Это было такое удовольствие: угадывать желание другого по первой пропетой ноте... и тут же подхватывать в дальше идти в унисон! До сих пор ни с кем еще у Лус не было такого взаимопонимания.
Сегодня Лус неожиданно вспомнила старинный испанский романс, который часто слышала в детстве в Гвадалахаре. Романс этот был написан на слова одного из самых известных лириков испанского романтизма девятнадцатого века, Густаво Адольфо Беккера. Печальна была судьба этого поэта. Сирота с пяти лет, он прожил жизнь, полную лишений, и умер в тридцать года так и не дождавшись издания своей первой книги. Известность пришла к нему лишь после безвременной кончины.
Это был женский романс, рассчитанный на то мужчина должен был пропеть лишь последнюю строчку каждой строфы, точно вступая в диалог.
Почему-то Лус была уверена, что Алваро Диасу тоже знакомо это произведение. И она не ошиблась. Его лицо светилось радостью узнавания, когда она затянула первые строки:
Черны мои кудри, как знойная ночь.
Горячего юга я знойная дочь.
Живу я минутой, бегу огорчений.
Я жажду блаженства, я жду наслаждений!
Меня ли ты ищешь, ответь мне, поэт?
Алваро подхватил:
— Тебя ли? О нет!
Лусита продолжала, преобразившись: теперь она приняла строгий неприступный вид:
Я севера дочь, с золотистой косой,
С холодным лицом и спокойней душой.
Чужды мне и страсти, и ревность, и злоба.
Но если люблю, так люблю уж до гроба.
Меня ли ты ищешь, ответь мне, поэт?
Алваро ответил, помотав головой с наигранным испугом:
— Тебя ли? О нет!
Лус сдернула с кровати простыню и обернулась изображая привидение:
Я — сон, я — дитя своенравной мечты,
Я греза, что создал фантазией ты.
Измучится тот и всю жизнь прострадает,
Кто ищет меня и напрасно желает.
Меня ли ты ищешь, душой полюбя?
На этот раз Алваро отозвался грустно и искренне:
— Тебя, да, тебя!
Оба вдруг притихли и стали серьезными. Они застыли в тех позах, в каких застал их последний отзвук мелодии: Диас — с рукой, прижатой к сердцу, Лус — в накинутой на голову простыне, точно в белой фате.
Шли минуты.
Наконец Алваро усилием воли сбросил с себя оцепенение и печально проговорил:
— А ведь этот романс — про нас.
Лус вопросительно глянула на него.
Он вздохнул:
Ну да. Конечно, про нас. Про тебя. Ты — сон, ты — дитя своенравной мечты, ты. — греза. Мы с тобой встретились под самыми облаками, как в сказке, и вскоре ты бесследно исчезнешь из моей жизни. Навсегда. Как будто тебя и не было. Мне останется лишь вспоминать и строить воздушные замки. «Измучится тот и всю жизнь прострадает, кто ищет тебя и напрасно желает»...
Показалось ли это или в самом деле в его глазах блеснули слезы?
У Лус перехватило дыхание. Она медленно приблизилась к нему:
— Алваро! Но ведь ты никогда... Ни разу... Ты не пытался...
— О чем ты говоришь, Лусита! — он безнадежно махнул рукой. — Что значит «не пытался»? А если бы попытался? Попытаться обнять тебя и прижать к себе, зная, что ты в ту же минуту с негодованием оттолкнешь меня и тоща все между нами будет кончено? Ведь признайся, ты бы оттолкнула меня?
Лус, помедлив, честно ответила:
— Да, оттолкнула бы.
— Вот видишь.. И тогда было бы еще больнее. Тогда бы не было ничего... вот этого... хорошего, что возникло между нами.
— Ты прав. Не было бы.
— А так оно есть.
— И оно останется! горячо воскликнула Лус
Алваро же тихо добавил:
— Хотя бы в памяти...
Лус вдруг стало невыносимо жалко и его, и себя. Неужели и правда они вот так расстанутся — и все? Ведь только Алваро потеряет Лус, но и она его — тоже! А у нее много лет жизни ни с кем не складывалось такого взаимопонимания, как с ним!
Лучше бы они вовсе не встречались, тогда не было бы этого щемящего чувства потери!
Выходит, Алваро просто случайный попутчик! Встретились и разошлись?
А может быть, именно поэтому между ними и возникло такое тепло и доверие? Не так ли в поезде люди раскрываются друг перед другом, зная, что никогда не встретятся вновь?
Нет, это невозможно! Это было бы слишком жестоко!
— Алваро! — сказала она. — А все-таки: почему ты так уверен, что оттолкнула бы тебя?
— Не знаю почему. Но чувствую, что это было бы именно так. Может быть, из-за моего цвета кожи...
— О Господи! Ты с ума сошел! Я же мексиканка, а у нас, как и в Бразилии, все расы перемешаны: европейцы, индейцы, негры! Какое это имеет значение!
— Но, согласись, я не ошибаюсь: какой-то барьер стоит между нами. Возможно, твоя семья...
Лус помедлила. Рассказать ему все? Поймет ли он? Да он непременно поймет. Может быть, это единственный человек на свете, который ее поймет.
