Сама сеньорита Эвелина чувствовала себя довольной тем, что оказалась центром всеобщего внимания и интереса, и ее занимали различные приготовления, такие как выбор собора для венчания, заказ свадебного платья и список свадебных подарков, которые сеньора Пачеко педантично составляла и редактировала для большого числа близких и дальних родственников.

Тем не менее, временами Эвелину Пачеко охватывало смутное ощущение беспокойства. Она понимала, что вот ее жизнь, вот сделает решительный шаг, который изменит ее жизнь до того текущую по накатанной колее, и она станет частью биографии другого человека, год назад ей неизвестного, своего будущего мужа. Безусловно, Роберто привлекал Эвелину своей яркой индивидуальностью. Он был так не похож на большинство молодых людей, с которыми она знакомилась раньше. И в то же время иногда ее настораживала и даже пугала безоглядная порывистость Роберто, его способность к риску и даже безрассудству, его щедрость и пренебрежение ко всему материальному, которая так контрастировала с трезвой расчетливостью самой Эвелины.

Впрочем, в данный момент девушку не тревожили подобные сомнения, потому что у нее была более простая и приятная задача — выбрать платья и костюмы для приданого, которых, по ее расчету, пока не хватало.

Эвелина досадливо поморщилась, проходя мимо витрины шикарного мебельного магазина: если бы Роберто был попрактичнее, она могла бы сейчас с наслаждением заняться выбором мебельных гарнитуров, портьер и штор для нового дома.

«А вместо этого мне впору отправляться в магазин для любителей водного спорта за аквалангом и ластами. Что еще понадобится на этой яхте, где мы будем практически одни?»

Впрочем, Эвелина несколько кривила душой: Роберто обещал ей по дороге в Италию стоянки в портах Испании, Франции и, может быть, других средиземноморских стран, так что Эвелина представила себя на набережной Пальма-де-Майорка, где отдыхает его величество король Испании, и, воодушевившись, направилась в отдел модной одежды для лета.

— Кого я вижу! Прекрасная Эвелина? — раздался вдруг возглас за ее спиной. Обернувшись, Эвелина увидела Хоакина Герру, которого не встречала уже два года, с тех пор, как он закончил университет, где учился на том же факультете, что и Эвелина, но на два курса раньше.

— Привет, Хоакин, давно тебя не было видно, — дружелюбно сказала Эвелина. Во время учебы Хоакин был одним из ее многочисленных поклонников, но уж больно незадачливым, и Эвелина часто жаловалась подругам на его «занудство». Впрочем, эта случайная встреча после длительной разлуки ничем ей не грозила, и она могла себе, позволить быть любезной. 

Да я недавно вернулся из провинции Матансас, — сказал Хоакин. Ты же знаешь, что у меня там родня И отец мой оттуда родом.

Эвелина, которая никогда не интересовалась генеалогическим древом семьи Герра, рассеянно кивнула.

— Послушай, Эвелина, как удивительно, что я тебя встретил, — заговорил Хоакин, не замечая холодности девушки. — Можешь себе представить, я думал о тебе сию минуту и собирался позвонить тебе вечером. Я сегодня ночью видел тебя во сне. И вдруг ты наяву!

— Вот как! — безразличным тоном произнесла Эвелина, которую эти излияния оставили совершенно холодными.

— Да, просто поразительно, — с энтузиазмом продолжал Хоакин. — Послушай, Эвелина, ты не пообедаешь со мной в честь нашей встречи после такой долгой разлуки?

— Извини, Хоакин, мне некогда. Я делаю сейчас покупки к свадьбе, и у меня еще куча дел, сказала Эвелина, стараясь скрыть свой торжествующий вид.

Улыбчивое лицо Хоакина сразу вытянулось, в глазах появилось растерянное выражение.

— Ты... ты выходишь замуж? — как-то неуверенно спросил он.

— Да, свадьба через две недели, — стараясь казаться невозмутимой, ответила Эвелина.

Хоакин опустил глаза и заметил на ее пальчике кольцо с бриллиантом, который во многих странах принято дарить честь помолвки.

— В самом деле, я и не заметил твоего кольца, — пробормотал он. — А... могу я узнать, кто этот счастливец?

— Разумеется, это никакой не секрет, но ты с ним не знаком, — ответила Эвелина. — Роберто Бусти, океанолог яхтсмен и поэт.

На Хоакина стало просто жалко смотреть.

Ну что ж, поздравляю, — через силу выговорил они потом, увидев, что Эвелина уже приготовилась сделать прощальный жест рукой, вдруг решился и быстро заговорил — Послушай, Эвелина, я рад, что, у тебя все так удачно устроилось, но ты же понимаешь, что это для меня удар... впрочем, не обращай внимания, я говорю глупости, и дело не в этом. Просто я бы очень хотел, чтобы ты на прощание пообедала со мной в ресторане клуба «Президенте*, тут рядом, как бы на прощание.

Во время этой бессвязной речи Эвелина уже приготовилась вежливо отказаться и ждала только паузы в словах Хоакина, но последние несколько слов неожиданно привлекли ее внимание. Ресторан клуба «Президенте», Ничего себе. Один из аристократических клубов города, взнос в который обходился в кругленькую сумму. Эвелина удивилась, потому что никогда раньше не замечала за Хоакином склонности к расточительству.

