Через день Роберто получил с посыльным письмо:

  

«Дорогой Роберто! — писала Эвелина. — Я долго думала о наших отношениях и должна была признаться себе, что мои чувства к Вам не настолько сильны, как должно быть в счастливой семейной паре. Я благодарна Вам за Ваше отношение, но сознаю, что не смогу составить Ваше счастье. Прошу простить меня, если это возможно, за ту боль, которую я вам причиняю, но я считаю более правильным признаться в этом сейчас.


С глубоким уважением.

 Эвелина Пачеко».

Письмо выпало из рук Роберто, он отошел к окну и нервно закурил.

Через два дня в колонке светских новостей местной газеты было напечатано объявление:

«Сеньор и сеньора Пачеко сообщают о помолвке своей дочери Эвелины с сеньором Хоакином Геррой. Венчание состоится двадцать пятого сего месяца в соборе Святой Магдалины».

Когда Роберто, сидя в своей комнате, в десятый раз тупо перечитывал объявление, раздался телефонный звонок: Господин Роберто Бусти, — раздался незнакомый мужской голос.

— Я слушаю, — машинально отозвался Роберто.

— Я бы хотел встретиться с вами сегодня вечером. У меня поручение от вашего отца, графа Максимилиано Роскари.


Настроение у «всемирно известного доктора Гонсалеса» было далеко не радужным. Все дело, все то грандиозное здание, которое он с таким тщанием выстраивал в течение многих лет и которое уже начало давать сверхприбыль, могло лопнуть из-за совершенно глупого, совершенно нелепого обстоятельства.

Вилмар был готов винить всех и каждого, начиная от Федерико Саморры, который сам отсиживается в Штатах и только шлет свои указания через связных, до этой дешевки Риты. Время от времени Гонсалес начинал даже винить самого себя, хотя такие минуты бывали, и не слишком часто.

Изменился даже тон его проповедей. Теперь прихожане все чаще слушали о том, что «каждый должен смириться с тем местом, которое дал ему в этой жизни Господь», что «смиренность и скромность — суть истинные добродетели, украшающие женщину», а однажды, не посмотрев на то, что поклонниц-женщин у него куда больше поклонников-мужчин, даже заикнулся о том, что «женщина — это сосуд греха».

И было, отчего злиться. Высокая и стройная красотка Рита, изображавшая во время его проповедей ангелочка с крылышками, возомнила о себе невесть что. Гонсалес вывез ее с севера — эта большеглазая и голенастая девчонка в застиранной юбке до сих пор бы гнула спину на маисовом поле, если бы не он. Гонсалес пригласил ее в «группу поддержки», и она с радостью согласилась — ведь это был ее единственный шанс выбраться из глуши, где она жила. Однако когда она уже распрощалась с родными обесцветила волосы (Вилмар был убежден, что его ангелочек должен непременно иметь белокурые локоны, и естественный цвет волос Риты его не устраивал) и приехала с проповедником и его помощниками в город, Гонсалес прозрачно намекнул, что, кроме выступлений перед теми, кто жаждет приобщиться к «истинно христианскому образу жизни», ей придется исполнять при нем временные обязанности, как он изящно выразился, «спутницы жизни». Она и глазом тогда не моргнула, коварное создание!

Поначалу новая помощница очень устраивала доктора Гонсалеса — она очень быстро научилась плавно выходить на сцену, держа в руках зеленую ветвь или белую голубку, проникновенно смотреть на собравшихся с самым невинным выражением на лице, в общем, быть воплощением добродетели и безгрешности. Говорить правильно она так и не научилась, но это было неважно — ее роль не требовала никаких слов.

После окончания проповеди Рита превращалась в веселую, разбитную девчонку, острую на язык, готовую в любой момент затянуть песню или пуститься в пляс. Не отказывала она и в своих ласках всемирно известному проповеднику.

Теперь, вспоминая всю историю взаимоотношений с Ритой, Гонсалес понимал, что в ней с самого начала не хватало почтения к нему. В сущности, она с самого начала относилась к Гонсалесу и его деятельности с изрядной долей иронии. «Надо было сразу же с ней расстаться, — корил себя проповедник, — но кто же мог предвидеть, что дело обернется вот так...»

Все чаще и чаще Гонсалес вспоминал Ренату. Она была идеальной женщиной — единственной, которая полностью его устраивала. Она была готова ради него на все и к тому же видела в муже едва ли не святого. «Жаль, что так получилось», — вздыхал Гонсалес, вспоминая обеды, которые готовила Рената. А с каким умилением она смотрела на него, как почтительно ловила каждое его слово! «Надо же было ей прийти тогда так рано...» — мрачно думал он. Но сделанного не воротишь. И вот сейчас Рита грозила погубить все его дело.

Случилось непоправимое — эта противная девчонка забеременела. Сначала она стала жаловаться на головне боль, на плохое самочувствие, отказывалась выходить на сцену. Но Вилмар считал это женскими капризами и поначалу не придавал этим недомоганиям большого значения. Но после того, как Риту едва не вырвало прямо во время проповеди и она едва успела выбежать и спрятаться за помост, он задумался.

