе мой добрый совет.

  

Рохелио только накануне вернулся из Куэрнаваки. Там все пока шло так, как они задумали, — проповедник действительно клюнул на Исабель. Он без разговоров взял ее на роль девушки-ангелочка, и Исабель решила, что будет держать связь с Рохелио через Чату. В любом случае в первые несколько дней никаких новостей и не предвиделось.

Рохелио больше не мог отсутствовать в Мехико, ведь помимо его обязанностей как брата существовали еще обязанности как отца и мужа. Он знал, что Эрлинда ждет его возвращения. Он и сам через некоторое время начал рваться в Мехико, и главной причиной его беспокойства по-прежнему оставался Тино.

В тот вечер Эрлинда буквально не находила себе места. Тино накануне клятвенно обещал вернуться домой не поздно, но на улице уже давно стемнело, а сына все не было. Уже после полуночи Эрлинде показалось, что она слышит на лестнице какой-то неясный шум.

— Рохелио, пойдем посмотрим, что там, — попросила она мужа.

Рохелио, который был уверен, что человек не может издавать такой шум и это скорее всего собака или кошка, случайно забежавшая в подъезд, тем не менее не стал спорить с женой и вместе с ней вышел на лестницу.

Картина, которую они увидели, еще долго стояла в глазах Эрлинды: по ступеням медленно, шаг за шагом, поднимался человек — его лицо было залито кровью, было видно, что каждое движение дается ему с трудом. Это был ее сын, ее дорогой умный мальчик!

— Тино! — воскликнула она.

Рикардо бросился на помощь сыну. Тино только глухо застонал, когда отец подхватил его под локоть. Избитое тело отчаянно болело. Эрлинда, онемев от горя и отчаяния, шла за ними.

Эрлинда и Рохелио раздели сына, отмыли от крови его лицо — теперь стало видно, что губа была вдребезги разбита, правый глаз распух, из брови сочилась кровь. Тино старался не стонать, но было видно, что каждое прикосновение причиняет ему боль.

Родители ни о чем не спросили его, а только уложили в постель и выключили в его комнате свет, а сами перешли в свою спальню.

Очень долго они сидели молча. Да и что было говорить — все и так было ясно. Их сын попал в беду, возможно, очень серьезную. Но они смогут помочь ему только в одном-единственном случае — если он сам этого захочет, если откроется перед ними и все им расскажет. А сделает он это или нет, они не знали. Нет, они не знали.


ГЛАВА 25


Луиджи Роскари сидел в библиотеке замка Кампофьоре в самом отвратительном расположении духа.

Чтобы несколько утешить себя, он позвонил в старинный колокольчик, и на пороге появился дворецкий Франческо, который служил графу Максимилиано Роскари уже двадцать лет.

— Что вам угодно? — как всегда бесстрастно и с безупречной учтивостью произнес Франческо.

— Немедленно подай виски со льдом, — произнес Луиджи.

— Слушаюсь, — произнес дворецкий и удалился.

В ожидании виски Луиджи закурил сигарету. Он нервно постукивал пальцами по крышке письменного стола. Когда дворецкий принес поднос с виски, он залпом отпил чуть ли не половину стакана и потом чертыхнулся.

Послышались шаги, и в комнату вошла его жена Аделаида.

— Что, опять напиваешься с утра? — презрительно проговорила она.

— Если бы ты знала, что происходит, тебе бы тоже захотелось напиться, — мрачно проговорил Луиджи.

— Ну что еще у тебя стряслось? — уже несколько встревожено спросила Аделаида.

— Мне удалось узнать, зачем этот чертов Фрезини отправился в Буэнос-Айрес, — объявил Луиджи, отхлебнув еще виски.

— Ну, так зачем?

Луиджи встал и начал ходить взад-вперед по просторной библиотеке.

— Луиджи, неужели ты не можешь сесть и не мельтешить у меня перед глазами? — раздраженно воскликнула Аделаида.

— Если ты будешь меня дергать, я совсем не стану с тобой разговаривать, — отрезал Луиджи и налил себе еще виски. Затем он вынул новую сигарету и закурил. — Так вот, мен удалось узнать, о чем говорил наш выживший из ума дядюшка с адвокатом, отправляя его в Аргентину.

— Так о чем же? — не выдержала Аделаида.

— Представь себе, у нашего благородного маркиза, оказывается, есть побочный сын, который проживает в Аргентине! У меня есть кузен — представляешь, как повезло!

И он разразился злым смехом.

На лице Аделаиды отразилось недоверие, смешанное с испугом.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам признался в этом старику Фрезини, когда рассказывал ему эту душещипательную историю. Представляешь, лет тридцать пять тому назад была у него, оказывается, артисточка из аргентинского балета, которой он сделал ребенка и отправил восвояси.

— И что, теперь она его шантажирует? — заинтересовалась Аделаида.

— Отнюдь нет! Ты можешь себе представить, мой дядюшка настолько выжил из ума, что за свой счет отправил адвоката в Аргентину, чтобы разыскать этого неизвестного сыночка и доставить сюда. Как тебе это нравится?

— А откуда ты узнал про разговор твоего дяди с адвокатом?

— Мне передал Джузеппе. Недаром я ему плачу за то, что он держит ушки на макушке. Как только он проводил Фрезини в кабинет, он занял свой наблюдательный пост и смог услышать весь их разговор.

— А ты не боишься, что связываться с Джузеппе слишком рискованно?

— Наоборот, дорогая, я ничем не рискую. Даже если его и поймают за этим занятием, ну что тут такого: слуга подслушивает хозяйские разговоры. Дело обыкновенное. Джузеппе слишком многим мне обязан, чтобы втягивать меня в это дело.

— Значит, ты считаешь, что он ничего не перепутал и на его сведения можно положиться?

— Джузеппе уверяет, что граф говорил достаточно громко, и он прекрасно слышал весь разговор, — вздохнул Луиджи.

— Боже мой! — воскликнула Аделаида — теперь с нами будет.

— В том-то и дело, — ответил ее муж. — Дядя Максимилиано пока не знает, что отцовское поместье мне не принадлежит, а если узнает... Не нравится мне история с новоприобретенным сыном.

— Но ведь в завещании графа ты назван главным наследником.

— Все так, но он уже два раза переписывал завещание, кто ему помешает сделать это еще раз? Он уже угрожал мне исключить меня из завещания, если еще раз услышит о моих долгах.

— Я тебя предупреждала, Луиджи, — грозно заговорила Аделаида. — Вечно ты связываешься с кем попало. Если б ты сидел тихо и не влезал в сомнительные сделки, ты бы не потерял отцовское поместье и мог бы жить в роскоши и благополучии. 

— Это ты говоришь! — возмутился Луиджи. А кто настоял, чтобы мы купили новый автомобиль? Кто втянул нас в эту поездку в Сан-Тропес, где ты заказала пятизвездочный отель? Кто в прошлом месяце истратил на бриллиантовые серьги деньги, которые были предназначены для уплаты процентов по займу?

— Стыдись, Луиджи, — произнесла Аделаида негодующим тоном и выпрямилась во весь рост, приняв величественную позу. — Когда ты умолял меня выйти за тебя замуж, ты очень красноречиво расписывал великолепие и роскошь, которыми ты меня окружишь. Ради тебя я отвергла солидных женихов и среди них того, за которого мне советовали выйти мои родители. И вот, по-твоему, я теперь дошла до такой жизни, что ты попрекаешь меня жалкой парой сережек! Ты, который в казино в Сан-Тропесе просадил сумму большую, чем весь наш счет за пятизвездочный отель, о котором ты вспомнил.