Дульсе тоже уже закончила Академию художеств. На выставке работ выпускников многие преподаватели хвалили ее картины, но сама Дульсе считала, что еще не нашла свою дорогу. Она серьезно работала, хотя временами говорила матери или Лус, что сомневается в своем таланте и готова бросить живопись. Но гораздо больше беспокоило Дульсе то, что ее мечта о ребенке до сих пор е сбылась.

— Я очень рада, что вы с Розитой приехали пораньше, — сказала Роза дочери. — А где же Лус?

— Я заезжала за ней, а она сказала, что ждет важного звонка от своего импресарио. Поэтому они с Пабло подъедут попозже, как раз когда Пабло вернется с работы. А раз так, я предложила захватить с собой Розиту.

— Не сомневаюсь, что девочка с удовольствием с тобой поехала, — сказала Роза, улыбнувшись. — Она, наверно, в последнее время видит тебя чаще, чем свою маму.

— Мама, она такая очаровательная и такая способная, я сама получаю удовольствие, когда с ней играю. Ты видела, какой рисунок она нарисовала к твоему празднику?

— Ну еще бы, особенно когда есть такая наставница, — сказала Роза.

— Мамочка, я еще не успела вручить тебе свой подарок, — сказала Дульсе и полезла в сумку с длинным ремнем, которую она обычно таскала на плече.

— Вот смотри, — сказала она, разворачивая небольшую акварель. — Я подумала, что тебе понравится. Ведь ты любишь здесь отдыхать.

На картине Роза с удовольствием узнала уголок их большого сада, который был гордостью семьи Линаресов на протяжении уже нескольких поколений. На переднем плане любимая Розина скамейка, сзади виден уголок небольшого пруда и раскидистые деревья, в тени которых так приятно отдыхать в жаркие дни. Видно даже старое сливовое дерево, с которого началось знакомство Розы с Рикардо Линаресом. Дочери столько раз слышали эту историю, что она уже превратилась в своего рода семейную легенду.

Многие дорогие воспоминания у Розы вызывал этот пейзаж. Но еще больше растрогало ее то, что Дульсе смогла не просто изобразить этот уголок, а еще и передать те настроения, которые были связаны с ним у Розы. Она еще раз осознала, каким необычным даром была наделена ее застенчивая и не всегда уверенная в себе дочь.

— Спасибо тебе, родная, это замечательная картина. Я повешу ее в нашей комнате, и мы будем любоваться на нее вместе с твоим отцом.

Дульсе порозовела от похвалы матери и, чтобы скрыть смущение, повернулась к маленькой Розите.


Спустя некоторое время стали съезжаться гости. Брат Рикардо Рохелио прибыл со своей женой Эрлиндой и младшей дочкой Флоритой.

 Рохелио обожал свою младшую дочь не меньше, чем Рикардо внучку. И вот между Рикардо и Рохелио в последние годы шел негласный спор о том, кто из девочек способнее, умнее и очаровательнее.

К счастью, Розита и Флорита еще не сознавали этого соперничества и с большим удовольствием проводили время в обществе друг друга.

— А где же Тино? — спросила Роза Эрлинду, видя, что их старший сын не приехал.

— Ты же знаешь этих молодых, — махнула рукой Эрлинда. — Сказал, что у него неотложные дела с друзьями.

— Как жалко, я так давно не видела Тино, — сказала Дульсе, которая в детстве была очень дружна со своим двоюродным братом.

— Знаешь, Дульсита, мы его сами теперь редко видим, — со вздохом промолвила Эрлинда.

В этот момент внимание присутствующих отвлек дружный рев Розиты и Флориты, которые изо всех сил вцепились в какой-то предмет и тащили его в разные стороны.

Взрослые подошли к ним.

— Деда, она не дает мне тигренка! — обиженно заявила Розита и уткнулась заплаканным лицом в колени Рикардо.

— Тигренок мой! — не менее категорично заявила Флорита, которая еще не совсем отчетливо выговаривала буквы, но уже была маленькой собственницей. — Папа подарил тигренка мне!

— Деточка, конечно, он твой, — увещевала дочку Эрлинда, — но ты можешь дать Розите немножко поиграть с ним.

Но упрямая Флорита прижала пушистую зверюшку к груди и твердо заявила:

— Не хочу. Тигренок мой.

В ответ обиженная Розита приготовилась заплакать снова.

— Не горюй, солнышко, внучку на колени. — тихо сказал Рикардо и посадил внучку на колени. — Поиграй сейчас с другой игрушкой, а я привезу тебе из поездки тигра или еще какого-нибудь симпатичного и пушистого зверя. Договорились?

— Да, — ответила, просияв, Розита и, спрыгнув с колен деда, подбежала к Флорите. — Пошли побегаем.

Флорита охотно согласилась. Тигренок, внесший такой раздор между юными родственницами, был забыт на полу.

В этот момент на лестнице послышались голоса, и в гостиной появились Пабло и Лус.

Лус выглядела великолепно. Ее темные волосы были уложены в высокую и пышную прическу, на шее блестела нитка крупного жемчуга. Платье темно-вишневого цвета без рукавов было обманчиво-простого покроя — оно выгодно подчеркивало фигуру.