— С каких это пор ты обедаешь в клубе «Президенте*? — шутливо спросила она. Эвелина знала, что невозможность стать членом этого клуба до сих пор мучила ее отца.

— Да вот, мы с отцом были приняты на прошлой неделе, — чуть смущенно и вместе с тем довольно произнес Хоакин. — Там довольно мило. Соглашайся, Эвелина, тебе должно понравиться.

Эвелина почувствовала любопытство, так свойственное женщинам. За этим явно что-то скрывалось. Ей ужасно захотелось разобраться, в чем дело.

— Хорошо, пожалуй, соглашусь, ведь действительно в последний раз, — произнесла она с видом женщины, которая оказывает величайшее благодеяние. — Только ненадолго, я обещала маме вернуться не поздно, у нас сегодня будет тетя Сесилия.

— Разумеется, это совсем рядом, — сбивчиво заговорил Хоакин и, осторожно взяв ее под локоть, повел к своей машине. Эвелина смотрела с изумлением. Это был «феррари» последней модели. Она прекрасно помнила старенький «форд» Хоакина, который был предметом добродушных подшучиваний в университете. Нет, тут определенно была какая-то загадка.

Рохелио не раз бывал на ранчо своего шурина и без труда нашел их просторный деревянный дом с широкой открытой верандой и коновязью, где, если хозяин был дома был привязан его серый конь Соломон.

 Вот и сейчас, когда Рохелио подъехал на своем видавшем виды «фольксвагене» к ранчо Гуатьерресов, он увидел, что Соломон бьет копытом у коновязи. «Значит, Густаво дома», — обрадовался Рохелио. Он остановил машину и побежал в дом.

Густаво, Исабель и Лало обедали. Это был настоящий обед мексиканского ранчеро: маисовые тортильи, густая мясная похлебка с большим количеством томата и перца, тушеные бобы. Удивительно, как эти двое, в сущности, городских людей, далеких от земли, так быстро привыкли к сельской жизни и стали неотличимы от других семей, живущих в округе. Нет, отличия, конечно, были, и не одно: книги, целая библиотека — гордость Густаво и малыша Лалито, безукоризненный вкус, с которым были расставлены по комнатам и кухне самые непритязательные вещи — это была, конечно, заслуга Исабель, да и сами они загорелые, в джинсах и рабочих рубахах, но с такими светлыми одухотворенными лицами, были похожи скорее на ранчеро не из жизни, а с полотна художника.

— Рохелио! — воскликнула Исабель, которая первой заметила его.

Густаво поднялся из-за стола и пожал ему руку.

— Что-то случилось? — сразу же спросил он.

— Я нашел Гонсалеса, — ответил Рохелио и пересказал Густаво и Исабель все, что узнал от падре Игнасио.

— Это тот самый человек, который был вместе с Федерико Саморрой, — сказал Густаво. — Понимаю. И тебе удалось разыскать его?

— Представь себе, он даже и не думал скрываться. Вся Куэрнавака увешана его портретами, он живет совершенно открыто. Разъезжает по Мексике и ничего не боится.

— Видимо, совершенно в себе уверен, — кивнул головой Густаво. — Значит, он спрятал Саморру очень надежно. Я думаю, медленно проговорил Густаво, — он вывез его в Соединенные Штаты. Недаром ведь они ехали на север.

— Но как же они могли пересечь границу? — удивился Рохелио. — Их бы сразу опознали.

Густаво усмехнулся:

— Вот что значит честный человек. Для тебя, конечно, граница — это нечто непроницаемое. Поверь мне, для человека, который всю жизнь занимается контрабандой наркотиков, нелегально пересечь границу так же просто, как тебе перейти улицу. Скорее всего, Саморра сейчас вообще где-нибудь в Техасе или Нью-Мексико. Вот почему не нашли ни его, ни машины.

— Думаю, ты прав, — согласился Рохелио. — Но если это действительно так и твоя догадка верна, то нам не удастся его найти.

— Найдем! — убежденно сказал Густаво. — Я еще с ним не рассчитался, он ведь мне так и не заплатил старый должок. Что ж, значит, примемся за проповедника. Что ты предлагаешь?

— Тут вопрос к тебе, Исабель, нужно разыскать некую Ренату. Она была женой этого Гонсалеса, и, по его собственному утверждению, он познакомился с ней в кафе «Твой реванш».

— Вот как! — Исабель рассмеялась. — Я не знала, что проповедники ищут себе жен в таких местах. Я думала, в какой-нибудь воскресной школе или среди особо ревностных прихожанок.

— Ну, это особый проповедник, — ответил Рохелио. — О том, почему он расстался с женой, имеются две противоположные версии.

Он подробно рассказал все, что удалось узнать Чате Суарес из личной жизни святого доктора Гонсалеса.

— Рената... Рената... — думала Исабель, старательно припоминая те дни, когда сама была Милашкой — одной из лучших девушек этого ночного кафе. — Что-то не припоминаю. Рохелио, прости, но, по-моему, девушки с таким именем у нас не было. Да и вообще ее могли звать как угодно. «Кошечка», «Красотка», «Лапа», мы иногда настоящего полного имени друг друга могли и не знать, если близко не дружили.