Необходимые анализы делались в глубочайшей тайне — ведь «воплощенная невинность» не может быть беременной, тем более вне брака. На всякий случай Гонсалес послал Риту вместе со своим верным помощником Джоном Адамсом в соседний городок, причем Джон должен был не только сопроводить девушку-ангелочка к врачу, но и следить, чтобы она ненароком не сбежала. Ответ врача не порадовал Гонсалеса — «сеньорита невинность» оказалась уже почти на третьем месяце!

— Дать девице отступного и проводить домой, — советовал проповеднику Джон Адамс. — И делу есть конец. А если она не захотеть, надо ее припугнуть. Сразу закрыть рот.

Гонсалес посмотрел в бледно-серые глаза помощника — он не сомневался, что этот человек в строгом темном костюме без труда сможет запугать крошку Риту так, что та закроет рот на замок.

— Хорошо, но сначала предложим ей отступного, - кивнул он. — И я хочу, Адамс, чтобы это сделали вы.

Помощник кивнул и хотел уйти, но проповедник удержал его.

— И вот еще что, Адамс, — сказал он. — Если все же нам не удастся соблюсти необходимую конспирацию, я бы хотел, чтобы вы взяли на себя роль... — Гонсалес запнулся, подыскивая подходящее выражение. — Роль жертвы этой распущенной особы.

Джон Адамс кивнул:

— Безусловно, сэр. Я понимать, что ваш репутация есть важнейшая вещь. Наш бизнес, сэр, вот о чем я и вы думать прежде всего.

— Отлично, Адамс, — улыбнулся Гонсалес. — Мы с вами поняли друг друга.


Однако эта мерзавка Рита и не подумала взять предложенную ей сумму денег, а ехать домой и вовсе отказалась. Она утверждала, что в родной деревне ее примут с позором, и выдвинула совершенно нелепое с точки зрения Гонсалеса требование, чтобы он на ней женился. Это могло бы вызвать у него улыбку, если бы ситуация не была столь серьезной.

Узнав, что жениться проповедник не собирается, Рита согласилась остаться матерью-одиночкой, но при условии, что Гонсалес переведет на ее имя достаточно денег, чтобы она могла безбедно жить до того момента, когда ребенок закончит школу. При этом она будет жить не где-нибудь, а в достаточно крупном городе, вроде Куэрнаваки или Гвадалахары, где она сможет затеряться.

— Нет, ты подумай, о чем ты говоришь? — Гонсалес даже на миг избавился от привычки поминутно цитировать Священное писание. — Какая Куэрнавака! Какая Гвадалахара! Где ты жила раньше, когда была сопливой девчонкой? На что ты могла надеяться? А теперь ты вернешься туда с деньгами!

— Как хотите, — смотря Гонсалесу прямо в глаза, ответила Рита. — А мне кажется, что ваша репутация, как проповедника стоит немного дороже. Ты ведь очень дорожишь ею, не так ли, Вил? — Она внезапно перешла на «ты».

От такой фамильярности Гонсалес буквально позеленел. Чего добивается эта девчонка? Он решил немного подождать, ожидая, что Рита образумится. Но время шло, а она стояла на своем. Более того, она начала грозить ему громким скандалом. Это могло привести к самым непредсказуемым последствиям. Проповедник начал нервничать. Ему совершенно не хотелось привлекать внимание общественности к своей личной жизни. Мало ли что тогда может выплыть на свет.

От выступлений Риту освободили. Прихожанам Гонсалес объявил, что она серьезно заболела. Да и как она могла бы выходить на всеобщее обозрение с округлившимся (пока, правда, едва заметно) животиком?

Придется действительно ее припугнуть, — сказало» Джону Адамсу, когда они в очередной раз обсуждали сложившуюся ситуацию. — Вы сможете это сделать?

— Смогу, — бесстрастно ответил Адамс, причем его постное лицо никак не изменило своего выражения.

В назначенный день Гонсалес специально уехал по делам, оставив Джона Адамса наедине с Ритой в шикарных многокомнатных апартаментах, которые проповедник снимал вместе со своими помощниками. Он не желал знать, как именно собирается Адамс выполнить свою миссию, но, вернувшись вечером, застал Риту в слезах. Никаких следов насилия на ней не было — таково было первейшее требование проповедника, но лицо девушки совершенно вспухло от слез, так что от ее красоты не осталось и следа. 

— Он зверь! — крикнула Рита. — Ты нарочно оставил меня с ним. Значит, ты такой же зверь, как и он!

— Тише, дорогая, — с довольной улыбкой ответил Гонсалес. — Лучше подумай теперь о своем поведении. Ведь ты не хочешь, а то я могу отправить вас куда-нибудь вместе...

Он лег спать успокоенный, решив, что не сейчас, так после следующей порции внушений Рита непременно согласится вернуться к себе домой. Он и предположить не мог, что произойдет то, что произошло.

Утром Гонсалес пошел проведать своего «ангелочка» и увидел, что девушки нет. Постель даже не была смята. Рита исчезла.

  

Участников оперного Фестиваля пяти континентов поселили в гостинице в самом центре Вены, на Рингштассе, неподалеку от ратуши и здания парламента.