— Пусть напомнит Лус, что у нее все же есть семья, — вырвалось у Пабло.

Он наклонился к Розите.

— Ну что, крошка? Пойдем домой?

Но та заупрямилась.

— Не хочу! Останусь с мамой Дульсе!

— Но тете Дульсе надо работать. А ты ей мешаешь.

— Я помогаю! — Розита ткнула пальчиком в свое творение. — И потом ты ведь уйдешь, завтра в клинику, а меня оставишь няньке.

— Совершенно верно, — развел руками Пабло.

— А я ее терпеть не могу! — заявила Роза.

— Ты не права, — серьезно сказал Пабло. — У тебя очень хорошая няня. Она вкусно готовит, водит тебя гулять и учит писать буквы.

— Вот и сиди с ней сам, если она тебе нравится!

И Розита победно тряхнула кудряшками.

— Пусть остается, — вступилась за девочку Дульсе, — Ты ведь, знаешь, я рада, когда она у меня .

— А я рад а, когда я у нее, — поддержала Розита.

 Розита не пожелала спать на канапе и потребовала, чтобы Дульсе взяла ее к себе в кровать.

— Ну, хорошо, полежи немножко, — согласилась Дульсе. — Только потом ляжешь у себя, договорились? А то дядя Жан-Пьер придет и будет плакать, что ему негде спать.

— Хоть бы он не пришел! — заявила Роза, прижимаясь к Дульсе.

С замиранием сердца Дульсе прижимала к себе Маленькое теплое тельце племянницы.

Та крепко обвила ее ручками за шею и сонно попросила:

— Расскажи мне что-нибудь...

— Сказку?

— Я не люблю сказки.

— А про прекрасную принцессу?

— Про принцессу? Ну ладно...

Розита вздохнула и устроилась поудобнее.


— Расчесывала волосы принцесса, —  

гладя племянницу по кудряшкам, тихонько начала Дульсе читать ей стихи Амадо Нерво: 

И левою рукой их разбирала,

И на прекрасное лицо спускались

Косой волною золотые пряди.

В другой руке она держала гребень

Слоновой кости, матовый и гладкий. 

— Золотые волосы... — вздохнула Розита. — А у меня черные... 

— Расчесывала волосы принцесса,

И волосы, как золото, сверкали,

И думала она: «Ах, если б в замок

Веселый трубадур забрел однажды

В штанах зеленых, черном колпаке.

Кафтане красном и со звонкой лютней...» 

Дульсе осторожно поцеловала Девочку, но та приоткрыла глаза и потребовала:

— Дальше...

— А по дороге... — 

понизила голос Дульсе, 

Все шли, темнея профилями строгими

И древними, цыгане.

А на цепях

Подъемного моста,

На крепостных камнях,

Крутых уступах

Дрожали ящерицы в судороге мерной,

Как впавшие в экстаз факиры,

Они, в своих кирасах изумрудных,

Казались крошечными крокодилами...

Расчесывала волосы принцесса,

Волной ложились золотые пряди...

Когда Жан-Пьер, вернувшись из ночного клуба, на цыпочках вошел в спальню, он увидел, что Дульсе и Розита крепко спят, не размыкая объятий, и поразился, насколько они похожи. Тот же разрез глаз, тот же изгиб бровей, и совершенно одинаково приоткрыты пухлые капризные губы.

Словно это их собственная дочка спала радом с матерью на родительской кровати...

Незнакомое нежное, теплое чувство вдруг родилось у него в груди, заставив сердце взволнованно дрогнуть.

«Наверное, нам не хватает ребенка, — подумал Жан- Пьер, гладя на разметавшуюся Розиту. — Такой же, похожей на Дульсе малышки. Тогда все у нас было бы иначе... И почему Дульсе не хочет родить? Похоже, она любит детей».

Он осторожно прикрыл дверь и устроился на ночь в кабинете.


Дульсе открыла глаза, глянула на сонную Розиту радом с собой, несмятую подушку на половине Жан-Пьера, и первой ее мыслью было, что он не ночевал дома.

Она осторожно, чтобы не разбудить девочку, встала с кровати и вышла из спальни.

На цыпочках она обошла притихший дом. Жан-Пьера действительно не было, но не еще, а уже. В кабинете на диване лежали смятые простыни, а в кухне на столе стояло молоко, джем и пакет со свежими булочками.

Дульсе улыбнулась. Жан-Пьер поднялся пораньше и позаботился о том, чтоб у них с Розитой был завтрак.

«Он был бы заботливым отцом», — подумала Дульсе.

Она вернулась в спальню и слегка пощекотала Розу.

— Вставай, мое сокровище. Уже солнышко встало.

— Мамочка! Ты уже вернулась?!

Розита открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо. Но тут же тень разочарования скользнула по ее личику.

— А... это ты, тетя Дульсе... Я думала... — Она вздохнула и потянулась. — И почему мама так долго не едет? Может, я ей не нужна?