— Нет, это не моя семья, — с трудом проговорила она. — Не муж. Пабло очень хороший, но... Понимаешь, если бы мы не были женаты, я бы с удовольствием оттолкнула и его... Я бы отталкивала его каждую ночь! Собственно, это я и делаю в последнее время. Просто я...
Лус залилась краской и отвернулась, чтобы Алваро не видел ее лица.
— Просто я боюсь мужчин! — выпалила наконец она.
Алваро положил ей руку на плечо. Рука была тяжелой и горячей. От нее исходил покой. Лус ощутила безмолвную поддержку и была благодарна за это. Хорошо, что Алваро не произнес ни слова, иначе она замкнулась бы и не смогла продолжать свою исповедь.
— Мой первый мужчина... Он оказался трусом и подлецом. А я была влюблена в него и никак этого не ожидала... Это было отвратительно!
Зрачки Лус расширились.
Она застонала.
И будто сквозь пелену услышала ласковый голос Алваро Диаса:
— Бедная моя, хорошая моя Лус!
Бразилец стоял перед ней глядя ей в глаза, но Лус казалось, что он заглядывает гораздо глубже — в самую душу.
И ее душа начала отогреваться.
— Теперь ты понимаешь? — спросила она.
Если бы ты знала, как хорошо я тебя понимаю! В нашей семье произошла подобная история. Только она закончилась еще более трагично... — ответил он.
Лус почувствовала, что рука Алваро непроизвольно впилась в ее плечо. Ей стало больно — и это окончательно привело ее в чувство.
Лус осознала вдруг, что теперь пришло ее время быть исповедником и утешителем. Она чувствовала: Алваро плохо, ему требуется помощь.
— Расскажи мне все, — попросила она. — Умоляю тебя, расскажи, тебе станет легче!
— Моя сестра, — начал бразилец. — Ты знаешь, ведь мой отец — белый, и у моей сестры Эммы был светлый цвет кожи — лишь слегка смуглый, золотистый. А как она пела! Не обижайся, Лусита, но голос у нее был не хуже твоего. За ней ухаживал мой друг. Вернее, за ней ухаживали все парни. Все были влюблены в нее! Но Эмма-то любила моего друга. Они собирались пожениться.
Алваро наконец отпустил плечо Лус и стал нервно ходить взад-вперед по гостиничному номеру, натыкаясь то на стол, то на кресло.
— Вот посмотри! — сказал он и достал из бумажника фотографию.
Лус осторожно взяла снимок из его дрожащих рук.
На нее смотрело лицо совсем юной девушки в школьном платьице с кружевным воротничком.
Необычное, яркое лицо: огромные черные негритянские глаза, пухлые, чуть вывернутые губы, и при этом точеный европейский нос и светлая матовая кожа. Девушка доверчиво улыбалась, не ожидая от жизни ничего плохого.
— Видишь, Лусита, какая она была, — наша Эмма! — Диас забрал фотографию и осторожно, чтобы не помять, вложил ее обратно в бумажник.
— Была? — переспросила Лус.
— Ее нет больше! Она ушла! Ушла из этой жизни по собственной воле, не пережив позора! Ох...
Он прикоснулся к запястью Лус:
— Ты молодец. Ты держишься. Ты сильная. А она... она не смогла. И в какой момент это произошло! Уже был назначен день свадьбы. Уже платье ей сшили. Белое, с кружевами, все в оборках... И мы, родственники, и ее однокурсники уже готовили свадебные подарки: она была студенткой консерватории. Она могла бы быть так счастлива!
— Говори же, говори, не останавливайся! — почти закричала Лус, понимая, что ему необходимо выплеснуть все, что наболело.
— И тут появился этот подлец, этот журналист-иностранец. Он хотел, видите ли, написать репортаж... Эмма прибежала такая радостная, сказала, что у нее будут брать интервью. Я до сих пор помню это название: «Будущее бразильской сцены». Она хотела принарядиться и уже опаздывала. Никого, кроме меня, дома не было, а она не успевала, и я сам — сам! — прогладил ей помятую блузку. Ты представляешь, я сам помог ей собраться туда!
— Ну и...
Больше я ее не видел. То есть не видел живой. Короче говоря, с ней случилось то же, что и с тобой. Служители гостиницы, где жил этот журналист, потом на следствии рассказали: они видели, как девушка-мулатка, растрепанная, в разорванной блузке выбежала из его номера. В ту же ночь она бросилась с моста. Хоронили ее в свадебном платье...
— А тот журналист?
— Сбежал. Сразу же покинул Бразилию. И правильно Сделал: я убил бы его собственными руками! Теперь ты понимаешь, почему и избегаю журналистов. Я боюсь встретить среди них того... Он ведь пишет об искусстве, о музыке, об опере. Мир тесен, мы рано или поздно столкнемся. И тогда я за себя не отвечаю!
Голос Алваро перешел в какое-то неистовое рычание. Сейчас он походил не на человека, а на огромного разъяренного зверя.
"Возвращение Дикой Розы" отзывы
Отзывы читателей о книге "Возвращение Дикой Розы". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Возвращение Дикой Розы" друзьям в соцсетях.