Но дело было не в платье и не в прическе. Дульсе, которая пришла на семейный праздник в своем излюбленном наряде — брюках и свободного покроя блузе, видела, что в ее сестре есть нечто такое, что притягивает к себе независимо от модной одежды. «Пожалуй, это облик женщины, которая чувствует себя победительницей», — подумала она.

Пабло сразу же направился к дочке, которая приветствовала его радостными криками, а Лус даже не удалось приблизиться к малышке. Родственники сразу окружили Лус и забросали ее вопросами о недавней поездке в Чили. Каждому хотелось высказать свое мнение, и в гостиной Линаресов на некоторое время образовалась такая толчея, какая бывает, когда встречаются хорошо знакомые люди, которые давно не виделись.

— Лусита, ты споешь нам после обеда? — говорила тетя Кандида, которая очень любила хвастаться перед знакомыми успехами племянницы.

— Ну конечно, тетя, — ответила Лус тем терпеливым тоном, каким она всегда разговаривала с Кандидой. — Но вы, кажется, забыли, что не я виновница торжества, а наша мамочка. Пабло, достань, пожалуйста, наш подарок, — обратилась Лус к мужу. Она подошла к матери и вручила подарок.

Развернув пакет, Роза увидела плетеную кожаную сумку и такой же кошелек, расшитый бисером. Это была явно ручная работа, выполненная в традициях индейцев Южной Америки.

— Какая прелесть! — сказала Роза и расцеловала Лус и Пабло.

— Мама, между прочим, я выполнила твое поручение и побывала в гостях у Пабло Мендисанбаля и Нормы, — сказала Лус.

— Неужели? Какая ты молодец! — воскликнула Роза. Уже несколько лет она не виделась со своим сводным братом Пабло, который стал инженером и работал в Чили в горнорудной компании. Он был не любитель писать письма, а перезванивались они редко. — Ну как они там?

— Все хорошо, — ответила Лус. — Пабло и Норма передавали тебе привет. Их мальчики уже заканчивают колледж. Кстати, именно Норма помогла мне выбрать подарок. Мы с ними прекрасно провели время. Смотри, я привезла для тебя целую кипу фотографий.

Роза с интересом рассматривала фотографии своих родных, которых не видела уже давно.

— Я дала им контрамарки на наши спектакли, и Норма с Пабло слушали меня в «Лючии де Ламермур», — продолжала Лус.

— Вот они, наверно, удивились, когда узнали, что их племянница стала такой знаменитостью, — с гордостью за дочь сказал Рикардо.

Вошла Томаса и объявила:

— Не хватает только Жан-Пьера, а так можете садиться за стол.

— Жан-Пьер просил его не ждать, — поспешно сказала

Дульсе. — Он подъедет позже, поэтому мы можем начинать без него.

Но как раз когда все перешли в большую столовую, где на столе, украшенном удивительными букетами, присланными с утра из цветочного салона Розы, были расставлены парадные приборы из фарфора, хрусталя и серебра, послышался жизнерадостный мужской голос:

— А вот и я. Я прошу прошения за опоздание, на пороге появился Жан-Пьер.

За несколько лет жизни в Мексике Жан-Пьер почти утратил свой иностранный акцент, но не утратил французского шарма. Жизнерадостный и остроумный, он почти всегда становился душой компании, в которой находился.

Со своими многочисленными мексиканскими родственниками он давно подружился. Мужчины признавали его авторитет в разговорах о политике и о спорте, а женщины — от двухлетней Флориты до почтенной Кандиды — отдавали должное его обаянию и истинно французской галантности. Словом, многие считали, что Дульсе повезло с мужем.

Собственно, Роза никогда не возражала, когда слышала такие разговоры. Она признавала, что Жан-Пьер человек не только талантливый в своей профессии, но и способный на сильные чувства. И тем не менее подчас при виде этой пары Розу охватывало смутное беспокойство. Уж очень разными были ее дочь и обаятельный француз. Иногда у Розы мелькала мысль, что Дульсе чувствует слишком глубоко и любит слишком сильно. «Чересчур сильно для ее благополучия», — добавляла про себя Роза.

Но сегодня был праздник, и Роза была бесконечно счастлива, что может собрать в своем доме этих близких и родных людей. Стол был заставлен многочисленными угощениями, в серебряных подсвечниках горели высокие свечи, из соседней гостиной лилась негромкая музыка.

Впрочем, музыки почти никто не слышал. Ее заглушали нетерпеливые голоса гостей, таких разных по возрасту, но которых объединяла теплота чувств и желание доставить радость друг другу.

— Сеньоры, вам не кажется, что вы слишком увлеклись? — говорил Рохелио, пытаясь перекричать свою старшую сестру Кандиду, которая затеяла нескончаемый разговор с сидящей рядом Эрлиндой. — Вы не забыли повод, по которому мы собрались? Мы должны выпить за виновницу торжества.

— Ура Розе! — раздалось сразу несколько голосов.

Маленькая Розита, игравшая в кубики неподалеку от большого стола, подпрыгнула, услышав свое имя. Но увидев, что все присутствующие протягивают к Розе-старшей бокалы и поздравляют ее, Розита тоже подбежала к бабушке и, хватая ее за юбку, стала кричать «Ура!»,