— Ну что ты... — Дульсе обняла девочку. — Ты же знаешь, мама работает. Она поет на сцене в красивом-красивом платье, и много-много людей ей громко хлопают и кричат: «Браво!»

— Как принцесса?

— Конечно.

— Жаль, что я не могу посмотреть...

Дульсе опять пощекотала малышку и загадочно сказала:

— А куда мы сейчас пойдем!..

— А куда?

Розита вскочила, моментально забыв о своих тоскливых мыслях.

— А как ты думаешь?

— В парк! — запрыгала девочка. — Кататься на лодочке! А то папа мне никогда не разрешает.

— А мы ему не скажем, — заговорщицки шепнула Дульсе. — Это будет нашей тайной, идет?

Она вела Розиту за ручку по аллеям центрального национального парка, чувствуя на себе взгляды встречных людей.


Действительно, очень многие оглядывались им велел привлеченные на редкость красивой парой — девочкой и девушкой.

— У вас очень красивая дочь, — сказала Дульсе продавщица воздушных шаров, когда они остановились, чтобы выбрать для Розы шарик в форме сердечка.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Дульсе.

— И очень похожа на вас...

Они выбрали лодку на лодочной пристани. Молодой парень-служитель распутал цепь, вставил в уключины весла и помог Розите и Дульсе усесться в качающейся лодке.

— Вы сами будете грести? — с сомнением спросил он. — Или мне прокатить вас?

— Спасибо, я справлюсь сама.

Дульсе взялась за весла, с трудом налегла на них, и брызги холодной воды окатили Розиту. Она взвизгнула от удовольствия.

— Не вынимайте их так высоко, плавнее, посоветовал парень.

Дульсе попробовала еще раз, лодка дернулась и неспешно тронулась с места.

Они скользили по сложно переплетенным каналам вдоль склоняющихся над самой водой зеленых кустарников.

— Как красиво... — зачарованно протянула Розита, когда они проплыли под низким сводом искусственного грота и снова выбрались на открытую водную гладь.

— Тебе нравится? 

— Конечно! Папа совсем глупый, что не позволял мне здесь кататься!

У Дульсе с непривычки довольно скоро заныла спина, а на ладонях начала вздуваться кожа, натертая шершавыми веслами.

Но Роза требовала еще и еще, высматривая на анфиладе озер все новые и новые красочные места, рассматривая причудливо изогнутые мостики и ажурные беседки на островках.

Дульсе прекрасно понимала девочку, жадно впитывающую незнакомые, удивительные впечатления, но ее физические силы были уже на исходе.

Она направила лодку к берегу, несмотря на протесты Розы, и медленно погребла вдоль пологого, поросшего яркими цветами склона обратно к лодочной станции.

До причала было уже рукой подать, когда Розита вдруг увидала на нависшей над каналом кустарника огромную мохнатую бабочку.

— Ой! Посмотри!

Она вскочила на скамью и, забыв об осторожности, потянулась вверх, пытаясь ухватиться за проплывшую над их головами ветку.

Лодка резко накренилась.

— Роза! — отчаянно крикнула Дульсе...

... А Розита, медленно взмахнув руками, соскользнула в воду.

Дульсе мгновенно сильно оттолкнулась и бросилась за ней. Она успела ухватить перепуганную девочку за волосы и рвануть вверх.

От сильного толчка лодку отнесло на несколько метров, но, к счастью, у берега было неглубоко, Дульсе по грудь. И, нащупав ногами дно, она встала, прижав к себе всхлипывающую Розиту.

— Мне больно... — хныкала она, держась за голову. — Ты зачем меня дернула!? Вот тебе! Вот! — И девочка с силой потянула вниз прядь Дульсиных волос.

— Я хочу домой! Отведи меня к папе!

— Успокойся... не плачь... — уговаривала ее Дульсе. — Мы сейчас погреемся на солнышке... Подумаешь... мы просто искупались...

Но она сама была напугана не меньше девочки.

Что было бы, если бы это случилось на глубине? Страшно даже представить себе. Ведь Дульсе, к своему стыду, практически не умела плавать, предпочитая даже на пляже не заходить далеко в воду и панически боясь глубины. Ведь она не сумела бы удержаться на воде вместе с Розой. И хотя она не раздумывая, выпрыгнула из лодки вслед за девочкой, но будь канал хоть на полметра глубже...

— Только не говори папе, — шепнула она на ушко розите.

Парнишка с лодочной станции подплыл к ним на лодке и помог забраться внутрь. Потом зацепил их лодку длинным крюком и подтащил к причалу.

— Ну что же вы... — с упреком сказал он. — Разве можно...

Дульсе, прижимая к себе Розу, молча выбралась на причал и без сил опустилась прямо на газон. Ее колотило.

— Мне холодно! Отведи меня домой!— всхлипывала Розита.